Читать онлайн «Споры об Апостольском символе». Страница 80

Нельзя не пожелать, чтобы русская гражданская историческая наука обратила свое внимание на эпоху Константина. В то время как на Западе наука с таким усердием изучает эту знаменательную эпоху всемирной истории, наша историческая наука хранит гробовое молчание. Можно подумать, что русские ученые обязались круговой порукой ничего не писать о Константине. Пора отказаться от предрассудка, что на византийскую историю не стоит тратить научных сил.

Интересующиеся исторической наукой нередко встречаются со следующим явлением: чем выше и знаменитее известная историческая личность, тем больше пишут о ней, а с тем вместе и спорят о ней. Явление это с первого взгляда представляется странным: можно подумать, что наука плодит споры, но в действительности наука в этом случае не так виновата, как представляется. Исторический путь великих людей усыпан не только розами; никто не имеет столько врагов между своими современниками, сколько имеют их великие люди. Неудивительно после этого, если известия современников, оставивших нам свои заметки о таких людях, часто представляют большие затруднения для историка. Почитатели великих людей судили о них так, а враги совсем иначе. Позднейшие историки стараются примирить противоречия и установить правильный взгляд, но не всегда и не всем это удается. Желание быть беспристрастным иногда увлекает историка очень далеко, он хочет дать место при оценке исторической личности и тем известиям, какие принадлежат врагам этой личности — и вот на этой последней является несколько пятен. Мы не говорим уже о том, что, случается, позднейшие историки иногда по каким–либо личным симпатиям и антипатиям выражают суждения, служащие диссонансом в массе других голосов, произносящих суждения в ином роде. Во всяком случае, главным основанием научных споров относительно известной исторической личности служат сами источники, весьма часто разноречивые и противоречивые. К тому же нужно прибавить, что и сами характеры великих людей не так легко изучать, как характеры обыкновенных смертных. Великие люди могут примирять в себе такие противоположности, которые с обыкновенной точки зрения представляются непримиримыми.

К числу великих исторических личностей, о которых возможны споры в науке, принадлежит и первый христианский император римского государства — Константин Великий. О нем идут споры в науке по тем же причинам, по каким возникают споры в ней и относительно других великих исторических личностей. Из числа наиболее спорных вопросов в истории жизни Константина, в последнее время почему–то привлек к себе внимание вопрос о тех казнях, которые совершились в царствование Константина и, конечно, по его воле над некоторыми очень близкими или не столь близкими его родственниками. Трое немецких ученых один за другим посвящают этому вопросу более или менее обстоятельные исследования. С этими последними мы и намерены познакомить читателей. Нельзя сказать, чтобы указанные ученые исчерпали вопрос, но во всяком случае их труды очень любопытны — тем более, сколько знаем, об этом предмете совсем не было что–либо сказано в русской литературе. Правда, указанные ученые неодинаково решают вопрос, например, один из них произносит очень строгий приговор относительно Константина, но это, по нашему суждению, не может служить препятствием к ознакомлению читателей и с подобным мнением, во–первых, потому, что должно быть соблюдено правило: auditatur et altera pars (пусть будет выслушана и другая сторона (лат.). — Ред.), а, во–вторых, потому, что обзор исследований всех трех ученых достаточно ясно показывает, как мало основательности имеют те историки, которые склонны изображать деяния Константина в чертах несветлых. Вопрос настолько приблизился к его благоприятному решению, что приверженцы строгих приговоров относительно Константина служат не более, как показателями того тернистого пути, через который пришлось пройти вопросу прежде серьезного его решения. Переходим к изложению указанных исследований; причем изложим их сообразно с тем хронологическим порядком, в каком они появлялись на свет.

В 1886 г. Виктор Шультце в одном из немецких богословских журналов («Zeitschrift fur Kirchengeschichte») напечатал статью «Untersuchungen zur Geschichte Konstantins des Gross.», в последней главе которой касается вопроса о казнях, совершенных в царствование Константина над некоторыми родственными ему лицами. Автор здесь раскрывает следующие мысли.

