Читать онлайн «История русской церкви (Том 9)». Страница 37

Сношения русских с православным Востоком не прекращались и по-прежнему выражались пособиями тамошнему духовенству. В 1591 г. патриарх Иов дал грамоту (от 16 апреля) архимандриту Хиландарского святогорского монастыря Григорию, которою дозволял собирать в России милостыню на эту обитель во всякое время, а всех русских, духовных и мирян, благословлял не отказывать обители в своих посильных приношениях. В 1592 г. царь Федор Иванович пожаловал на сооружение Пантелеимонова святогорского монастыря тамошнему архимандриту Неофиту 500 рублей и послал десяти старейшим митрополитам греческим по сорока соболей. А в следующем году отправил Трифона Коробейникова и Михаила Огаркова с своею заздравною милостынею в Царьград, Александрию, Антиохию, Иерусалим и на Синайскую гору. Милостыни отпущено было 5534 золотых угорских, да три золотых португальских, равнявшихся тридцати золотым угорским, да восемь сороков соболей, сорок куниц и много другой пушной рухляди и велено было раздать в тех местах всю эту милостыню по государеву наказу и росписи патриархам, митрополитам, архиепископам, на церкви, монастыри и по рукам нищим. Коробейников и Огарков в точности исполнили волю государя и представили подробный отчет, из которого видно, сколько, где и кому дано, а равно и то, что в Царьграде и его окрестностях было еще тогда 46 православных церквей и семь монастырей, в Иерусалиме девять монастырей, на Синайской горе и около нее - пять монастырей. Тем же посланцам дана была еще особая сумма в 600 золотых угорских, из которой они по государевой росписи раздали милостыню: в Литовской земле, в Каменце Подольском - семи церквам, которые и перечислены в отчете; в Волошной земле, в Яссах - митрополиту, соборной церкви и на монастырь; в Исакче на берегу Дуная - одной сербской церкви, потом Терновскому митрополиту и Охридскому епископу. Царь Борис Федорович в 1599 г. пожаловал на монастырь святого Саввы Освященного в Иерусалиме семь образов окладных, пятьдесят рублей деньгами, два сорока соболей, два сорока куниц и две тысячи белок, а в 1603 г. двумя своими грамотами разрешил старцам Хиландарского монастыря свободный приезд в Россию для собирания милостыни и утвердил за этим монастырем подворье в Москве, данное ему еще царем Иваном Васильевичем. К концу того же года прибыли в Москву за милостынею многие духовные лица из разных мест Востока, в том числе от Иерусалимского патриарха Софрония архимандрит Феофан, который впоследствии приезжал к нам уже в сане Иерусалимского патриарха, и все, по обычаю, поднесли государю привезенные с собою кто святые иконы, кто мощи святых. И Борис Федорович наделил всех их своею милостынею и именно пожаловал: митрополиту Христианопольскому Симеону, прибывшему из Царьграда, - сто рублей, пять сороков соболей, два сорока куниц и двести белок; епископу Мослинскому Каллисту из Адрианополя семьдесят рублей, два сорока соболей, столько же куниц и тысячу белок; архимандриту Феофану от Иерусалимскаго патриарха - восемьдесят рублей, два сорока соболей, три сорока куниц, лисью шубу и тысячу белок; архимандриту Григорию из иерусалимского монастыря Саввы Освященного - сорок восемь рублей, сорок соболей, два сорока куниц, лисью шубу и тысячу белок; келарю того же Саввина монастыря Дамаскину - двадцать рублей, Евангелие греческое в двадцать пять рублей, сорок соболей, да на строение монастыря тысячу золотых; не перечисляем менее ценных подарков, данных старцам, прибывшим из святогорских и других монастырей. Представлялись все эти лица и патриарху Иову, который с своей стороны одарил их деньгами и ширинками и благословил иконами в серебряных окладах. Тогда же Борис Федорович написал грамоту (март 1604 г.) Иерусалимскому п атриарху Софронию, которою извещал, что в прежние годы переслал ему чрез его старцев десять сороков соболей, двенадцать тысяч белок, три ризы камчатных и три стихаря, а теперь посылает с архимандритом Феофаном напрестольное Евангелие греческого письма в храм Воскресения Христова, церковные сосуды, рипиды, два пояса с стихарями и соболью шубу под бархатом, да, кроме того, посылает от себя царица Марья сулок сажелый, ширинку и триста золотых да царевич Федор от себя - две тысячи золотых. Во 2-й половине 1604 г. и в начале следующего прибыло в Москву за милостынею еще более просителей с Востока: митрополит Терновский Дионисий, который уже был у нас при царе Федоре Ивановиче, архиепископ Акмолинский Феодосий с грамотою к государю от Цареградского патриарха Рафаила, архиепископ Охридский Афанасий, епископ Мглинский Иосиф из Болгарии, митрополит Пелагонский Иеремия, архимандрит синайский Иоасаф с грамотами к государю от патриархов - Александрийского Кирилла Лукариса и Иерусалимского Софрония и многие другие архимандриты и старцы из монастырей афонских. Все они поднесли Борису Федоровичу обычные подарки: иконы, мощи святых, все были радушно приняты им, не раз удостаивались его беседы. Но успел ли он отблагодарить их своею милостынею и отпустить с миром обратно, не сохранилось сведений: 13 апреля 1605 г. царь Борис внезапно скончался. Когда явился первый Лжедимитрий, в Палестине пронеслась весть, что это истинный царевич, сын Ивана Грозного, и патриарх Иерусалимский Софроний поспешил написать к Лжедимитрию грамоту (в 1605 г.), выражал ему радость всех восточных христиан о его будто бы чудесном спасении, желал ему успеха в достижении прародительского престола и просил будущего царя, чтобы он подражал покойному брату своему Федору Ивановичу в своих милостях бедствующим православным церквам Палестины. Святитель Божий, конечно, не знал, что он обращался к самозванцу и отступнику от православия. В Смутное время сношения России с Востоком должны были прекратиться. Но царь Михаил Федорович, как только вступил на престол, написал грамоту (в июне 1613 г.) Цареградскому патриарху, в которой, сказав кратко о бывших в России смутах и переворотах, извещал о своем избрании на царство, просил молитв первосвятителя и, несмотря на скудость свою в казне и во всем, послал ему милостыни сорок соболей, а чрез два года отправил к новому Цареградскому патриарху Тимофею такую же грамоту, шесть сороков соболей и в заключение грамоты давал обещание: "Мы ваше архиерейство нашим жалованьем забывать не будем и нашу царскую милостыню к вам начнем посылать свыше прежнего". Спустя еще четыре года прибыл в Москву по желанию всех Восточных патриархов Иерусалимский патриарх Феофан, уже бывший у нас прежде в сане архимандрита, и положил начало для новых постоянных сношений России с Восточными Церквами.

