Читать онлайн ««...А друзей искать на Востоке. Православие и Ислам: противостояние или содружество?»». Страница 10

Генерал-губернаторы «российского Туркестана» строго следили лишь за тем, чтобы повсюду в крае сохранялись мир, закон, порядок. Можно отметить, что до российского вторжения Центральная Азия находилась в прискорбном положении, подобном состоянию Древней Руси во времена княжеских удельных междоусобиц. После блистательного «мусульманского ренессанса» эпохи Темуридов здесь разгорелась кровавая игра властолюбии и началось дробление на все более мелкие государственные образования. В течение трех веков Центральная Азия не знала ни одного мирного года: то в одной, то в другой области региона вспыхивали локальные войны. Особую роль играло Кокандское ханство (к восстановлению которого призывают некоторые современные экстремисты). Военные силы Коканда составляла афганская гвардия. Это было государство-хищник, «бизнесом» которого являлись грабеж соседей и продажа в рабство захваченного при набегах мирного населения. Даже когда российские войска вступили на территорию Маверроунахра (среднеазиатского Междуречья), там еще длилась междоусобица. Но, услышав о приближении сильного противника, афганские наемники предали Кокандского хана и ушли в свою страну. По Промыслу Божию, «странные завоеватели» явились в Центральную Азию как миротворцы, и местные народы не могли не оценить благодетельность их присутствия.

Имперские власти в этом краю не просто демонстрировали веротерпимость, но стремились покровительствовать мусульманам. В инструкциях направлявшимся в Туркестан чиновникам сразу же за призывом к верности Отечеству и Царскому престолу следовало требование: «проявлять справедливость к нуждам и интересам мусульман». Полностью были сохранены привилегии, доходы и владения («вакуфы») исламского духовенства, не облагавшиеся налогом; вдобавок преподавателям мусульманских заведений — медресе и мектебов стали выплачивать государственное жалованье. За счет имперской казны массовым тиражом был издан Коран, весь тираж был безвозмездно передан исламскому духовенству. Крупные дотации выделялись на реставрацию старинных мечетей. На личные средства императора Александра III была восстановлена из развалин знаменитая ташкентская мечеть Джами. В обращенной к «белому царю», как здесь называли российского императора, благодарственной речи казий ташкентских мусульман Мухаммед Мухитдин-Ходжа говорил: «Хвала Аллаху! При белом царе ничто не мешает нам следовать адату и шариату. Повсеместно у всех народов наиболее почитаются два предмета: религия и знание. И правитель, оказывающий покровительство этим двум предметам, большей милости оказать не может».

Разгадка «странной политики» России видится в том, что политика эта была проникнута духом Православия — духом смирения, братолюбия и кротости. Поэтому неудивительно, что мусульмане Центральной Азии с добротою и радушием встретили православных русских людей.

Православие явилось в этот край отнюдь не как торжествующая миссионерская религия завоевателей, а смиренно, лишь для скромного пастырского окормления крестьян-переселенцев из густонаселенных областей России. К этим бедствующим скитальцам мусульмане отнеслись с высоким милосердием. Иеромонах Харитон, очевидец того времени, свидетельствует: «Местные жители сочувствуют бедным переселенцам, без того многие поумирали бы с голоду и нужды».

Русские крестьяне и в далеком краю помнили о родной православной вере. Как только они обживались на новом месте, первой их заботой становилось создание храма. И в этом им помогала щедрая рука мусульман. Три сельских храма в Туркестане были полностью построены на средства мусульманских благотворителей. Деньги на строительство сохранившегося поныне и ставшего монастырским Свято-Георгиевского храма в Чирчике пожертвовал местный мулла. В списке главных вкладчиков строительства самаркандского Свято-Алексиевского собора указаны «купцы из мусульман Алимбековы».

Храмы Центральной Азии отличались особой красотой лепных украшений, использованием убранстве традиционной для местных народов резьбы по ганчу (алебастру) и карагачу; храмовые здания и ограды украшались восточными мозаиками. При этом мусульмане считали для себя почетным участие в создании православных храмов. Узбекскими мастерами-ганчкорами были созданы резные иконостасы и киоты для Иосифо-Георгиевского собора в Ташкенте, соборов Коканда, Андижана, Намангана, Ферганы. Эти произведения искусства были уникальны: нигде более в мире не было резьбы по алебастру в христианских храмах. Прекрасный Казанский собор в Коканде можно считать совместным творением славянского и тюркского искусства. Этот храм, в облике которого традиции русского зодчества XVII века сочетались с множеством украшений в восточном стиле, под руководством архитектора О. Васильева создавали узбекские мастера. За участие в создании Казанского собора кокандский мастер Усто Хуснитдин был награжден медалью святого Станислава. (Увы, и Кокандский собор, и все великолепные храмы Ферганской долины были уничтожены большевистскими варварами.)

