Читать онлайн «История русской церкви (Том 2)». Страница 44

Еще более отличались благочестием, как бы наследственным в их семействе, великие князья Всеволод Ярославич, сын его Владимир Мономах, сын Мономаха Мстислав и новгородский князь, сын Мстислава Всеволод - Гавриил. О Всеволоде читаем в летописи: "Издетства был боголюбив, любил правду, наделял убогих, воздавал честь епископам и пресвитерам, особенно же любил черноризцев, делая им пожертвования, сам воздерживался от пьянства и от похоти, за что и любил его отец более всех своих детей". Владимир Мономах, по свидетельству той же летописи и современного первосвятителя Иоанна II, всею душою любил Бога, старался соблюдать заповеди Божий, постоянно имел в сердце страх Божий. Не возносился, не величался, но возлагал надежду на Бога и по заповеди Его добро творил самим врагам своим, отпуская их от себя с дарами. Никогда не заботился о приобретении сокровищ и богатства, но с молодых лет был милостив выше меры, раздавая обеими руками имение свое требующим и употребляя на созидание и украшение храмов; приходящих к нему кормил и поил, как отец детей; если кого видел в печали или в каком зазоре, не осуждал, но утешал и покрывал любовию. Чтил святительский сан и иерейский, любовь имея к митрополитам, и епископам, и игуменам, особенно же к черноризцам, подавая им, что служит на потребу, и принимая от них молитвы. Был весьма умерен в пище и питии, соблюдал посты и другие постановления Церкви с такою строгостию, что все дивились. Не любил украшать и покоить тело свое: носил большею частию простую одежду и спал на земле. Обладал сердечным христианским умилением, так что, когда входил в церковь и слышал пение, тотчас испускал слезы и со слезами возносил мольбы свои к Богу. Достойный сын Владимира Мономаха Мстислав представлял собою в те дни постоянных княжеских междоусобий образец христианского великодушия, незлобия, миролюбия; с живою верою и пламенною ревностию о славе Божией созидал церкви и монастыри; отличался совершенною нестяжательностию, нищелюбием и другими добродетелями, так что некоторые не сомневались признавать его за святого 508. Наконец, истинная святость сына Мстиславова Всеволода - Гавриила засвидетельствована нетлением его святых мощей и причтением его самою Церковию к лику святых 509.

Из числа подданных как на пример христианского благочестия можно указать на воеводу киевского Яна с его супругою Мариею. Летописец, лично знавший Яна, замечает об них вообще, что преподобный Феодосии Печерский часто посещал и любил их: "Занеже живяста по заповеди Господни". Потом, в частности, говорит об Яне: "Преставился Ян, старец добрый, пожив 90 лет; жил он по закону Божию и был не хуже первых праведников; был муж благой, кроткий, смиренный и охранялся от всякого искушения" 510.

Не упоминаем здесь о святых архипастырях и учителях нашей Церкви, о которых говорили уже в своем месте, равно как и о великих подвижниках Киево-Печерских, которые и тогда служили, и доселе остаются высокими образцами христианского благочестия и подвижничества. Но, чтобы яснее видеть, как понимали тогда у нас благочестие даже лучшие из мирян, не можем не привести еще некоторых отрывков из известного Поучения Владимира Мономаха детям. "Первое: ради Бога и души своей страх Божий имейте в сердце и творите милостыню неоскудную, ибо здесь начало всякому добру... Научись, по слову Евангелия, управлять очами, удерживать язык, смирять ум, порабощать тело, побеждать гнев, иметь чистый помысл, понуждать себя на добрые дела для Господа. Будучи лишаем чего-либо - не мсти, ненавидим или гоним - терпи, хулим - моли; умертви грех. Избавьте обидимого, судите сироте, оправдайте вдовицу... Тремя добрыми делами мы можем побеждать врага нашего - дьявола: покаянием, слезами и милостынею. Бога ради, не ленитесь, дети мои, молю вас, не забывайте тех трех дел: они не тяжки; это не то, что одиночество, или чернечество, или голод, какие терпят некоторые добрые люди, но малым делом можете заслужить милость Божию... Когда вы говорите о чем-либо, никогда не клянитесь Богом: нет в том никакой нужды; если случится вам целовать крест для братьи или кого-либо, целуйте, рассудивши, можете ли сдержать слово, и, поцеловавши, соблюдайте клятву, чтобы не погубить души своей. Пуще всего не имейте гордости в уме и сердце, но говорите: "Все мы смертны; ныне живы, а завтра в гробе; все, что Ты дал нам, Господи, не наше, но Твое, и Ты поручил нам на малое число дней". Старых чти как отца, молодых как братью... Блюдитесь лжи, и пьянства, и блуда, от которых гибнут тело и душа... Больного посетите и к умершему идите, потому что все мы смертны, человека не минуйте без привета: всякому скажите доброе слово. Жен своих любите, но не давайте им над собою власти. А вот вам и конец всему: страх Божий имейте выше всего..." Излишне прибавлять, что жизнь, проникнутая такими правилами, могла назваться истинно христианскою 511.

