Читать онлайн «Мой жизненный путь». Страница 16

Проникнувшись этими словами Гете, душа моя после долгой борьбы обрела покой. Взгляд Гете на природу предстал моей душе как находящийся в согласии с духовным.

Побуждаемый внутренней необходимостью, я принялся за тщательную проработку естественнонаучных трудов Гете. Я не пытался тогда дать их объяснение, как это мне довелось сделать позднее, во введении к этим трудам, опубликованным в серии "Немецкая национальная литература" Кюршнера[43]. Я скорее предполагал самостоятельно воссоздать какую-либо область естественной науки в том виде, в каком эта наука отныне представлялась мне как "сообразная с духом".

Однако моя "внешняя" жизнь в этот период вовсе не предрасполагала к подобным исследованиям. Я вынужден был давать частные уроки по самым разным предметам. "Педагогические" ситуации, с которыми мне приходилось сталкиваться, были весьма разнообразны. Так, однажды в Вене появился прусский офицер, который по какой-то причине должен был оставить германскую военную службу. Он хотел подготовиться к вступлению в австрийскую армию в качестве офицера инженерных войск. Судьба распорядилась так, что я стал его учителем по математическим и естественнонаучным предметам. "Преподавание" это доставляло мне глубочайшее удовлетворение, ибо мой "ученик" оказался чрезвычайно милым человеком. После занятий математикой и механикой, необходимых для его подготовки, он искал человеческого общения со мной. В других случаях, как, например, со студентами-выпускниками, готовившимися к экзамену на степень доктора, я должен был сообщать им именно математические и естественнонаучные знания.

Благодаря этой постоянно возникающей необходимости в проработке современных естественных наук мне представлялось достаточно случаев вживаться в современные воззрения в этой области. В преподавательской деятельности я вынужден был руководствоваться только этими воззрениями; самое же важное для меня в отношении природопознания приходилось, замкнувшись, носить в себе самом.

Моя деятельность в качестве преподавателя частных уроков — в то время единственный источник средств существования — защищала меня от односторонности. Многое приходилось изучать самостоятельно, чтобы суметь затем преподать это ученикам. Так, мне пришлось освоить "тайны" бухгалтерии, ибо представился случай давать уроки и в этой области.

Я получал от Шрёэра плодотворнейшие импульсы и в области педагогического мышления. В течение многих лет он был директором евангелических школ в Вене и полученный опыт изложил в интереснейшей книге "Вопросы преподавания". Прочитанное мной я мог обсуждать с ним. В отношении воспитания и преподавания он высказывался против простого сообщения знаний, но за всестороннее развитие человеческого существа.

В педагогической области судьба уготовила мне особую задачу. Я был рекомендован в качестве воспитателя в одно семейство, в котором было четыре мальчика. С тремя из них я должен был заниматься по курсу народной школы, а затем подготовить их для поступления в среднюю. Четвертый же, десятилетний мальчик, был полностью передан мне на воспитание. Ребенок этот являлся предметом постоянных забот родителей, особенно матери. К моменту моего появления в их доме он едва владел первейшими навыками чтения, письма и счета. Он считался столь отсталым в своем телесном и душевном развитии, что в семье сомневались в его способности к получению образования. Мышление его протекало медленно и вяло. Малейшее духовное напряжение влекло за собой головные боли, понижение жизненной деятельности, побледнение, внушающие опасение за душевное состояние.

Когда я познакомился с этим ребенком, у меня сложилось мнение, что соответствующее этому физическому и душевному организму воспитание должно привести к пробуждению дремлющих способностей; и я предложил родителям предоставить мне воспитание этого ребенка. Мать мальчика отнеслась к этому предложению с доверием, и я мог приняться за решение этой особой педагогической задачи.

