Читать онлайн «Византия и Московская Русь». Страница 40

В личных отношениях Иоанна V и Кантакузина можно также найти объяснение тому, что дела патриархата и, в частности, дела русской церкви во время вторичного патриаршества Филофея (1364–1376 гг.) целиком оставались под его контролем. Сам Филофей в трудах, написанных в этот период, подчеркивает роль старого императора–монаха в общественно–политической жизни Византии.

«Помимо истинного и главнейшего величия, которое дается Богом, [бывший император Иоанн–Иоасаф Кантакузин] в избытке возвеличен славой дольнего мира: те, кто были его противниками в прошлом, ныне благосклонны к нему, а те, кто некогда несправедливо ненавидел его, ныне по справедливости воздают ему любовью, освободившись от своей ненависти и заблуждений, жертвой коих он был, таким образом истина восторожествовала сама собою. В прошлом подвластные ему услужливо склонялись перед ним в поклоне, как перед своим господином, хотя не все делали это искренне по причинам, указанным выше, теперь же почти всякий приветствует его искренне, движимый доброй волей и приязнью, и прежде других — императоры и императрицы, [483] вся семья, облаченная в золото, любящая его, как дети любят отца своего… Это относится и к тому, кто ныне является правящим императором Иоанном V… Он видит [в бывшем императоре Кантакузине] опору своего правления, божественного советника, душу своей политики и самого своего существования, защитника и учредителя своего собственного господства и господства своих детей, руководителя, отца и хранителя». [484]

Филофей пишет, кроме того, что Иоанн V не просто происходит от благочестивой матери, но «признал церковь Христову своей матерью и, следуя отцам церкви с благочестием и усердием, склоняясь перед ними разумом и душою, он открыто исповедует святую веру…». [485]

Несмотря на риторику преувеличений, слова правящего патриарха не могут не отражать реального положения вещей, по крайней мере в плане официального отношения Иоанна V к патриархату, к тому времени управлявшемуся патриархами–исихастами, равно как и в плане оценки Кантакузина, близкого друга Филофея. Мы вправе, разумеется, предположить, что эти славословия Иоанну имели место до его поездки на запад и обращения (1369 г.), однако надо также признать, что Филофей был свободен в своих действиях в сфере церковного управления как до этой поездки, когда он в 1368 году, к примеру, предал анафеме Прохора Кидониса и канонизировал Григория Паламу [486] так и после возвращения императора из Италии. Но не сделал официального заявления в связи с отречением императора от православия.

Между тем, в некоторых монашеских кругах отношение к личности Иоанна V было в высшей степени критическим. В «Похвальном слове св. Евфимию Тырновскому» Григорий Цамблак, излагая события 1364–1365 годов — время посещения Евфимием Константинополя, — говорит об Иоанне как о человеке, в котором «златолюбие пуще христолюбия»: император и идолопоклонник, и душевнобольной, и нецеломудрен, однако в конце концов под воздействием чудесного случая он раскаивается и испрашивает прощения. [487] Эти и многие другие аспекты жизни византийского двора в последние годы империи создают впечатление оторванности от окружающей реальности. За исключением узкого круга приспешников и свиты, большинство византийцев игнорировали Иоанна Палеолога и его начинания, в то время как патриархат, с его влиянием, распространявшимся далеко за границами империи, все еще оставался мощным и в значительной степени самостоятельным организмом, продолжавшим проводить собственную политику, в частности, на Балканах и на Руси.

1. Патриарх Филофей

Русские источники не только XIV столетия, но также и позднейших эпох отводят патриарху Филофею необычайную, почти легендарную роль в судьбах Московского государства. Тщательное изучение личности патриарха Филофея — церковного деятеля, богослова и писателя — могло бы способствовать пониманию событий, характеризующих историю Восточной Европы в годы его жизни. Исследование такого рода может быть основано как на греческих, так и на славянских источниках, многие из которых остаются неопубликованными. Прозвище Коккинос («Рыжий»), которое носил Филофей, относится Никифором Григорой к «его огнеподобному и дикому облику» (δια то πυρώδες και οίγριον της όψεως•). [488] В действительности же можно предположить, что это была его фамилия. [489] Родился он в Фессалониках около 1300 года в семье еврейского происхождения, — факт, который смаковался в явно недоброжелательном смысле его идеологическими противниками Дмитрием и Прохором Кидонисами, а также Никифором Григорой. [490] В те годы, когда он был монахом и одно время даже настоятелем Большой Лавры на Афоне, Филофей поддерживал Григория Паламу в его богословском ратоборстве в период гражданской войны (1341–1347 гг.). После победы Кантакузина он был избран митрополитом Гераклейским во Фракии.

