Читать онлайн «Лавсаик, или повествование о жизни святых и блаженных отцов». Страница 35

О Мелании младшей

Так как выше обещали мы рассказать о младшей Мелании, то надобно нам теперь исполнить обещание. Да и несправедливо было бы с нашей стороны, по неуважению к её молодости телесной, умолчать о такой добродетели, которая, может быть, ставит её гораздо выше многих разумных и ревностных стариц. Ее, летами ещё юную, но уже старицу ведением благочестия, родители насильно заставили вступить в брак и выдали за вельможу римского, тогда как она, напитанная словами своей бабки, так была ими проникнута, что не могла иметь привязанности к брачной жизни. Когда же родившиеся у нее два сына оба умерли, она почувствовала такое отвращение к браку, что сказала мужу своему Пиниану, сыну градоначальника Севера: «Если ты согласен жить со мною целомудренно, я буду почитать тебя своим господином и признавать властелином моей жизни; если же тебе, по молодости, покажется это тяжким, возьми все мое имение, только оставь мое тело в покое, чтобы я могла исполнить свое богоугодное желание и сделаться наследницею богоугодных добродетелей моей бабки, которой имя я ношу. Если бы Богу угодно было, чтобы мы жили в этом мире и наслаждались его благами, Он так рано не взял бы рожденных мною детей». Долго они разногласили между собою. Наконец Бог, умилосердившись над юным мужем, вложил и ему желание богоугодной жизни, и он отказался от всех мирских благ, так что исполнилось слово апостола: Что веси, жено, аще мужа спасеши? Или что веси, мужу, аще жену спасеши? (1 Кор. 7, 16).

Таким образом, вышедши замуж тринадцати лет и семь проживши с мужем, Мелания отреклась от мира на двадцатом году и сперва все шелковые свои покрывала раздала по церквам (как сделала и достопочтенная Олимпиада), другие же шелковые одежды разрезала по частям и сделала из них различные церковные утвари; серебро и золото поручила одному пресвитеру — Павлу, монаху далматскому, отправить морем на восток; десять тысяч златниц — в Египет и Фиваиду; десять тысяч — в Антиохию и её округи; пятнадцать тысяч — в Палестину; десять тысяч — в церкви, находящиеся на островах, и в пользу изгнанных, а церквам западным, монастырям, станноприимницам и всем нуждающимся своими руками раздала и раздает вчетверо более. Так она, по милости Божией, силою своей веры исхитила свое стяжание из уст льва — Аларика [42]. Рабов, которые пожелали, отпустила на волю. Впрочем, большая часть из них пожелали служить её брату, которому она и уступила их. Все имение, какое у нее было в Италии, Аквитании, Террацине и Галлии, она распродала, а деньги раздала, не оставив у себя и трех златниц. Но то, которое было в Сицилии, в Кампании и Африке, оставила при себе на вспомоществование монастырям и всем нуждающимся.

Такова мудрость боголюбезнейшей Мелании младшей, показавшей богопросвещенный, старческий ум при распоряжении великим богатством. Подвижничество её таково: вкушает она пищу через день, а прежде и через пять дней; сама прислуживает своим рабыням, которых сделала своими сподвижницами; во многих из своих родственников возбудила ревность по Боге, так что и они стали вести, подобно ей, богоугодную жизнь. Такова жизнь младшей Мелании о Господе нашем Иисусе Христе.

С нею находится и мать её Альбина, так же как и она, подвизавшаяся и добровольно раздавшая свое имение. Они живут в своих владениях то в Сицилии, то в Кампании с девами и рабынями.

Также и Пиниан, некогда муж её (младшей Мелании), а теперь, по воле Христа, единодушный сподвижник в добродетели, подвизается с тридцатью монахами, читает Божественное Писание и занимается возделыванием сада и собеседованием.

Они немало почтили нас, когда мы в большом числе пришли в Рим ради блаженного епископа Иоанна, успокоили нас в гостинице и снабдили обильно дорожным запасом.

Так они с великою радостию приобретают вечную жизнь богодарованными делами совершенной жизни.

Сродник их Паммахий, бывший проконсулом, точно так же отказавшись от мира, вел благочестивую жизнь. Он отошел ко Господу, частию раздав имение свое при жизни, частию при смерти отказав на бедных.

Подобным образом и некто по имени Макарий из Викарии и Константин, бывший товарищем италийских префектов, мужи знаменитые и весьма ученые, достигли высокого благочестия. Они, думаю, живы ещё и доселе и, подвизаясь в высоком благочестии, ожидают жизни блаженной и нетленной.

Дочь блаженной Павлы Евстохия и ныне подвизается в Вифлееме. Я не видел её, но она, говорят, жена целомудреннейшая и имеет общежитие из пятидесяти дев.

Знал я и Венерию, дочь сановника Каллодина, которая прекрасно разбросала ношу верблюжью и избавилась от язв, причиняемых богатством.