Вместе мусульмане и христиане осуществляли дела благотворительности, создавали приюты для детей-сирот. Помимо средств православных братств, большую роль в этом сыграла помощь, которую оказал эмир Сайд Алимхан, приславший десять тысяч червонцев «на доброе дело». В приютах вместе воспитывались сироты разных национальностей: закон Божий детям мусульман преподавал мулла, а русским — православный священник.

Миссионерской деятельности в Туркестане практически не велось. Епископ Димитрий (князь Абашидзе), возглавлявший епархию в начале XX столетия, приводит своеобразную статистику. За весь [длившейся более полувека) имперский период приняли христианство: 8 каракиргизов, 2 туркмена, 3 сарта (узбека), 1 перс (вероятно, таджик]. В то же время 10 русских в Туркестане перешли в мусульманство, среди них оказался даже священник по фамилии Громов. Очевидно, перемена веры была сделана этими немногими людьми из внутренних побуждений, нисколько не затрагивая отношений Православия и Ислама. Робкая попытка епископа Григория (Полетаева) организовать миссию среди имевшихся в Киргизстане язычников была пресечена указом генерал-губернатора Вревского о «передаче религиозных дел каракиргизов в ведение сартского (то есть узбекского) мусульманского духовенства». И это далеко не единичный случай того, как русские чиновники в Туркестане в подобных ситуациях отдавали предпочтение Исламу. Православные ревнители могут как угодно оценивать подобные факты, но несомненно такая позиция имперской власти способствовала и межрелигиозному, и межнациональному согласию в крае.

Утвердившееся уже в XIX веке содружество православных и мусульман в Центральной Азии только крепло. Но ничто так не сближает людей, как совместно перенесенные страдания.

Большевики-богоборцы с одинаковой яростью обрушили репрессии на Православие и Ислам. В этом краю одни и те же кощунники взрывали храмы и жгли мечети. Одни и те же чекисты арестовывали муллу и священника. Одни и те же воинствующие безбожники врывались в дома православных, срывали со стен и рубили топорами иконы, а в дни поста Рамадан вламывались в дома мусульман и насильственно запихивали им в рот пищу, заставляя нарушить пост. Перед лицом свирепых гонителей мусульмане и православные проникались взаимным сочувствием, стремились помочь друг другу.

Если Сибирь времен большевистских репрессий называют «землей мучеников», то Центральная Азия должна быть названа «землей исповедников», ведь сюда ссылали твердое в вере духовенство и монашествующих. Здесь в разных городах и селениях претерпевали ссылку 17 архиереев Русской Православной Церкви. В одном только Ташкенте за Боткинским кладбищем располагался целый городок православных ссыльных, который местные жители называли «Шанхаем». Там в сараях, шалашах и землянках жили более трех тысяч священников и монашествующих. По свидетельству очевидцев, в этот «Шанхай» каждый день приходила группа мусульман-узбеков, раздававших пищу и одежду, а ведь за помощь ссыльным их самих могли репрессировать. Известны случаи, когда мусульмане укрывали православных от гонений, рискуя собственными жизнями. Так, последней настоятельнице Ташкентской Свято-Никольской обители игумении Лидии (Нагорновой), которой уже был подписан «расстрельный приговор», помог бежать от ареста мусульманин по имени Джура.

Проверенное на протяжении полутора веков и закалившееся в испытаниях содружество Ислама и Православия в Центральной Азии успешно развивается в наши дни. Мы едины в неприятии греха и беззакония, в стремлении воспитать своих верующих в общих для наших религий нравственных идеалах: честности и порядочности, доброте и уважении к старшим, справедливости и трудолюбии. Мы едины в делах благотворительности и милосердия, в стремлении помочь обездоленным и страдающим. Мы едины в стремлении как можно скорее превозмочь тяжелое наследие атеистического режима, восстановить разрушенные им духовные ценности, и то, что повсюду в Средней Азии открываются мечети, медресе, создаются храмы и монастыри, — это наша общая радость. Как и в прошлом столетии, так и теперь нередки случаи пожертвований мусульман на создание православных святынь. Мне всегда радостно видеть мастеров-мусульман на строительстве православных храмов, а русских рабочих — на строительстве мечетей.