Читать онлайн «Очерки сравнительного религиоведения». Страница 73

104. ИКОНОГРАФИЧЕСКИЙ СИМВОЛИЗМ

Связь символов воды и растений очень четко объясняется в веровании о Творении, лежащем в основе индийского декоративного искусства. Кумарасвами[1149] дает нам следующую формулу этой связи: корневище лотоса с множеством листьев и цветов (латакама, малакама), часто поддерживающее или питающее цветы и животных (ср. шакуна–яттхи), возникших изо рта или пупа Якши или какого‑нибудь другого символа воды, такого, как полная ваза (пурнагхата), или открытая пасть макары[1150] или слон с рыбьим хвостом. «Полная ваза» — этот символ, который мы находим в других сферах, всегда связан с «растением жизни» или какой‑нибудь эмблемой плодородия. Так, после эры короля Гудеа[1151] «Священное дерево» исчезло с аккадо–шумерской сцены и было заменено «растением Жизни», поднимающимся из вазы[1152]. «Полную вазу» всегда держит бог или полубог, человек же — никогда. Иногда ваза отсутствует, и вода течет прямо из тела божества[1153]. Едва ли может быть более ясный способ выразить веру, что жизнь и возрождение исходят прямо из божественного источника или, точнее, из совершенно очевидного Откровения этой сущности, из теофании.

В мифологии декоративному мотиву корневища, возникающего из теофании воды, соответствует пураническая концепция рождения Брахмы. Этот Бог называется абджаджа, «рожденный из лотоса», который поднимается из пупа Вишну[1154]. Кумарасвами[1155] показал ведическое происхождение этого сюжета. Символ «лотоса (или корневища), возникающего из воды или эмблемы воды», выражает космический процесс. Вода представляет неявное — семена, скрытые силы; цветочный символ представляет очевидное, создание Вселенной. Варуна как Бог воды[1156], дождя и плодородия был первоначально корнем Дерева Жизни, источником всего Творения[1157].

Ассоциация между Великой богиней и Деревом Жизни имела место также в Египте. Один рельеф изображает Хатор в Небесном Дереве (несомненно, Дереве бессмертия), дающей пищу и питье душе мертвеца, — иными словами, обеспечивающей ему продолжение жизни, выживание[1158]. Мы видим изображение рук богини, полных дарами, и ее голову и плечи, возникающие из дерева и дающие душе мертвеца питье. Есть параллельная серия — Богиня судьбы сидит на нижних ветвях огромного дерева, символизирующего Небо, а на каждой ветви написаны имя фараона и его судьба[1159]. Тот же мотив имеется в народных алтайских верованиях, якутских и т. д.:[1160] у подножия Дерева Жизни с семью ветвями располагается «Богиня веков».

Та же ассоциация обнаруживается в мифах и культе Месопотамии. Гильгамеш видит в саду чудесное дерево, а возле него божество Сидури (т. е. «деву»), описываемую как sabitu, т. е. «женщина с вином»[1161]. Огран объясняет такую трактовку тем, что Гильгамеш встречает Богиню около виноградной лозы; на Ближнем Востоке виноградная лоза отождествлялась с «растением жизни», а шумерийский знак «жизнь» первоначально представлял собой виноградный лист[1162]. Это удивительное растение было священным для Великих богинь. Мать–богиня сперва называлась «мать лоза» или «богиня вина»[1163]. Олбрайт показал[1164], что в примитивных версиях легенды о Гильгамеше Сидури занимала более важное место. Гильгамеш просит бессмертие прямо у нее. А. Е.Енсен отождествляет ее с нимфой Калипсо в Одиссее[1165]. Подобно Калипсо, Сидури имела внешность молодой девушки, носила покрывало, держала в руках кисти винограда и жила в том месте, откуда проистекают четыре источника[1166].

