Читать онлайн «Миссия возможна». Страница 28

Из этого письма можно увидеть, что о. Серафим сам использует две тактики: представителей других христианских конфессий он рассматривает как вероятных сынов нашей Церкви, а в конфронтацию вступает, только встречаясь с теми, кто хочет похитить паству или подменить учение Церкви. В этой позиции мы видим сплавление подходов древних апологетов - свт. Климента и свт. Иринея Лионского, и это тем более удивительно, что в начальный период своей жизни о. Серафим был настроен крайне ригористично, гораздо более жестко, нежели свт. Иоанн Златоуст.

Мы не занимаемся прозелитизмом

Обратимся к совершенно другому примеру, позиции владыки Антония Сурожского. Несмотря на то, что владыка Антоний – один из самых смелых богословов двадцатого века, и некоторые считают его недостаточно консервативным, известно его утверждение: «Думаю, в католичестве гораздо больше неправды, а в протестантизме гораздо меньше правды. В протестантизме не хватает многого, тогда как в католичестве очень многое извращено». Таким образом, мы видим, что в вопросе церковной экклесиологии он не менее консервативен, чем о. Серафим (собственно, именно поэтому он, будучи во Франции, и оказался в Московском Патриархате, а не под омофором Вселенского Патриархата). Также, казалось бы, можно ожидать от него жестких решений, однако вот что мы читаем в его интервью:  

«Интересно одно свойство Православия: то, что мы не занимаемся прозелитизмом. Мы не гонимся ни за кем и не стараемся никого, как я всегда говорю, "совратить" в Православие или даже "обратить" каким-нибудь собственным действием. Но, как апостол Павел говорил, сердце наше всем открыто. Поэтому двери храма открыты, священники наши, включая меня, принимают всех, кто приходит с каким бы то ни было вопросом или духовной нуждой… Как я сказал, мы не принимаем людей легко. Опыт показывает, что они сначала приходят и прислушиваются, приглядываются, "принюхиваются". Потом в какой-то момент они загораются очень пламенным желанием принять Православие и отталкиваются от той веры, которая была их верой; и вот в этот период я их никогда не принимаю: я не принимаю человека, который отрекается от своего прошлого. Потом начинается период, когда человек входит глубже в Православие и начинает чувствовать, как он должен быть благодарен той Церкви, которая его сделала вообще христианином, когда у него нет уже романтики такого чрезвычайного подъема. Он может спокойно войти в Православие, как блудный сын, который домой пришел, именно домой, а не в какое-то исключительное место. И когда он может обернуться и сказать: да, моя Церковь – католическая, англиканская, протестантская, секта какая-нибудь – мне все-таки открыла Христа, и я глубоко благодарен ей, – то мы их принимаем. Причем большей частью (хотя не везде это возможно) мы заботимся о том, чтобы познакомиться с семьей, чтобы они поняли этот его поступок, и они почти всегда присутствуют и участвуют в принятии; часто даже их священник приходит»[28]. В этом удивительном интервью затрагиваются многие пастырские аспекты рассматриваемой нами темы – в частности, как именно готовят человека к переходу в Православие. Заметим, что плоды трудов вл. Антония хорошо известны – это был действительно миссионер от Бога, собравший обильный урожай как в Англии, так и у нас в России.

Диалог-свидетельство, знакомство с опытом Церкви

Выше мы цитировали слова владыки Антония и о. Серафима – о самом подходе к тем, кто верит не так, как мы. О том, как это может выглядеть на практике – следующие примеры.

Из жизни священномуч. Сергия Мечева, сына московского старца Алексия Мечева, известно следующее. Он посещал кружки Российского Студенческого Христианского Движения, где для изучения Писания собирались христиане различных конфессий – как православные, так и нет. Он не видел ничего зазорного в том, чтобы направлять в такие кружки своих молодых прихожан, и там он не устраивал диспутов, а делал сообщения – например, о борьбе со страстями по православному вероучению. После одного из таких докладов в Православие обратился баптист Владимир, в нашей Церкви известный как священномуч. Владимир Амбарцумов, от которого идет знаменитый священнический род Амбарцумовых и Каледы (о. Глеб Каледа был племянником о. Владимира).

