Читать онлайн «Евангелие от Иуды». Страница 31

Рассеялся род Давидов, захирело племя Хасмонеево, опозорил себя дом Иродов.

Горе кесарям, горе монархам, горе царям, горе всем, кто алкает власти, а не служит господу.

Как же хотите, дабы воцарилась справедливость и царство небесное, ежли сегодня торги учинили - кто будет главный меж вами?

Смущенные, пристыженные, все замолкли, Иисус взглянул на меня ласково, но ничего боле не сказал и удалился под сень дерев в саду, где мы сидели, и молчал до самой ночи. Спорщики начали тихонько оправдываться - никто, дескать, и не помыслил власть возыметь, просто надобно же руководствовать советом, на что я предложил: всякий раз по очереди выбирать руководителя, на сессию ли, на один ли день, а что до стратега, коли судьба, то бишь провидение, не решит иначе, изберем его собранием всех старейшин, сотников и начальников отрядов.

Так все и осталось по-прежнему, бесспорным влиянием пользовались Симон, Иаков и Иоанн, я же поменьше говорил и побольше делал.

Торговлю военным снаряжением в те сроки запретили, однако на складах нашей фирмы, подвизавшейся на военных поставках, хватало всякого оружия. Я поручил втайне, без всяких ограничений продавать предъявителям табличек со стилизованным инициалом "S" кривые ножи - sica, прямые короткие мечи, что легко укрыть под плащом, наконечники к стрелам и копьям. Плавильни, кузни и оружейные мастерские в Дамаске работали днем и ночью, выполняя заказы палестинских оптовых складов. Для видимости я получил у сирийского легата Вителлия заказ на большие поставки оружия легиону XII (Fulminata {Молниеподобный (лат.).}) и предоставил ему кредит на два года. Несмотря на льготный кредит, я с лихвой возместил убытки моего филиала, ибо Вителлий, грабитель, как и все римляне, заказчиком был солидным. За солидные деньги он получил и лучший в мире товар: дамасские мануфактуры пуще глаза берегли тайну особой закалки металла, не было им равных в производстве оружия и наступательного и оборонительного.

Наши эмиссары покупали оружие на сирийских складах оптом, небольшими партиями, опаснее всего провезти оружие контрабандой через границу; втайне везли не из-за пошлины - боялись, не насторожить бы публика-нов-доносителей. Переправляли оружие через несколько границ - для безопасности выбрали дороги пустынями в Трахоне и Батанее, где каждый второй житель промышлял сим противозаконным ремеслом.

34. Занимался я и провиантом, накануне выступления в праздник пасхи велел удвоить количество лавок и лотков на склонах Елеонской горы недалече Иерусалима, где назначался сборный пункт. Ежегодно к празднику и паломничеству в Иудее заготавливали тысячи мин зерна, муки, сушеных фруктов, соленой рыбы, а также целые стала домашних животных и птицы, на сей раз я лишь предупредил кладовщиков насчет оптовых закупок с соответствующей скидкой для людей с табличкой. Не стоит пояснений - мои личные интересы ничуть не пострадали.

Все члены совета были не менее активны. Десятки агитаторов готовили к выступлению общины наших сторонников в деревнях и отряды кочевников, сообщали пароли и опознавательные знаки. В Галилее, Иудее и при-иорданских землях поднялся такой шум, что насторожились чиновники и соглядатаи, но в сроки традиционного паломничества и всеобщего передвижения народа заговор открыть не удалось.

35. Римляне, как тебе ведомо, никогда не мешались в религиозные дела покоренных стран и даже относились к ним с уважением, за редкими исключениями, достойными порицания, когда правители отдельных провинций нарушали общие установления. Такие исключения частенько касались религии иудеев еще и потому, что они особенно ортодоксальны и не допускали симбиоза своего бога с другими божествами. А кто из победителей с легким сердцем признает унижение собственного пантеона?

И все же римляне никогда не чинили препятствий в массовых религиозных празднованиях, хотя случались и нарушения общественного порядка. Конфликты вспыхивали лишь в редких случаях, когда имперская система, требуя верноподданничества, схлестывалась с ригорическими запретами Торы и вынуждала иудеев всемерно защищать свои обычаи.

Так в свое время Ирод Великий потребовал принести клятву верности себе и Августу. Повелению сему воспротивились все: фарисеи, настроенные славным раввином Шамаем, ессеи всех оттенков вместе со своим пророком Манахемом, коего можно считать предшественником Иоанна. В общем, против клятвы восстало почти пятнадцать тысяч преданных Яхве, и Ирод - властелин, жестокий деспот и насильник - не воздал за сей отказ, последовал лишь небольшой денежный штраф.