События политической и религиозной жизни периода 1351–1354 года, похоже, оставили существенный след в душе Филофея. В 1351 году генуэзцы, во главе которых стоял Паганино Дориа, подвергли разграблению его епархию в Гераклее. Митрополит, которого во время этого нападения не было в городе, потом потратил немало сил и энергии, помогая своей пастве, и сохранил твердую личную неприязнь к генуэзцам на всю жизнь. [491] В качестве митрополита Гераклейского, Филофей 10 июня 1350 года возглавлял поставление Каллиста в патриархи, хотя расхождения во взглядах на внутреннюю и внешнюю политику вскоре сделали их противниками. [492] Конфликт, обозначившийся между двумя бывшими афонскими монахами и видными исихастами, имел неблагоприятные последствия на Руси. Отказавшись короновать Матвея Кантакузина, Каллист вынужденно покинул патриарший престол в августе 1353 года и нашел убежище сначала у генуэзцев в Галате, а позднее в Тенеде, где Иоанн V жил в уединении под крылом тех же генуэзцев. В 1353 году Филофей был избран патриархом и короновал Матвея. Однако ровно через год он должен был последовать за Кантакузином в отставку и смириться с возвращением Каллиста на патриаршество, несмотря на то, что синод выразил свою поддержку Филофею, не отступив от прежнего решения о смещении Каллиста. [493] Сам собой напрашивается вывод, что при этих обстоятельствах положение последнего во время его второго патриаршества не было спокойным, особенно если учесть, что изгнанный Филофей не признавал его избрание законным. [494]

Между Каллистом и Филофеем не было богословских расхождений какого бы то ни было рода, [495] но не исключено, что разногласия, коренящиеся в личных качествах и характерах и восходящие к их афонскому прошлому, имели место: Каллист был учеником св. Григория Синаита в Магульском скиту и написал его житие, равно как и житие Феодосия Тырновского, болгарского последователя Синаита; в то время как Филофей и Палама были более связаны с Большой Лаврой. Нет свидетельств о каких–либо личных контактах между Григорием Синаитом и Григорием Паламой на Афоне, [496] а агиографические сочинения Филофея и Каллиста различаются как по стилю, так и по идейной направленности. Дальнейшее изучение этих текстов может по–новому осветить причины и корни антагонизма, существовавшего между двумя патриархами. Что касается политической ориентации, то ясно, что Каллист был не только более строгим легитимистом, нежели Филофей, и сопротивлялся удалению Иоанна V в 1352 году, но также способствовал развитию связей с балканскими странами и Литвой, в отличие от Филофея, симпатии которого были на стороне Москвы.

Вновь став патриархом в 1363 году, после того, как Каллист скончался во время дипломатического визита в Сербию, Филофей продолжал оказывать очень заметное влияние на внутреннюю и внешнюю политику Византии. Тесно связанный с Кантакузином, высоко ценившим не только его личную преданность, но и всестороннюю образованность, [497] которая отличала его от других патриархов–исихастов этого времени — Исидора и Каллиста — и которую он сочетал с неоспоримой богословской изощренностью, Филофей окончательно оформил паламизм, осудив томистский вариант антипаламизма в лице Прохора Кидониса, опубликовал несколько трактатов в защиту учения Паламы, канонизировал Паламу в 1368 году и составил в его честь службу, с намерением включить ее в богослужебные книги в качестве литургии, совершаемой во второе воскресенье великого поста. Филофей был автором большого числа других литургических текстов, многие из которых позднее увидели свет в славянских переводах, он же систематизировал литургическую практику в том порядке, который вскоре стал принят в славянских землях. [498] Роль Филофея в организации православного крестового похода против турок, в создании оппозиции западническим проектам Иоанна V в 1369–1370 году была, на мой взгляд, преувеличена О. Халецким. [499] Документами подтверждается лишь существование переписки между Филофеем и патриархами Антиохийским и Александрийским, а также официальное принятие Филофеем в юрисдикцию вселенского патриархата нескольких епархий в северной Греции, присоединенных во время правления Стефана Душана к патриархату Печа. [500] Эта акция оказалась возможной благодаря усилиям местного сербского правителя Ивана Углеша, который предложил союз Византии. В военном отношении инициатива союза принадлежала именно ему, а не патриарху, и вскоре все это закончилось сокрушительным разгромом сербов султаном Мурадом І в битве на реке Марице (сентябрь 1371 года). Нет никаких свидетельств тому, что патриарх Филофей лично сыграл какую–либо роль в выработке практических альтернатив западническим проектам Иоанна V, включавшим переход императора в римско–католическую веру. Вместе со своим другом Кантакузином он предпочитал не замечать и даже камуфлировать эти намерения, во всяком случае нам ничего неизвестно о протестах патриарха по этому поводу либо о его конфликтах с правящим императором. Разумеется, Филофей твердо держался православного единства, но высокое положение, занимаемое им, неизбежно принуждало его к действенному участию в переговорах с Римом об объединении церквей. Так, в 1367 году он вместе с Иоанном Кантакузином усиленно пытался обеспечить возможно более широкое церковное представительство на вселенском соборе, который предполагалось созвать в 1369 году, и писал к главам различных церквей, добиваясь их участия в соборе. [501] Поскольку одним из препятствий к созданию единого православного фронта был раскол, разделивший, начиная с 1346 года, патриархаты Константинополя и Печа, Филофей в 1376 году признал последний и тем самым восстановил единство. [502]