Прот. Игорь Шестаков, секретарь Челябинской епархии, в частной беседе делился с нами своим опытом. Он никогда не понимал миссию как борьбу с сектами, принципиально этим не занимался. Но когда в город приезжал новый пастор из Америки, о. Игорь встречался с ним, показывал храмы города и рассказывал, какую историю имеет православное христианство на Русской земле, рассказывал о своем служении пастыря. После этого желание американцев «обращать аборигенов» резко уменьшалось, а то и заканчивалось решением об отмене своих миссий.

Впрочем, свидетельство – это отнюдь не только рассказ об истории православного христианства или о православном вероучении. Свидетельство – это, прежде всего, как видно из истории первых веков, жизнь по Евангелию – и готовность рассказать о своей встрече с Богом, самому обстоятельно и честно ответить на вопрос «Почему я православный христианин». В качестве вспомогательных средств здесь могут быть использованы автобиографии, книги, знакомящие с историей Православия в ХХ веке – чтобы понять, почему Церковь такая, какая она есть сейчас.

Интересные дела для молодежи

Но посмотрим, не можем ли мы научиться чему-то у самих инославных. В Москве трудится католический священник, о. Даниэле Соллаццо из движения Verbum Dei. Этот невысокий итальянец начинал работу в России среди латиноамериканцев, которые здесь получают образование, но по большому счету никому здесь не нужны. Он выучил русский, и познакомился с преподавательницей итальянского в одном из столичных вузов. Затем он стал устраивать паломнические поездки в Италию – по смешной цене, куда приглашает студентов. После поездок он собирает группы на дому, организует семинары-выезды, куда молодежь едет побыть в тишине, вместе вчитаться в Слово Божье; некоторые принимают участие в Мессе. Кропотливый труд медленно, но приносит плоды: постепенно он собрал вокруг себя кружок образованных и активных молодых людей. Он совсем не организатор, но делает очень много, чтобы привести людей ко Христу.

В его деятельности можно заметить несколько акцентов, которые были бы полезны православному миссионеру. Первое: он работает с молодежью, это – самое перспективное направление. Конечно, важно вкладываться в социальную деятельность, реабилитацию, но все же за молодежью будущее. Второе: он организует то, что интересно самой молодежи. Судя по его характеру, ему было бы легче погрузиться в лекции, но он понимает, что молодежи нужны новые впечатления, ощущение насыщенной, интересной жизни – и он жертвует своим спокойствием, чтобы это организовать. Готовность вкладываться в дело миссии среди не знающих о Христе, а не просто заниматься переманиванием верующих из другой конфессии – вот третья характеристика деятельности этого священника.

Борьба с сектами: стоит ли игра свеч?

Конечно, есть и другие подходы – например, борьба со всеми, кто подпадает под любое определение понятия «секта». К сожалению, именно на это был взят курс в постперестроечные годы. Но надо честно спросить, велики ли плоды такой миссионерской активности – много ли людей пришло в итоге в Церковь? Стало ли меньше сектантов? Не пострадали ли в результате такой деятельности не только волки, но и овцы (имеются ввиду инославные христиане, к которым относились, подчас, хуже, чем к самым тоталитарным культам, и уважали уж точно меньше, чем самых заядлых атеистов)?

История последних лет антисектантской деятельности пестрит скандалами, связанными с самими борцами с сектами. В их лагере нет мира, и это во многом связано с тем, что они сами подчас перенимают у своих противников методы, неприличествующие православным христианам – здесь и необоснованное применение силы, и сознательная клевета, и непроверенные сплетни, и враждебность, и нежелание диалога. Все это наносит огромный ущерб образу Церкви Христовой в глазах внешних, ущерб, несопоставимый с деятельностью самих сект и культов.

Духовная борьба и профилактика попадания в тоталитарные культы

Означает ли все сказанное выше, что никакой борьбы не должно быть в принципе? Хотелось бы еще раз повторить: борьба за души против власти тьмы должна вестись. Но без проповеди Евангелия, без миссии она грозит превратиться в инквизицию. И борьба эта в первую очередь духовная, что переносит акцент на молитву, на вразумление с помощью Слова Божия. Конечно, православные христиане могут выступать и с политическими, законодательными инициативами, но делать это сообразно с волей Божией, не погрешая против совести и не попирая свободы других людей, о чем говорилось выше.