Мне предстояло найти доступ к душе, находившейся как бы в сонном состоянии, и постепенно привести ее к господству над телом. Сначало нужно было некоторым образом включить деятельность души в тело. Я был убежден в том, что мальчик обладает хотя и скрытыми, но весьма значительными духовными способностями. Эта моя уверенность сильно вдохновляла меня. Вскоре я добился того, что ребенок неясно привязался ко мне. Благодаря этому уже простое общение с ним приводило к пробуждению дремлющих душевных способностей. Для преподавания приходилось измышлять особые методы. Даже четверть часа сверх уделенного преподаванию времени влекли за собой ухудшение состояния здоровья. Некоторые предметы давались мальчику с большим трудом. Эта воспитательная задача стала для меня богатым источником обучения. Благодаря применявшейся мной учебной практике мне открылась связь между духовно-душевным и телесным в человеке. Здесь я проходил настоящую школу физиологии и психологии; мне стало ясно, что воспитание и преподавание должны стать искусством, в основе которого лежит истинное познание человека. Я должен был тщательно придерживаться принципа экономии. Для получасового урока мне часто приходилось готовиться целых два часа, чтобы уложить материал преподавания в наименьшее количество времени и при наименьшем напряжении духовных и физических сил мальчика добиться от него наибольшей производительности. Нужно было тщательно продумывать очередность предметов преподавания, правильно распределять порядок дня. Я был доволен тем, что мальчик в течение двух лет сумел наверстать курс народной школы и выдержать экзамен на аттестат зрелости в гимназии. Здоровье его также существенно улучшилось. Имевшаяся у него гидроцефалия значительно уменьшилась. Я предложил родителям мальчика отдать его в общественную школу. Я считал, что его жизненное развитие должно проходить в общении с другими детьми. Воспитателем в этой семье я был несколько лет и посвятил себя в особенности этому мальчику, которого я направлял таким образом, чтобы его обучение в школе не мешало его домашним занятиям, проводимым в том духе, в котором они были начаты. Тогда-то и представился мне упомянутый выше случай расширить мои познания по греческому и латинскому языкам, ибо мне приходилось репетиторствовать по гимназическому курсу еще и другого мальчика в этой семье.

Я должен быть благодарен судьбе за то, что она столкнула меня с такой жизненной ситуацией. Ибо я приобрел живое знание о человеческом существе, знание, которое, как мне кажется, я не смог бы приобрести на ином пути. Кроме того, в этой семье ко мне относились с необычайным радушием; между нами установились прекраснейшие отношения. Отец мальчика служил агентом по торговле индийским и американским хлопком. Я имел возможность ознакомиться с ходом торгового дела во многих его аспектах и благодаря этому многому научился. Я составил себе представление о работе чрезвычайно интересного отдела импортных операций, мог наблюдать отношения между компаньонами, связь между коммерческой и промышленной деятельностью.

Мой воспитанник получил возможность пройти курс гимназии; я оставался с ним до первого старшего класса. В дальнейшем он уже не нуждался во мне. По окончании гимназии он поступил на медицинский факультет, стал врачом и уже как врач пал жертвой мировой войны. Мать его, относившаяся ко мне, благодаря моим заботам о нежно любимом ею сыне, как верный друг, вскоре последовала за ним. Отец еще раньше покинул землю.

Добрая часть моей юности тесно связана с этой выпавшей на мою долю задачей. В течение нескольких лет каждое лето ездил я с семьей моих воспитанников на озеро Аттерзе, расположенное в горах Зальцкаммергута, и благодаря этому познакомился с чудесной альпийской природой Верхней Австрии. Продолжавшиеся в начале этой моей воспитательной деятельности частные уроки с другими учениками мне пришлось прекратить, и у меня оставалось много времени для личных занятий.

До того, как я поселился в этой семье, мне редко приходилось принимать участие в детских играх. Случилось так, что "пора игр" наступила для меня только тогда, когда мне было уже около двадцати лет. Я должен был научиться играть, чтобы уметь руководить играми. И я делал это с большим удовольствием, и думаю даже, что в своей жизни играл не меньше других людей. Однако то, что в этом направлении обычно совершается до десятилетнего возраста, я прошел в период от двадцати трех до двадцати восьми лет.

На это же время приходятся мои занятия философией Эдуарда фон Гартмана[44]. Я изучал его "Теорию познания", которая вызывала во мне непрекращающийся протест. Для меня было совершенно неприемлемым мнение, согласно которому истинная действительность, как бессознательное, лежит по ту сторону переживаний сознания, а эти последние суть не что иное, как нереальное, образное отражение действительности. Этому я мог противопоставить мнение, что благодаря внутреннему усилению душевной жизни переживания сознания могут проникать в истинную действительность. Мне было ясно, что в человеке раскрывается божественно-духовное, если человек благодаря своей внутренней жизни делает возможным это откровение.