Читать онлайн «Вестники Царства Божия». Страница 52

5. Археологические находки указывают на то, что и после 597 г. Ехония носил титул царя и, следовательно, был заложником, которого Навуходоносор мог еще вернуть на трон.

См.: G.Е. Wright. Biblical Archaeology, р. 178.

Вавилон, 597-590 гг.

Убеждая изгнанников прочно обосноваться на новых местах, Иеремия знал, что возможности для этого они имели. Плен не был угоном в рабство или выселением в резервации. Халдейские власти предоставляли всем "перемещенным лицам" право покупать и строить дома, свободно заниматься земледелием, ремеслами и торговлей. Большинство иудеев было водворено в самом Вавилоне или соседних с ним крупных городах.

В некоторых отношениях пленники не должны были чувствовать себя совершенно чужими в Вавилонии. Арамейский язык, на котором здесь говорили, они понимали легко, многие обычаи и вообще уклад жизни халдеев были сходны с теми, к каким они привыкли дома. Основным, что связывало их с родиной, была вера.

Многие изгнанники только теперь поняли, как дорог для них Завет Моисеев, как важно им, затерянным в гуще мировой столицы, сохранить эту свою святыню. Они с жадностью читали послания Иеремии: ведь именно он, истинный пророк Божий, оказался во всем прав. Отныне, как бы ни был велик соблазн, они не станут приносить жертв вне Иерусалима, заповедь Торы будет для них нерушима-в этом залог их возвращения. Но отказ от жертв ставил перед иудейскими колониями трудную задачу: оставаться верными своей религии, не имея религиозного центра и богослужения. Они остро нуждались в вожде и духовном руководителе.

И таким наставником стал для них Иезекииль.

Иезекииль был одним из самых выдающихся людей в первой партии, высланной в Вавилон. Он с женой жил в общине, поселенной в Тель-Абибе на канале Кебар. Дом его, вероятно, еще до того, как Иезекииль стал пророком, являлся местом, куда постоянно сходились иудеи для бесед о вере.

Оторванный от храма священник, чья деятельность в ссылке поневоле ограничивалась тесными рамками общин переселенцев, Иезекиилъ, в отличие от Иеремии и Исайи, был уже скорее собеседником и писателем, нежели народным трибуном (1). Была еще одна черта, выделявшая Иезекииля на фоне других пророков. Если для Иеремии Бог является как бы "внутренним Голосом", а Исайя был подвигнут на проповедь неповторимым созерцанием Славы, то писания Иезекииля содержат целую цепь видений, через которые он познавал волю Божию. Душа пророка жила в постоянном напряжении, рождаемом чувством близости иных миров. Благодаря своему дару тайновидения, он смог стать восприемником новых глубин Откровения. Книга его показывает, что он вынужден был искать для них новые формы выражения. Его своеобразному стилю и языку подражали впоследствии многие писатели-апокалиптики: Даниил, Апостол Иоанн, Герм. Как у Иоахима Флорского и Якова Беме, мы находим у Иезекииля яркие аллегории и загадочную символику.

Но при всем том было бы неверно считать пророка не связанным с предшествующей ветхозаветной традицией. Он много раз слышал проповеди Иеремии и любил повторять его изречения. Так же, как и другие пророки, он был служителем слова Божиего, возвещавшим об Избрании, Завете и Царстве Ягве. Но у него эти истины обретают новую перспективу, а видения приоткрывают завесу над тайным смыслом вещей.

Задачи, стоявшие перед Иезекиилем, были сложнее, чем задачи, стоявшие перед палестинскими пророками. Наступило время, когда ветхозаветная Церковь должна была испытать свою устойчивость в чужом, языческом мире.

Что прежде всего заботило Иеремию и других пророков, живших в Иудее? Они стремились преодолеть остатки ханаанских суеверий и сохранить внешний мир ради углубления церковных реформ. Вавилон в глазах Иеремии был "бичом Божиим", далекой силой, заявляющей о себе лишь грубыми ударами извне. Иезекииль же жил бок о бок с этим огромным центром цивилизации, которая уже сама по себе требовала осмысления.

Ниппур, в окрестностях которого находился Тель-Абиб, был древнейшим местом почитания астральных богов. Их храмы, вероятно, были постоянно перед глазами Иезекииля. Пророк, должно быть, часто бывал и в Вавилоне, где сосредоточилось большинство изгнанников. Он видел уходящую в небо Этеменнанки- девяностометровую башню-храм, должен был поражаться чудесам искусства и строительной техники, дивиться на висячие сады и великолепные ворота Иштар. Город казался бесконечным. Его населяли сотни тысяч жителей: вавилонян и халдеев, ассирийцев и эламитов, арабов и финикиян, евреев и греков. Площади у ворот постоянно были запружены народом: здесь толпились предлагавшие заморские товары купцы и народные сказители, солдаты и писцы, жрецы и цирюльники; расталкивая народ, надменно шествовали знатные халдеи в длинных белых плащах и тюрбанах, с резными посохами в руках. Движение по мосту через Евфрат не прекращалось до того часа, когда его разводили.