В правление того же Ирода - заслуг в утверждении культа Яхве на его счету не боле, нежели позорных деяний, - имел место весьма выразительный эпизод: Ирод, идумеянин и неофит, а заодно и сторонник эллинизации своего государства, не понимал или не желал понять многих наказов Торы, противоречащих греко-римской культуре. Отстроив храм господень, украсил его с великой пышностью, но иудеи приняли его деяние с недоверием, и, как выяснилось, не без оснований: царь велел водрузить над большими вратами храма (sanctuarium sanctissimum {Святая святых (лат.).}) большого золотого орла, видно, в качестве своего votum {Приношение (лат.).}.

Сам дар, изображающий живое творение, нарушал божию заповедь из третьей книги Моисеевой:

Не делайте себе кумиров

и изваяний, и столбов не ставьте у себя,

и камней с изображениями

не кладите в земле вашей,

чтобы кланяться пред ними;

ибо Я Господь, Бог ваш.

В довершение беды орел считается творением нечистым, подобно ястребу, сове, лебедю, цапле, журавлю, ворону, сойке, удоду и многим другим птицам. А уж орел над входом в святилище - богохульство вдвойне. Первосвященник Маттия не противился из трусости, ибо, столь сведущий в Писании, прекрасно понимал, сколь недопустим подобный дар, к тому же отличался ригоризмом, чему примером следующий случай.

Однажды ночью, в канун постного дня, ему приснилось, что сожительствовал с женой, случилась поллюция, Маттия потерял чистоту, оная же обязательна для священника, возносящего всесожжение господу. По его просьбе в тот день назначили иного первосвященника, Иосифа, сына Еллемова.

Педант в мелочах, Маттия уклонился, как только пошло до принципов, на стражу закона стали двое влиятельных фарисеев - Иуда, сын Сарифа, и Маттия, сын Мергалота, почитаемые всем иерусалимским людом. Они и возмутили толпу: в полдень люди ворвались в храм, сорвали орла с врат и изрубили его на куски. Разумеется, кончилось столкновением с войском, в плен взяли четыре сотни молодых людей. Ирод приказал сжечь всех живьем за оскорбление его величества, но дело этим не обошлось. После смерти Ирода народ, оплакивающий Иуду, Маттию и четыреста мучеников, чей пепел не был погребен с надлежащими почестями, затеял в праздник пасхи смуту (правил страной Иродов наследник Архелай), погибло три ты щи людей, и все по милости Архелая, оный с перепугу бросил на пилигримов армию, не без оснований опасаясь уже не смуты, а восстания.

Примеры тому бесчисленны, важно одно: любая акция, преднамеренная или случайная, направленная против религиозных иудейских обычаев, могла привести к взрыву. Прокураторы и легаты, даже столь враждебные Иудее, как Понтий Пилат, испытавший, чего стоит играть с огнем, прекрасно понимали, чем грозит провокация. В начале своего правления Пилат дважды ссорился с иудеями; предупрежденный легатом Сирии Вителлием, он не задевал больше религиозных чувств населения.

Подобную же взрывоопасную ситуацию создал безумец Калигула, приказав водрузить свое золотое изваяние в Иерусалимском храме. Чуть не дошло до народного восстания против римлян, и кровопролитие удалось предотвратить только стараниями тогдашнего легата Сирии Публия Петрония; рискуя жизнью, он оттягивал выполнение безумного приказа, пока кесарь Гай Калигула собственноручным письмом не приказал Петронию покончить с собой. К счастью, смерть вовремя настигла тирана, до получения письма Петронием - так легат избежал исполнения первого и другого приказов.

На фоне таких исторических примеров у тебя могло бы сложиться ложное представление о подготовке к восстанию, о силе нашего движения и значении дальнейших событий. Наше движение, если вообще так следует именовать его, не было широким даже в масштабах столь небольшой страны, как Палестина, постоянствовавшей в отчаянных мятежах, а потому не примусь за описание подготовки, тем боле намеревался рассказать, предал ли я Иисуса, и ты можешь подумать, отвлекаюсь-де намеренно, лишь бы затемнить дело мелкими отступлениями и отговориться побасенками. А я, напротив, хоть формально и поставил под сомнение само обвинение, подробно прорисовываю фон и для исчерпывающего ответа, ибо приключившееся слишком сложно, дабы ответить однозначно - ведь просты лишь факты и никогда не просты их причины.

36. Так вот: Иисус вел себя к концу всей истории своеобычно и двусмысленно - будто подменили человека. Проповеди сказывал воинственные, чуть ли не революционные, не хуже Иоанна громил саддукеев и богачей, а возвещая скорый день пришествия божьей справедливости, грозился, поминая о каре, о великом плаче и скрежете зубовном тех, кто будут прокляты и ввержены в огнь вечный. Приведу иные из его филиппик - я лишь диву давался, сколь переменился этот человек. Вот некоторые сентенции: