Читать онлайн «Современная практика православного благочестия. Том 1». Страница 70

Вот почему, когда мы молимся об усопших, то приносим о них обычно два прошения, которые повторяются во всех молитвословиях о покойниках. Это о прощении им грехов и об «упокоении» их душ. Очевидно, что вкушение блаженства в вечности невозможно, когда душа не достигла покоя — мира.

И если она ушла из мира еще не совсем подготовленной для единения с Богом в вечности, то помимо оставления грехов она нуждается прежде всего в «умирении», в «упокоении», которое разлучит ее с земными пристрастиями и даст способность приобщения к жизни в Боге вне плоти.

Но когда душа научилась жить Богом, молитвой, изжила пристрастия и искала в мире лишь воли Божией, то она ничего не теряет при переходе в тот мир. Там ничто не будет ее рассеивать в молитве, плоть не будет мешать ей своей усталостью, болезнями и потребностями, не будет преградою между нею и Богом. И если она на земле соответствовала тексту заповедей блаженства, то в том мире она получит это обещанное ей блаженство.

Один из египетских старцев встретил толпу, которая следовала за разбойником, ведомым на казнь. В этой толпе он увидел одного инока: «Зачем ты идешь с ними? — спросил старец инока. — Разве тебе доставит удовольствие видеть мучения казнимого?»

«Нет, святой отец, — отвечал инок, — но я не имею памяти смертной и надеюсь, что, видя муки и смерть осужденного, я приобрету и память смертную».

Все святые и подвижники благочестия искали этой памяти и старались пользоваться всеми средствами, чтобы укрепить ее в себе.

Память о смерти, как и все другие добродетели, есть Божий дар душе, и усвоение ее есть великое приобретение для христианина. Насколько важна для нас память о смерти, говорят следующие слова прп. Исихия Иерусалимского:

«При непрестанной памяти о смерти в нас рождаются отложение всех забот и сует, хранение ума, непрестанная молитва, бесстрастие телесное и омерзение ко греху».

А прп. Исаак Сириянин пишет:

«Первая мысль, которая по Божию человеколюбию западает в человека и руководствует душу к жизни, есть западающая в сердце мысль об исходе сего естества. За этим помыслом естественно следует презрение к миру, и так начинается в человеке всякое доброе движение, ведущее его к жизни. И если человек эту сказанную нами мысль не угасит в себе житейскими связями и суесловием, но будет возращать ее в безмолвии и пребудет в ней созерцанием и займется ею, то она поведет человека к глубокому созерцанию, которого никто не в состоянии изобразить словом».

О том же пишет и о. Александр Ельчанинов:

«Многое облегчилось бы для нас в жизни, многое стало бы на свое место, если бы мы почаще представляли себе всю мимолетность нашей жизни, полную возможность для нас смерти хоть сегодня. Тогда сами собой ушли бы все мелкие горести и многие пустяки, нас занимающие, и большее место заняли бы вещи первостепенные.

Как мы жалки в нашей успокоенности этой жизнью. Хрупкий островок нашего "нормального" существования будет без остатка размыт в загробных мирах.

Нельзя жить истинной и достойной жизнью здесь, не готовясь к смерти, не имея постоянно в душе мысли о смерти — о жизни вечной».

Схиархимандрит Софроний так пишет о развитии в душе памяти о смерти:

«Начинается смертная память с переживания краткости нашего земного существования; то ослабляясь, она по временам переходит в глубокое ощущение всего земного тленным и преходящим, изменяя тем самым отношение человека ко всему в мире; все, что не пребывает вечно, обесценивается в сознании, и появляется чувство бессмысленности всех стяжаний на земле».

Каждый день, читая вечернее молитвенное правило, мы просим у Бога: «Даждь ми память смертную…» Но действительно ли мы ищем эту память и не стараемся ли мы бегать от напоминаний о смерти? Не смотрят ли некоторые как на большую неприятность, когда им приходится иметь дело с покойниками — участвовать в похоронах родных и знакомых?

Христианину необходимо изменить подобное отношение к покойникам и не только не бегать от напоминаний о смерти, но искать памяти о ней, как делали все истинные христиане. Епископ Игнатий (Брянчанинов) перечисляет для этого такие средства:

«Полезно возбуждать в себе воспоминание о смерти посещением кладбища, посещением болящих, присутствием при кончине и погребении ближних, частым рассматриванием и обновлением в памяти различных современных смертей, слышанных и виденных нами».

Способствует памяти о смерти и постоянная личная молитва об умерших наших близких и знакомых и присутствие на церковных богослужениях, посвященных молитве об умерших, — заупокойных всенощных, литургиях и родительских субботах, на панихидах и при отпевании усопших.

Помня о возможности каждодневной внезапной смерти, мы будем тогда, в согласии с советом святых отцов, проводить каждый день, как последний день нашей жизни, в страхе перед Богом и в служении ближним.

Обычно же человек гонит от себя мысль о физической смерти и, в сущности, почти каждый день живет так, как будто бы ему одному из всех людей было даровано физическое бессмертие. На пути жизни духа человек должен прежде всего окончательно преодолеть эту иллюзию и уметь всегда смотреть правде в глаза и верить лишь в бессмертие души. Чтобы оторваться душою от мира, полезно также приводить себе на память истину, что «мир во зле лежит» (1 Ин. 5, 19) и исполнен обольщением, массовым безбожием, страстями и пороками, насилиями и неправдой, обманом, ложью, лицемерием, суетой.

Но не только о близости своей смерти должны мы думать: мы должны предполагать, что и наши ближние и друзья могут быть взяты смертью сегодня же или что мы видимся с ними последний раз в жизни.

Если мы это почувствуем сердцем, то мы будем относиться к ним всегда с неизменной любовью, лаской, нежностью, а когда надо — с терпением.

И не помнит ли каждый из нас о случаях в своей жизни, когда он был невнимателен и пренебрежителен к людям, которые затем внезапно ушли с земли? Такие случаи черствости сердца непоправимы и вспоминаются всегда с горьким сожалением.

Поэтому при сношениях с людьми — безразлично, близкими или дальними — надо всегда думать, что мы говорим с ними в последний раз, служим им перед самой их смертью и что следующая наша встреча будет уже пред Престолом Всевышнего Судии. И как важно, какова была у нас последняя встреча, под впечатлением которой наш ближний будет свидетельствовать о нашем к нему отношении.

Приобретению смертной памяти поможет нам и размягчение нашего сердца. Об этом так пишет старец Силуан со Старого Афона:

«Когда душа помнит смерть, то приходит в смирение, и вся предается воле Божией, и желает быть со всеми в мире и всех любить. И если душа будет постоянно говорить: "Пришел мой конец", — и будет готова к смерти, то уже не будет бояться смерти, но придет в смиренную молитву покаяния, и от покаянного духа очистится ум и уже не прельстится миром, а душа будет всех любить и слезы проливать за людей.

Кто помнит смерть, тот бывает послушлив, воздержан; через это сохраняется в душе мир и приходит благодать Святого Духа».

Мы знаем также, что многие из святых и подвижников благочестия имели в конце жизни около себя приготовленный для себя гроб. А некоторые из них и спали в этом гробе. Так укрепляли они в себе память смертную.

Смерть, по существу, есть наказание за грех, и как наказание не может быть не страшной. О моменте разлучения души с телом Господь говорит как о «вкушении смерти» (Мф. 16, 28; Мк. 9, 1; Лк. 9, 27), указывая этим особые и неизвестные для нас переживания в это время. Поэтому смерть — великое и страшное таинство.

К часу смертному святые и праведники готовились как к самому важнейшему и решающему моменту жизни для человеческой души. И если человек чувствует, что в нем еще силен грех, что над ним еще имеет власть темная сила, он не может не бояться смерти.

Однако по отношению к смерти можно наблюдать иногда бесстрашие и у тех, кто не верит в Бога.

Епископ Игнатий (Брянчанинов) объясняет это тем, что всякий человек, не сознавая того, чувствует бессмертие своей души и поэтому подсознательно не считает смерть реальностью.

Бывают случаи, что вера вдруг вспыхивает, т. е. выходит из-под сознания, перед лицом смерти или тяжелого переживания.

Но если сердце живет любовью ко Христу, то смерть должна уже не пугать, а манить к себе: душа христианина, как невеста, должна стремиться к встрече со своим Женихом Христом. Она должна радоваться при надежде на скорое свидание и со своими любимыми покровителями из числа святых торжествующей Церкви и возможности увидеть их славу.

Об этом так пишет прп. Исаак Сириянин:

«Человек, пока в нерадении, боится часа смертного, а когда близится к Богу, боится сретения суда; когда же всецело подвинется к Богу вперед, тогда любовью поглощается тот и другой страх. Почему же это? Потому что когда остается кто в ведении и житии телесном, ужасается он смерти; когда же бывает в ведении духовном и в житии добром, ум его всякий час бывает памятованием будущего суда, так как право стоит он по самому естеству, движется в духовном чине, пребывает в своем добром ведении и житии и так устрояется для него, чтобы приблизиться к Богу.