Читать онлайн «Христианская духовность в католической традиции». Страница 72

Поручив заботу о двух сыновьях родственникам, мадам Гийон, забрав с собой дочь, отправилась в Женеву, где занялась воспитанием молодых женщин, обратившихся из кальвинизма. Епископ Женевский определил ей духовным руководителем барнабита Франциска Лакомба. С 1681 г. по 1686 г. Лакомб сопровождал мадам Гийон во многих путешествиях по Италии, Франции и Швейцарии; когда же Лакомба переводили на другое место или когда он отправлялся в деловые поездки, мадам Гийон неотступно следовала за ним. Нокс предполагает, что Лакомб пытался избавиться от нее, однако другие считают, что отношения поддерживались добровольно и носили безнравственный характер.[616] В 1687 г. Лакомб был арестован в Париже за поддержку и проповедь квиетизма. После того, как его перевели в другую тюрьму, он лишился рассудка и скончался в Шарантоне в 1715 г.

Многочисленные путешествия и разнообразная деятельность, не помешали мадам Гийон написать тридцать пять томов сочинений.[617] В начальный период отношений с мадам Гийом Лакомб велел ей записывать все приходящие ей в голову мысли, что она и выполняла абсолютно автоматически, не задумываясь особенно над тем, что она пишет. В своей автобиографии она утверждает, что ее переполняло неодолимое желание написать Les torrents spirituels и что самое удивительное во всем этом было то, что текст как бы изливался из глубины ее души, минуя рассудок.

В 1683 г. мадам Гийон серьезно заболела, и именно в это время, по ее словам, в ней произошли мистические перемены. С этого времени в нее вселился Младенец Иисус, так что уже не она действовала и не она желала, но все в ней и через нее делал Бог. Ни за что она уже не несла личной ответственности — ни за дела, ни за слова. С этого времени с ней происходили разные странные вещи, которые Пурра расценивает не иначе, как истерические.[618]

Мадам Гийом и далее продолжала заявлять о своей власти, исходившей от Самого Бога, и действовать именем Самого Бога. Отсюда был уже один шаг до выражения, приписываемого мадам Гийон кардиналом ле Камю: "Можно настолько соединиться с Богом, чтобы сознательно заниматься непристойностями с другим человеком, не оскорбляя при этом Бога". В Les torrents spirituels она писала: "Оскорбление состоит не в действии, а в нездоровом желании. Если бы тот, чье желание утрачено и, так сказать, поглощено и преобразовано в Боге, вынужден был бы совершать греховные поступки, они не вменялись бы ему в грех".[619] Совсем не удивительно, что пятнадцать лет она не была на исповеди.

В начале 1688 г. мадам Гийон была заключена в монастыре визитандинок в Париже, где подверглась испытанию на правильное понимание доктрины, однако доказательств ее виновности обнаружено не было. До 1693 г. она имела огромную популярность и широкое влияние, особенно в высших кругах общества, но именно в этом году ее учение насторожило епископа Шартрского, а в 1695 г. он осудил ряд положений из ее работы Les torrents spirituels.

Однако мадам Гийон, предчувствуя запрещение, уже в 1693 г., по совету Фенелона, представила свои работы на отзыв Боссюэ. В 1694 г. она обратилась с просьбой о проверке ее сочинений и деятельности к суду из трех судей: Боссюэ, Нуалю и Тронсону. Эксперты составили список из тридцати четырех ошибочных положений, и мадам Гийон подписала обещание изъять эти положения из учения. На этом все могло бы и закончиться, но случилось иначе. Пурра утверждает, что ни Лакомбу, ни м-м Гийон не уделялось бы в истории лжемистицизма такого внимания, если бы не спор, возникший по их поводу между Боссюэ и Фенелоном.[620]

В 1688 г. при первой встрече с мадам Гийон Франциску Фенелону было тридцать семь лет, и сложившееся у него первое впечатление было неблагоприятным.[621] В автобиографии она говорит, что при первой их встрече она всем нутром ощущала его недоброжелательность, однако через восемь дней переживаний по этому поводу обнаружила, что Фенелон принимает ее полностью и безоговорочно. Вскоре Фенелон превратился в послушное орудие распространения и защиты ее учения. Сам он так свидетельствует об этом: "Я всецело доверяю Вам, полагаясь на Вашу прямоту, простоту, на Ваш опыт и знание внутреннего мира, а также на открываемый через Вас Божий замысел обо мне".[622]

Жак Боссюэ был уже стариком и мало симпатизировал мистическим делам. Однако, как указывает Пурра, "не требовалось особых знаний в области мистического богословия, чтобы увидеть проявление на практике прискорбных последствий учения м-м Гийон — его несовместимость с первоосновами аскетического богословия".[623] Боссюэ был полон решимости искоренить учение и свести на нет влияние м-м Гийон; Фенелон был полон такой же решимостью представить ее учение в благоприятном свете.

