Читать онлайн «Земля Ханаанская. Родина иудаизма и христианства». Страница 51

В соответствии с мессианскими пророчествами Библии рассказывалась история его рождения: о том, что он был потомком Давида и рожден был девственницей, о том, как он избежал опасности, о чудесных исцелениях и т. д. Те, кто слушал его проповеди, записывали его слова по памяти (он не оставил после себя никаких собственных запи­сей), и все это сложилось в короткую биографию. Три варианта этого жизнеописания сохранились в виде Евангелий от Матфея, Марка и Луки[21].

В то время никто не мог и подумать, что пос­ледователи Иисуса оставят какой-либо след в истории. Они были евреями, довольно ортодоксаль­ными, и отличались от других евреев только тем, что утверждали, будто пришествие Мессии уже состоялось и конец света совсем близок. Боль­шинство евреев, однако, не принимали такого Мессию, явно потерпевшего поражение и казнен­ного без единого активного действия от его име­ни. Они хотели видеть Мессию-победителя напо­добие великолепного Иуды Маккавея.

Когда кто-либо из представителей этого ново­го течения слишком много и громко высказывал­ся о мессианской роли Иисуса, он всегда имел неприятности с духовенством, которому вообще не нужен был никакой Мессия, и с простыми ев­реями, которым нужен был Мессия-победитель. Примерно в 31 г. одного из последователей Иису­са, человека по имени Стефан, забили камнями до смерти за богохульство, потому что тот утвер­ждал, что Иисус был Мессией. Он стал первым мучеником повой секты.

На этой казне присутствовал горячо ее поддер­живавший молодой еврей по имени Саул. Он ро­дился в Тарсисе в Малой Азии примерно в 10 г., в Иерусалим пришел получить религиозное обра­зование и был убежденным фарисеем. Он стал главным среди тех, кто хотел искоренить новую секту, если понадобится, и силой.

Несмотря на протесты большинства, новое ре­лигиозное течение начинало распространяться, им заинтересовались еврейские общины в горо­дах, находившихся за пределами Иудеи. Так, до Иудеи дошли вести, что члены этой секты появи­лись среди евреев Дамаска. Примерно в 35 г. Саул получил разрешение отправиться в Дамаск (около 130 миль на север от Иерусалима), что­бы подавить это движение.

В своих посланиях, написанных после этих со­бытий, он рассказывает, что ему явился Иисус и после его явления он ослеп на три дня. В итоге Саул перешел в новую веру, став таким же фа­натичным ее приверженцем, каким был прежде противником. Из-за этого перехода оп, разумеет­ся, потерял популярность среди тех евреев, кото­рые раньше его поддерживали, и вынужден был уйти в родной Тарсис.

А секта продолжала расти. В нее вступали ев­реи, жившие во всех городах восточной части Римской империи, где были еврейские общины. В ней наверняка оказались те, кто приходил в Иерусалимский храм на обряд жертвоприноше­ния и, возвращаясь домой, приносил весть о слу­чившемся пришествии Мессии и о том, что вско­ре он придет снова. В Антиохии членов новой секты называли поэтому мессианцами, по по­скольку город был грекоязычным, то использо­вался греческий эквивалент этого слова, и их называли христианами.

Обстановка в Иудее накалилась до предела, и Понтий Пилат не пытался ее разрядить, Его по­кровитель Сежан потерял расположение Тиберия, и в 31 г. его казнили. После этого Пилату при­шлось вести себя осторожнее, но все равно его наместничество было явно неудачным, и в 36 г. его освободили от этой должности. Два следую­щих прокуратора тоже не продержались больше нескольких месяцев.

В 37 г. умер император Тиберий, и троп унас­ледовал его внучатый племянник Гай, более известный но прозвищу Калигула, или Сапожок. Евреи могли только радоваться, все знали, что одним из закадычных друзей Калигулы был Ирод Агриппа, внук Ирода Великого по линии его жены Мариам из рода Маккавеев. Ирод Аг­риппа являлся прапраправнуком Александра Янная, и он, возможно, мог убедить Рим быть снис­ходительнее к Иудее.

Действительно, если Ирод Агриппа помнил о своем иудейском происхождении, то он, казалось, вполне мог помочь Иудее с такими-то связями. Когда он был мальчиком, Антония, невестка им­ператора Тиберия, стала ему почти приемной ма­терью. Позднее он подружился с Калигулой, да так крепко, что неосторожно намекал, что старо­му Тиберию нора отправиться на тот свет и осво­бодить место для Калигулы. Тиберий узнал об этом, и Ирод Агриппа очутился в тюрьме. Одна­ко через шесть месяцев Тиберий все-таки скончал­ся и Калигула сразу же освободил своего друга.