Калипсо была одной из бесчисленных теофаний Великой богини, обнаруживающейся в Центре мира, рядом с омфалом, Древом Жизни и четырьмя источниками. А виноградная лоза была растительным выражением бессмертия — точно так же, как вино оставалось символом юности и вечной жизни в первобытных традициях (ср. eau de vie, галльское uschabheagh, означающее буквально «вода жизни», персидское maie‑shebab — «напиток юности», шумерийское gestin — «Дерево Жизни»)[1167]. «Мишна»[1168] заявляет, что Дерево познания Добра и Зла из Библии было виноградной лозой[1169]. Книга Еноха[1170] помещает эту лозу или Дерево познания Добра и Зла, между семью горами, как и эпос о Гильгамеше[1171]. Змея — Богиня Ханнат могла пробовать плоды этого дерева так же, как это позволялось Сидури и Калипсо. Виноград и вино продолжали символизировать мудрость до недавних пор[1172]. Первобытная концепция лозы — Космического дерева — Дерева познания и искупления необычайно последовательно сохранилась в мандеизме. В этом гностическом учении[1173] вино (gufna) — воплощение света, мудрости и чистоты. Архетип вина (gadmaia) находится в высшем, небесном мире. Архетипичная лоза — это скрытый смысл воды, листья ее сделаны из «духов света», а ее узлы — фрагменты света. Из нее текут потоки святой воды, предназначенной удовлетворять жажду людей; Бог света и мудрости, Искупитель (Mandâ d’haiiê), тоже отождествляется с вином жизни (gufaâ d’haiê), а лоза считается Космическим деревом, потому что распространяется по небесам, а ее ягоды — звезды[1174].

Мотив вина и обнаженной женщины перешел также в апокрифические христианские легенды. Например, в «Вопросах и ответах»[1175], поздней компиляции, переведенной на румынский язык со славянского до XVII века, сообщается, что Пилат нашел свою жену обнаженной в винограднике, близ лозы, выросшей из окровавленной одежды Христа и чудесным образом плодоносившей (эта легенда связана с мотивом сотворения растений после жертвоприношения божества или насильственной смерти героя)[1176].

В районах Греции и Эгейского моря тоже часто встречается структура «богиня — дерево — гора — геральдика — звери». Вспомним великое микенское кольцо[1177], изображающее религиозную сцену, где богиня, держа руку на обнаженной груди, сидит под Деревом Жизни близ ряда космологических эмблем: двойной каменный топор, Солнце, Луна, вода (четыре источника). Эта сцена очень похожа на семитский рельеф, воспроизведенный Холмбергом–Харва[1178], изображающий богиню, сидящую на троне близ Священного дерева и держащую в руках божественное дитя. Монета из Мир (Ликия) показывает теофанию богини посреди дерева[1179]. В связи с этим же Эгейским районом можно упомянуть золотое кольцо из Мохлоса, изображающее богиню в лодке с алтарем и деревом[1180] и знаменитую сцену пляски перед Священным деревом[1181].

Все эти ассоциации, находимые в мифах и иконографии, не являются результатом простой случайности и не лишены религиозного и метафизического значения. Что они означают, эти ассоциации богини и дерева или богини и виноградной лозы с окружающими их космологическими эмблемами и геральдическими зверями? Они означают, что здесь Центр мира, что здесь источник жизни, юности и бессмертия. Деревья символизируют Вселенную в бесконечном возрождении; но в сердце Вселенной всегда есть дерево — Дерево Вечной Жизни или познания. Великая Богиня олицетворяет неисчерпаемый источник творчества, первичную основу всей действительности. Она — просто выражение в мифе того первобытного ощущения, что святость, жизнь и бессмертие расположены в Центре.

«Посреди» Рая стояли Дерево Жизни и Дерево познания Добра и Зла[1182], и Бог запретил Адаму есть плоды Дерева познания: «…ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь»[1183]. Однако Бог не упоминает Дерево Жизни. Является ли это последнее просто тем же, что Дерево познания, или — как полагают некоторые ученые[1184] — Дерево Жизни было «скрыто», только чтобы быть распознанным, а потому стать доступным в тот момент, когда Адам познает добро и зло или, иными словами, мудрость? Я склоняюсь к той, второй гипотезе. Дерево Жизни может дать бессмертие, но его нелегко достигнуть. Оно «скрыто» — как трава бессмертия, за которой Гильгамеш отправился на дно морское, или его охраняют чудовища, как золотые яблоки в саду Гесперид. Что эти два дерева — Жизни и Мудрости — выступают взаимозависимыми, не такой парадокс, как может показаться с первого взгляда. Мы находим это сочетание и в других первобытных преданиях; у восточного входа на Небо вавилоняне поместили два дерева: Дерево правды и Дерево Жизни, а один текст из «Рас–Шамра» сообщает нам, что Алейон дал Лтпн и мудрость и вечность[1185].