Знал я также и блаженную Феодору, дочь трибуна, которая дошла до такой нищеты, что сама принимала милостыню и так скончалась.

В приморском монастыре Исихия знал я и Усию, женщину во всех отношениях почтеннейшую.

Знал я и сестру её Адолию, которая также была добродетельна, и хотя не столько, как та, но соответственно силам своим показала ревность по Боге.

Знал я и Вазианиллу, дочь военачальника Кандиана. Она усердно и благоговейно упражнялась в добродетели и доныне ещё мужественно подвизается.

Знал я также и Фотину, деву целомудреннейшую, дочь лаодикийского пресвитера Феоктиста.

А в Риме видел я добрую Азеллу, девственницу Христову, непорочно состарившуюся в монастыре, женщину весьма кроткую, у которой были христианские собрания. И в них видел я новообращенных мужчин и женщин.

Видел я и блаженную, достойную Бога Авиту, с мужем её Априкианом и их дочерью Евномиею, во всем угождавших Богу. Они легко и скоро обратились от жизни рассеянной и роскошной к жизни добродетельной и воздержанной, за что удостоились христианской кончины и совершенно освободились от всякого греха. Знаемые при жизни, они и по смерти оставили о себе добрую память.

В городе Анкире много и других дев — около двух тысяч или более. Все они подвизаются в святой, добродетельной жизни, хранят воздержание и живут весьма смиренно, как прилично кротким. Есть также знаменитые и отличные жены, с великою ревностию совершающие богоугодный подвиг.

Между ними отличается благочестием Магна, жена почтеннейшая и опытнейшая в жизни. Не знаю, называть ли её девою или вдовою, потому что она, вышедши замуж по принуждению матери, отклоняла от себя мужа под различными предлогами, делала вид, будто имеет телесные болезни, и, таким образом, пребыла неприкосновенною и непорочною, как говорят её родственники. Когда же в скором времени муж её скончался и она осталась единственною после него наследницею, тогда, променяв блага временные на вечные, она всю себя посвятила Богу, более всего заботилась о вечной жизни, управляла своими рабами кротко и вела жизнь самую строгую и целомудренную. В обращении она была так совершенна, что один вид её, исполненный благочестия, возбуждал к ней уважение в знаменитых епископах. Огнем нестяжательности сожгла она великое и излишнее богатство, а что затем оставалось на её нужды, и то назначила на монастыри, на бедных, на странноприимные дома и церкви, на нищих, странников, епископов, сирот и вдов — и вообще с любовию подавала пособие всем нуждающимся, творя дела благочестия втайне как лично, так и чрез своих верных рабов. Она не отходила от церкви, особенно по ночам, и совершала всякую подвижническую добродетель в надежде жизни вечной.

Знаю я одну девственницу в Александрии, которой было около семидесяти лет, когда я с нею встретился. О ней весь клир свидетельствовал, что в молодости, когда ей было лет около двадцати и когда она была очень красива собою, от её красоты убегали мужи добродетельные, чтобы не подвергнуться какому–нибудь нареканию по подозрению. Но случилось, что ариане, строя ковы [43] против блаженного Афанасия, епископа Александрийского, посредством Евсевия, бывшего тогда начальником при императоре Констанции, оклеветали его в тяжких преступлениях. Убегая от неправого суда, блаженный Афанасий не решился ввериться ни сроднику, ни другу, ни клирику, ни другому кому из знакомых. Когда посланные градоначальником нечаянно пришли в дом епископа и стали искать его, он, взявши свой стихарь и фелонь, в полночь прибежал к упомянутой девственнице. Та изумлена была странностию сего поступка и пришла в некоторый страх. Но епископ стал говорить ей: «Меня ищут ариане, оклеветавшие меня в тяжких преступлениях. Но, чтобы и самому мне не подвергнуться безумному приговору, и не ввести в грех желающих моего осуждения, решился я убежать; и вот Бог открыл мне в эту ночь, что я ни у кого другого не могу спастись, как только у тебя». От великой радости девственница, бросив всякое сомнение, совершенно предалась Господу и с усердием укрывала святого епископа около шести лет, пока жив был император Констанций: сама умывала его ноги, исправляла все его нужды, добывала и доставляла ему книги. Во всей Александрии никто не знал, где живет блаженный епископ Афанасий. Когда же объявлено было о смерти императора Констанция и слух о том дошел до Афанасия, он облекся в светлые одежды и ночью опять явился в церкви. Увидев его, все пришли в изумление и думали, что он воскрес из мертвых. Друзья между тем жаловались, что, по незнанию, они не могли найти его убежища. Блаженный в оправдание свое говорил искренним своим друзьям и знакомым: «Я для того не укрылся у вас, чтобы вы могли справедливо поклясться, что не знаете моего местопребывания, а, с другой стороны, я опасался обысков, а у нее укрылся потому, что никто не мог подозревать меня в этом по причине её красоты и молодости. Таким образом я соблюл две выгоды: послужил и её спасению и сохранил собственную честь и безопасность».