Он сделал Ирода Агриппу царем государства, расположенного восточнее Галилейского моря, где до того правил его дядя Филипп Тетрарх, умерший в 34 г. Ирод Антипа, правивший в Га­лилее, был недоволен, что его племянник полу­чил царский титул, тогда как он оставался просто тетрархом. Он возражал и, возможно, обоснован­но. Однако Калигула не видел необходимости в абстрактной справедливости, когда единственной его целью было наградить друга. Он лишил Иро­да Антипу его должности и присоединил Галилею к царству Ирода Агриппы. Вскоре после высыл­ки Антипа умер.

Покровительство Калигулы Ироду Агриппе не означало, однако, что евреи продолжали радо­ваться послаблению, наступившему после удаления Пилата и смерти Тиберия. На самом деле возникла новая опасность. Калигула был взбал­мошным молодым человеком, его ничего не инте­ресовало, кроме роскоши для себя и угодливости от других. После семи месяцев пребывания на императорском троне (довольно удачного) он се­рьезно заболел, и эта болезнь привела его к по­мешательству, сделав его поведение абсолютно непредсказуемым.

Например, он постановил, чтобы ему моли­лись как богу, и для этого следовало поместить его изображения в различные храмы. Во време­на Римской империи это было не столь ужасно, как показалось бы сейчас.

В результате в одной из областей империи на­чались беспорядки. Для евреев любое поклонение императору, пусть видимое, и помещение его изображения в храм были неприемлемы. Это оз­начало возвращение к страшным временам Антиоха IV, правившего два столетия назад. Но Ка­лигула настаивал. Иудея была самой беспокойной провинцией в империи, и из всех населявших империю народов евреи казались наименее асси­милируемыми. Он, видимо, решил, что пришло время преподать им урок.

В Александрии, где община евреев была наи­более многочисленной (за пределами самой Иудеи) и наиболее влиятельной, они постоянно не ладили с греческим населением и римскими властями. Евреи отказывались не только уча­ствовать в официальных религиозных богослу­жениях империи, но и служить в армии, где от них потребовали бы исполнения неприемлемых для них религиозных ритуалов. В 38 г. в Алек­сандрии произошли антиеврейские выступления, и в синагогах насильно установили изображения императора. Калигула не видел причины, поче­му нельзя было сделать то же самое в Иеруса­лимском храме.

Эти чрезвычайные события привели к кратко­временному выдвижению величайшего из всех александрийских евреев человека по имени Фи­лон. Родившийся в 30 г. до н. э., он стал первым еврейским философом в греческом понимании этого слова, первым, кто попытался изложить суть иудаизма языком греческой философской мысли. Он был приверженцем академической школы, корнями уходившей к великому греческо­му философу IV в. до н. э. Платону. Филон пы­тался, так сказать, соединить Моисея с Платоном. Это станет целью христианства в последу­ющие два столетия, и Филона иногда называют первым теологом.

В 40 г., когда Филон был уже стариком и до­живал последний год своей жизни, он предпри­нял миссию в Рим, где, видимо, обратился к Ка­лигуле с просьбой отменить эдикт, дискредити­ровавший храмы. То был единственный эпизод его жизни, о котором имеются точные сведения, и Филон потерпел неудачу. Возвратившись ни с чем, он вскоре после этого скончался.

Ирод Агриппа оказался более удачливым и оправдал надежды, которые на него возлагали. Ходатайствуя перед своим добрым другом импе­ратором, он подчеркнул, что любая попытка оск­вернить храм обязательно приведет к еврейскому бунту, евреям-фанатикам смерть не страшна и они будут сражаться до конца; на это не стоит тратить деньги и жизни римлян. Калигула с не­охотой отменил эдикт.

Учитывая тяжелый нрав Калигулы, такой по­ступок, разумеется, не принес особого облегчением. Взбалмошный император мог изменить свое решение в любой момент и снова отдать приказ поместить свое изображение в храм. Но в 41 г. Калигула пал жертвой политического убийства, и опасность миновала.

Тем не менее этот кризис имел фатальные по­следствия для евреев, поскольку усилил власть зелотов, экстремистской партии националистов, призывавших к войне против Рима. К национа­листическому рвению добавилось теперь рвение религиозное, разжигаемое рассказами об осквер­нении синагог в Александрии и попыткой осквер­нения Иерусалимского храма.