Проходя по улицам этого огромного города, Иезекииль должен был видеть многочисленные изображения богов и крылатых гениев. Повсюду бросались в глаза символы Мардука-бога и царя Вавилона, который, как утверждали, временами сходил на вершину башни, называемой "Основание неба и земли". Здесь билось сердце мировой жизни, и в то же время это был город, не познавший истинного Бога.

Легко можно понять, каким соблазном являлся весь этот блеск для многих маловерных среди иудеев. Не подавляет ли порой и верующих наших дней видимая мощь технической цивилизации?..

Кроме того, изгнанники не могли не задумываться над судьбой храма в Иерусалиме. Если Господь пребывает там, то что делать им на чужбине? Неужели они отвергнуты и им придется жить вне Его покрова? Имеют ли они право призывать имя Бога Израилева в городе, где прославляют языческих богов? И если даже утешаться мыслью, что Господня Слава осеняет далекий Сион, что будет тогда, когда исполнится предсказание Иеремии и чаша гнева до конца прольется над Иерусалимом?

Пять томительных лет прошло в унынии, молитвах и вопрошаниях. И наконец долгожданный ответ пришел.

x x x

Это происходило в 592 году, в пятый день летнего месяца таммуза. Обитатели поселка Тель-Абиб заметили, что священник Иезекииль вернулся с берега канала потрясенный, изменившийся в лице. Несколько дней он находился в каком-то оцепенении, и все поняли, что ему было видение. Когда Иезекииль пришел в себя, он по-прежнему не в силах был сказать ни слова. К старейшинам, собравшимся к нему услышать волю Божию, он обратился с помощью знаков. Это было страшное зрелище: в напряженном молчании пророк изображал сцены осады и пленения - он рисовал на кирпиче Иерусалим и насыпал вокруг него вал, ел отвратительные лепешки, связывал себе руки.

Так продолжалось много дней: безмолвные пантомимы перемежались с полным выключением пророка из внешнего мира, когда, казалось, он находился в глубоком обмороке. Чуткий и тревожный дух его с трудом нес сверхчеловеческое бремя посвящения.

Но вот однажды уста Иезекииля открылись, и он поведал старейшинам о необыкновенных видениях, посещавших его все это время.

Рассказывая, а потом записывая свои рассказы, тайновидец облекал их в зримые формы, создавая, как Исайя, своего рода словесную икону, но при этом он постоянно оговаривался, что эти символы есть лишь "подобия", да и то отдаленные. Этим он хотел дать почувствовать своим слушателям, чго видения были по существу неописуемы.

Вначале, по словам Иезекииля, он увидел, как с севера несется гигантское пламенеющее облако ("север" здесь не случаен: он издавна обозначал местопребывание Божества). В облаке обрисовывались четыре исполинских существа; их сплетенные крылья поднимались над четырьмя ликами: человека, льва, тельца и орла. То были духи стихий, образующие небесный Ковчег, Меркабу, космическую колесницу Господню. Уже не рукотворные херувимы служили престолом Ягве, но-сотканные из пламени. Подобные молнии, они и на мгновение не оставались в покое, они неслись, совершая движения столь неуловимые, что пророк мог говорить о них, лишь прибегая к парадоксальным выражениям. "Когда они шли, то шли на четыре стороны".

Необъятные крылья херувимов трепетали, и шум их был подобен грохоту водопада. У ног херувимов вращались Офаны- колеса, полные живых глаз. Всю небесную Колесницу покрывал прозрачный свод, над которым возвышался престол Сидящего.

"И видел я, - говорил пророк, - как бы расплавленный металл, как бы вид огня внутри Него и вокруг; от вида чресл Его и выше и от вида чресл Его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг Него, подобное радуге во время дождя" (Иез 1, 27).

Таким предстал внутреннему зрению ясновидца вселенский Ковчег Ягве. Это был как бы образ души мироздания, в которой слиты все его силы и существа: проступают лики животных и крылья птиц, вихри пламени и мерцающие очи Офанов - звезды. Меркаба находится в неустанном движении, подобно гетевскому Духу Земли, "ткущему живое одеяние Божества" (2).