ГЛАВА VII

ОТНОШЕНИЕ РУССКОЙ ЦЕРКВИ К ДРУГИМ ЦЕРКВАМ И ОБЩЕСТВАМ РЕЛИГИОЗНЫМ

В истории внешних отношений нашей Церкви в рассматриваемый период самым замечательным событием было то, которое мы поставили во главе этого периода: разумеем избрание и рукоположение митрополита Илариона Собором отечественных иерархов. Святая вера была принесена к нам из Царьграда; первые проповедники ее приходили оттуда же и действовали по распоряжениям Константинопольского патриарха. Очень естественно, если и первые наши архипастыри - не только митрополиты, но даже епископы, - пока Церковь основывалась, были избраны и рукоположены Константинопольским патриархом: иначе быть не могло. Но, когда Церковь Русская довольно устроилась, когда в ней явилась своя иерархия, неизбежно должно было прийти к вопросу: как же смотреть на эту Церковь? Считать ли ее одною из митрополий Цареградского патриарха, совершенно такою же, какие существовали в пределах Греческой империи и были подчинены ему правилами древних Соборов и властию греческих императоров, или признавать ее Церковию самостоятельною, как образовавшуюся в народе, имевшем собственное правительство, которая не могла быть подчинена Константинопольскому патриарху ни правилами Соборов, бывших еще до основания ее, ни тем более властию греческих императоров? Великий князь русский Ярослав хотел решить вопрос в последнем смысле, хотел видеть отечественную Церковь самостоятельною и по смерти митрополита Феопемпта повелел Собору своих епископов избрать и рукоположить для России нового митрополита без сношения с Константинопольским патриархом. Попытка, как мы заметили в своем месте, справедливая и согласная с древними канонами. Но попытка, скажем теперь, преждевременная: Церковь Русская была еще так юна, так небогата средствами для самобытного существования, что не могла обойтись без пособий своей матери - Церкви Цареградской, без попечений ее первосвятителя. Потому-то, когда скончался Ярослав, на Церковь Русскую мало-помалу привыкли смотреть как на совершенно зависимую от Константинопольского патриарха: он и избирал с своим патриаршим Собором, и поставлял для нее митрополитов, как и для всех других подвластных ему митрополий, без всякого участия в том со стороны русских князей и духовенства, и все тогдашние наши митрополиты были греки, за исключением, может быть, одного Ефрема, хоть и об его русском происхождении можно только догадываться. Получая от Константинопольского патриарха духовную власть, наши митрополиты, подобно другим, находились в непосредственном подчинении ему 512 и обязаны были во всех важнейших делах обращаться к нему с его Собором 513. Поэтому иногда они должны были путешествовать в Царь-град и по воле патриарха присутствовать на его Соборах. Так, в 1073 г. ездил в Царьград митрополит наш Георгий; в 1087 или в 1102 г. Русский митрополит (следовательно, Иоанн II или Николай) присутствовал на Константинопольском Соборе, бывшем при патриархе Николае Грамматике; в 1145 г. отправился в Царьград митрополит наш Михаил II 514. Какое место занимала тогда русская митрополия в ряду других митрополий, подчиненных Константинопольскому патриарху, - неизвестно, но, без сомнения, как одна из митрополий новых, она должна была стоять ниже всех древних и старейших 515.

Вследствие такого единства Русской Церкви с Византийскою сношения между Грециею и Россиею были непрерывные. Греки приходили к нам: одни вместе с нашими митрополитами, другие - для богомолья, третьи даже переселялись в Россию со своими семействами, чтобы обучать русских церковному пению; некоторые удостаивались у нас и епископских кафедр 516. Русские, со своей стороны, также путешествовали в Константинополь, и одни проживали в тамошних монастырях (преподобный Ефрем), изучая иноческую жизнь, другие (преподобный Варлаам) покупали там иконы и церковную утварь, третьи списывали благочестивые книги и приносили в отечество, как принесен был по поручению преподобного Феодосия Печерского устав Студийский. Брачные союзы наших князей с греческим двором служили новою связию между Грециею и Россиею даже в церковном отношении. Великий князь киевский Всеволод был женат на дочери греческого императора Константина Мономаха, и дочь этого князя, известная инокиня Янка, путешествовала в Царьград и привела с собою оттуда нового митрополита (Иоанна III). Дочь князя Володаря выдана была в 1104 г. за греческого царевича, сына императора Алексея. Дочь Владимира Мономаха была за греческим церевичем Леоном 517.