Евсевий, преисполненный восторга перед Константином, которого он именует боголюбезным царем, и перед его правлением, начертал самый блестящий образ этого императора; но это изображение находится в противоречии с двумя печальными событиями, происшедшими по воле императора, — событиями, которыми пользуются обыкновенно как доказательством, что историк Константина, христианский епископ, тенденциозен и сознательно неправдив, и что изображенный им герой в сущности есть человек лицемерный и бессердечный эгоист: имеем в виду казнь императора Лициния и убийство старшего сына Константина — Криспа. В мои планы не входит, говорит Шультце, быть апологетом Евсевия и Константина, но я не могу не сказать, что исследование источников, в которых рассказывается о погибели Лициния (кстати сказать, он был женат на родной сестре Константина — Констанции), приводит к тому выводу, что мы не имеем оснований делать обычного в этом случае упрека ни Евсевию, ни Константину. Затем немецкий историк переходит к критике самих источников. Самые подробные известия, говорит он, о последней великой и кровавой борьбе между двумя императорами, Константином и Лицинием, Евсевий сообщает в своем сочинении «Жизнь Константина» (Кн. I, гл. 49 и сл.). Лициний, узнаем мы отсюда, начал становиться — причина не указана — во всё более и более враждебные отношения к своему шурину, хотя этот последний относился к нему с благорасположением. Ненависть к Константину восточного императора скоро выразилась в стеснении Церкви, которое малопомалу дошло до кровавого преследования ее. Константин взял сторону гонимых. Дело дошло до войны между Лицинием и Константином, из которых первый искал себе помощи у языческих оракулов и в суеверии, а второй — искал помощи у христианского Бога и возлагал свои упования на крестную хоругвь. Лициний был побежден и был принужден выпрашивать помилование у победителя; помилование ему было дано, но с некоторыми условиями, на которые Лициний под клятвой выразил свое согласие. Однако же он не соблюл этих условий, тайно собрал войско, в состав которого вошли и какие–то варвары, и решился еще раз испытать военное счастье. Но он и на этот раз обманулся — Константин снова одержал победу; сам Лициний и его споспешники были преданы военному суду и по его приговору казнены. О том же событии Евсевий рассказывает и в другом сочинении, более раннем, в «Церковной истории», и рассказывает совершенно согласно с тем, как это событие описано им в «Жизни Константина», но только много короче. Виновником войны и здесь выставляется тоже Лициний; мотивом к войне указана зависть Лициния к Константину. Замечательно, что в обоих своих сочинениях Евсевий начало войны сводит к политическим замешательствам, причем эта война уже впоследствии приобретает религиозный характер, характер борьбы между христианским и языческим государями. Таким образом, с точки зрения рассказов Евсевия, Константина не в чем упрекать: Лициний нашел смерть согласно приговору военного суда. Нельзя строить обвинения против Константина и на основании известий церковного историка Сократа, который также передает историю борьбы Константина с Лицинием и смерти последнего. Известия Сократа тем больше заслуживают внимания, что они независимы от Евсевия и опираются на какой–то другой источник, хотя нам и не известный, но, по–видимому, очень достоверный. Начало войны у Сократа рассказано сходно с Евсевием, но затем мы встречаемся с новыми материалами. Так, мы узнаем, что Лициний побежден при Хрисополе в Вифинии и отдался на волю победителя; Константин отнесся к нему дружественно, даровал ему жизнь, послал его на жительство в Салонику, на условиях, чтобы он жил тихо и мирно. Но Лициний, по Сократу, недолго соблюдал это условие: он призвал полчища варваров и решился идти с ними войной на Константина. Узнав об этом, Константин приказал его умертвить. Из этого повествования ясно открывается, что Лициний затеял заговор, за что и был казнен. Можно утверждать, что источник, каким пользовался Сократ, тоже допускал мысль, что Лициний был приговорен к смерти на основании военного права. Наконец, есть еще источник, в котором тоже утверждается мысль, что Лициний убит не по личному произволу Константина. Источник этот известен под именем «Валезиева анонима». Здесь о смерти Лициния говорится так: принимая в уважение пример императора Максимиана, который, будучи низвержен с престола, затевал заговоры и тем подвергал опасности государство, Константин, вследствие бунта солдат, требовавших смерти Лициния, приказал убить его. Опять и здесь казнь Лициния представляется делом сторонним для Константина. Правда, в этом же источнике, непосредственно перед рассказом о казни Лициния, замечается (подобного известия нет ни у Евсевия, ни у Сократа), что Констанция, сестра Конетантина, жена Лициния, приходила в лагерь брата и просила его пощадить жизнь мужа, и что Константин, вследствие этой просьбы, позволил Лицинию проживать частным человеком. Но аноним не выражает ни малейшей укоризны Константину по поводу его поведения.