Главными пунктами обсуждения были богословие "бескорыстной любви" и "пассивная молитва". Когда в 1695 г. были определены запрещенные положения, то их формулировки были таковы, что выдвинутые Боссюэ и Фенелоном доктринальные толкования оказались между собой несовместимыми. В июле 1696 г. Боссюэ отослал свою рукопись Instruction sur les etats d'oraison Фенелону, рассчитывая на одобрение ее последним, но тот вернул рукопись, даже не прочитав ее, и приступил к работе над своим трактатом Explication des maximes des saints, который был опубликован в 1697 г., за шесть месяцев до выхода в свет книги Боссюэ.[624]

Работа Фенелона нашла сторонников среди доминиканцев, иезуиюв и ораториан, но кроме непримиримой позиции Боссюэ Фенелону также необходимо было нейтрализовать мадам де Мэнтнон, пытавшуюся положить конец его влиянию.[625] В апреле, а затем еще раз в августе 1697 г. Фенелон аппелировал к Риму, и его обращение поддержал Людовик XIV. Следующие два года сражение велось на двух фронтах — Париж и Рим — пока, наконец, 12 марта 1699 г. Святой Престол не осудил двадцать три положения, извлеченные из книги Фенелона. Осуждение было сформулировано в максимально мягких выражениях, поскольку Папа Иннокентий XII питал симпатию к Фенелону, и к тому же мнения богословов из комиссии, занимавшейся изучением данного вопроса, разделились. Фенелон покорился беспрекословно, и осенью того же года Иннокетий XII произвел его в кардиналы.[626]

Ошибки Фенелона можно свести к следующим четырем положениям: 1) душа может достичь состояния чистой любви, в котором она больше не испытывает желания вечного спасения; 2) во время крайних испытаний, постигших внутреннюю жизнь, у души может появиться убежденность, что она отвергнута Богом, и в этом состоянии она может принести абсолютную жертву — пожертвовать своим вечным блаженством; 3) в состоянии чистой любви душе безразличны и собственное совершенство, и добродетели; 4) в определенных состояниях созерцающие души утрачивают четкое, чувственное с массой подробностей видение Иисуса Христа.[627] Однако же Фенелон проповедовал не чистый квиетизм. Когда ему объявили об осуждении Maximes, то он узнал, что эксперты столкнулись с "некоторыми утверждениями, которые… в своем буквальном смысле, то есть приходящем на ум в первую очередь, подталктвают к некоторым квиетистским заблуждениям. Правда и то, что в книге содержатся другие утверждения, исключающие неверное толкование утверждений, упомянутых выше, и, похоже, уточняющие их. Следовательно, нет оснований для запрещения книги в целом как содержащей неверное учение".[628]

И члены комиссии, и Святой Престол, однако, осознавали реальную опасность того, что книга может соблазнить читателей заблуждениями квиетизма, уже запрещенного Церковью. Поэтому, в 1699 г. квиетизму был нанесен смертельный удар, но оправдались и опасения Папы Иннокентия XII: мистицизм приобрел дурную славу, и, за исключением нескольких авторов, "в восемнадцатом веке католическая мистика во Франции была почти полностью уничтожена".[629]

ВОЗВРАТ К ОРТОДОКСАЛЬНОСТИ

Поскольку человеческие взгляды и поступки, как правило, колеблются между крайностями, то неудивительно, что запрещение квиетизма привело многих к выводу о том, что единственный надежный путь в духовной жизни — "обычный" путь добродетелей и таинств. Мистический же путь рассматривался как редкий, "исключительный" и, как правило, вызывал подозрение. В первой половине восемнадцатого века недоверие к мистике достигло таких масштабов, что забытыми в этой области оказались даже программные классические работы.

Активизация янсенизма также способствовала развитию отрицательного отношения к мистике, так как главное внимание янсенисты направляли почти исключительно на аскетизм, самоотречение и отказ от всех мирских удовольствий. Ряд авторов — в частности: Коссад, Шрам и Эмери — пытались восстановить в правах мистическое направление, несмотря на реакцию против квиетизма,[630] другие же — Авриллон, Жюдд и Круазе — пытались смягчить суровость янсенизма.[631] Они образовали группу духовных писателей — в большинстве своем французских иезуитов — неизменных последователей богословов, устоявших против бациллы квиетизма и янсенизма.