Этому-то первосвятителю и суждено было для Восточнорусской Церкви, уже около восьми лет не имевшей у себя патриарха, поставить нового патриарха, а вслед за тем и для Западнорусской Церкви, еще более лет бедствовавшей под властию униатских митрополитов, поставить нового православного митрополита. Но здесь мы должны остановиться, чтобы предварительно обозреть состояние Западнорусской митрополии с того времени, как она принуждена была подпасть под владычество униатских митрополитов.

ГЛАВА II

Уния в Литве или, вернее, в Западнорусском крае началась анафемою. Православный Собор в Бресте изрек 9 октября 1596 г. анафему на владык, изменивших православию и принявших унию, низложил их и послал к королю Сигизмунду III просьбу, чтобы он дал своим православным подданным нового митрополита и епископов на место изменников. Собор униатов и латинян там же и в тот же день изрек анафему на православных, духовных и мирян, не захотевших принять унии, низложил оставшихся в православии двух епископов (Львовского Гедеона и Перемышльского Михаила) и все духовенство и просил короля утвердить это решение и привести в исполнение. Первая анафема была совершенно справедлива: православные признали и объявили низложенными и отлученными от православной Церкви тех своих владык, которые уже сами отлучились и отделились от нее, изменив православию. Последняя анафема была совершенно несправедлива и даже не имела смысла. От какой Церкви униаты и латиняне могли отлучить православных в Литве? От Римской? Да православные эти и не принадлежали к Римской Церкви, и еще прежде ею же самою признавались схизматиками, т. е. отлученными и отделенными от нее. От православной? Но отлучать от православной Церкви униаты и латиняне и все их духовные власти не имеют ни права, ни возможности. А отлучить православных от православной Церкви и низложить православных епископов и пресвитеров за то только, что они остались верными своей Церкви, не захотели изменить ей и последовать за другими владыками-изменниками с митрополитом во главе - это верх несправедливости и безрассудства. И однако ж, король Сигизмунд III принял сторону униатов, а не православных. Он утвердил определение униатского Собора, признал православных епископов и прочих духовных, не согласившихся на унию, лишенными сана и отлученными от Церкви, оставил митрополита и других владык, принявших унию, архипастырями в тех самых православных епархиях, которые подчинены были им прежде, и издал универсал (15 декабря 1596 г.) ко всему православному литовско-русскому духовенству и мирянам, чтобы они не считали Гедеона Балабана и Михаила Копыстенского, пребывших твердыми в православии, за своих владык, как проклятых и низложенных, не брали у них благословения и не имели с ними никакого общения, но чтобы, напротив, оказывали полное послушание митрополиту Рагозе и другим владыкам, принявшим унию, как своим законным пастырям и ни в чем против них не возмущались. Таким образом, к одной неправде против православных - неправде церковной со стороны униатских иерархов присоединилась другая неправда - гражданская со стороны короля. Король не дал православным, несмотря на их просьбу, нового православного митрополита и владык на место отпадших в унию и запрещал повиноваться даже двум остальным владыкам, не изменившим православию; напротив, приказывал повиноваться митрополиту и владыкам-изменникам, принявшим унию, т. е. приказывал, чтобы и все православные принимали унию, - этим он открыто нарушал коренные законы своего государства, которыми предоставлялась полная свобода вероисповедания всем подданным короля, в том числе и православным, и в соблюдении которых он дал присягу при самом своем короновании. И эта двойственная неправда, церковная и гражданская, положенная в основу литовской церковной унии, прошла потом чрез всю ее историю.