Читать онлайн «Утерянное Евангелие от Иуды.Новый взгляд на предателя и преданного». Страница 32

3. Существовали ли хорошо определяемые группы гностиков с различными системами верований? Были ли отдельные группы, отождествлявшие себя с Сифом, сыном Адама и Евы (гностики — сифиане)? С учеником Иисуса Фомой (гностики Фомы)? С учителем и лидером Валентином (гностики — валентиниане)? С другими?

4. Какие тексты можно отнести к каким группам? Можно ли определить некоторые тексты как гностические, не относя их с полной уверенностью к какому‑то определенному гностическому направлению? Могут ли некоторые тексты, традиционно считающиеся гностическими — например, Евангелие от Фомы и Евангелие от Марии, — больше не считаться таковыми, потому что в них отсутствуют важные для гностических текстов черты?

5. Поскольку термин «гностический» использовался для определения огромного спектра религиозных воззрений и практик древности, не стоит ли нам вообще отменить этот термин (или подыскать какой‑нибудь другой)? Иными словами, если этот обобщающий термин объединяет настолько несхожие тексты и группы, не стал ли он слишком объемным для того, чтобы его использовать?

У каждого ученого, работающего в этой области, есть свое мнение по этим и связанным с ними вопросам.[1] Мне не нужно вдаваться в подробности этих споров, но я хочу обрисовать перспективы, которые, по моему мнению, наиболее убедительны.

Потом я попытаюсь показать, как эти перспективы влияют на наше понимание недавно открытого Евангелия от Иуды.

Во — первых, я не отношусь к тем ученым, которые считают, что мы должны пользоваться другим названием для гностицизма или вообще отменить этот термин. Некоторые альтернативные названия, предложенные вместо термина «гностицизм», не слишком симпатичны и не намного лучше его — например, «библейские демиургические религии».[2] Более того, я никогда не считал, что мы должны отказаться от обобщающих терминов, потому что под ними скрывается слишком много явлений. Вместо этого мы должны более тщательно решить, что этот термин будет обозначать, а что нет. Я уже отмечал, что ученым, которые считают, что термин «гностицизм» покрывает слишком большой объем, иронически предлагают отменить заодно термины «христианство» и «иудаизм», не говоря уже о более проблематичных терминах «индуизм» и «религия». Все термины сложны, и всегда существует вопрос о правомерности их использования.[3]

Я считаю, что в использовании термина «гностицизм» польза есть; с его помощью можно указывать на множество религиозных групп древности, которые учили, что освобождение от материального мира приходит с помощью тайного гнозиса (знания). Эти группы обычно считали, что душа была пленена материальным миром, и они использовали мифы, чтобы объяснить, как это произошло. Эти мифы показывают, как божественная реальность (эонов) образовалась от первоначальной духовной божественной сущности и как в результате космической катастрофы появился материальный мир. Цель гностических религий — узнать правду об этих вещах, которая в конечном счете является правдой о нас, о том, что мы пришли из божественного царства и должны вернуться в него. Истина может прийти к нам только свыше.

Я должен подчеркнуть, что, по моему мнению, чтобы текст считался гностическим, он не должен обязательно содержать сами мифы. В некоторых текстах они содержатся, например в некоторых книгах, найденных в Наг — Хаммади, таких как Тайная книга Иоанна, или Евангелие египтян, или Евгност Блаженный, или Трактат о происхождении мира. Но есть и те, в которых этого нет. Мифическая основа содержится в них имплицитно. В таких случаях читатели смогут лучше понять смысл текста, если они разбираются в ключевых моментах мифологии, на которой текст основан. Так обстоит дело, например, с Евангелием от Фомы. Многие исследователи оспаривали представления о Евангелии от Фомы как о гностическом тексте в основном потому, что в нем пет (или почти что нет) следов гностических мифов. Но я полагаю, что это абсолютно неверный подход. В Евангелии от Фомы не излагается гностический миф, но во многих его высказываниях предполагается мифическая составляющая. Текст имеет смысл, только если его прочесть с точки зрения мифологии. Это был гностический текст, написанный для гностиков, предполагающий гностическую систему мира.[4]

В случае с Евангелием от Иуды, я полагаю (и надеюсь), будет гораздо меньше споров о его гностическом происхождении (по крайней мере у тех, кто продолжает использовать термин гностический), поскольку в тексте непосредственно излагается гностический миф о том, как возникла божественная реальность (эоны, светила, своды, ангелы и т. д.) и как этот мир был создан низшим пантеоном богов.

Некоторые исследователи уже начинают утверждать, что в Евангелии от Иуды отражена сравнительно ранняя и примитивная стадия гностического знания, поскольку изложенная в нем мифология не столь хорошо развита, как в других текстах, как, например, в Тайной книге Иоанна и прочих, о которых я упоминал ранее. Но это мнение я считаю скорее ошибочным. Никто в наши дни не будет считать, что современный трактат о философии обыденного языка должен был быть написан до сочинений Витгенштейна, поскольку он менее сложный и в нем меньше нюансов. Также никто не станет утверждать о том, что некий современный роман должен был быть написан раньше «Мидддмарча» Джордж Элиот, поскольку образы его героев менее прорисованы, а сюжет не столь интересен.

С точки зрения хронологии разновидность гностицизма, представленная в Евангелии от Иуды, видимо, возникла после написания текстов Нового Завета, поскольку предполагается знание истории из Деяний апостолов о том, что новый ученик был добавлен к собранию апостолов после смерти Иуды, но раньше сочинений Иринея, который упоминает это Евангелие. Мы можем датировать эту разновидность гностицизма периодом от 90 до 180 г. н. э. Я предполагаю, что большинство исследователей отнесут время ее существования к середине этого периода, примерно 140–150 г. н. э.

Так или иначе, из этого текста нам не узнать, появился ли гностицизм раньше христианства, возник как родственное религиозное течение в то же время или уже после христианства как еретическая разновидность христианской религии. В то же время из этого текста можно извлечь определенные аргументы в пользу того, что гностицизм, по крайней мере в той форме, в которой он проявляется здесь, не возник как реакция на христианство или как ответвление христианства, но что его истоки лежат в нехристианском иудаизме. Я укажу на факты, подкрепляющие данную позицию, в этой же главе.

Прежде чем перейти к вопросу о том, с каким видом гностицизма мы имеем дело в Евангелии от Иуды, необходимо дать общую информацию о разных видах гностицизма. Я согласен с теми исследователями, которые считают, что в древнем мире существовали обособленные группы гностиков. В то же время я считаю, что ситуация с гностицизмом была более запутанной, чем полагают ученые, для которых изучение данных текстов является смыслом жизни. Представление о том, что было несколько явно различавшихся групп гностиков: сифиане, гностики Фомы, валентиниане, — может быть, и верно, но не всегда точно отражает существующее положение вещей. Существует множество текстов, которые не подходят ни к одной из разновидностей. Другие же тексты несут черты сразу нескольких групп. Мне представляется, что было много групп гностиков в древнем мире, и между ними было много общего. Попытка четкого определения каждого текста с позиций одной из групп напоминает попытку спросить современную христианку: она баптистка, или мормонка, или католичка? Ответ, скорее всего, будет «никто из них». Однако это ведь не означает, что мы должны отказаться от термина «христианский», и также мы не должны отказываться от термина «гностический». Это просто означает то, что историческая реальность всегда гораздо более сложна, чем те категории, которые мы используем для ее понимания. При этом мы можем использовать более широкие или более узкие категории, которые в иных случаях перекрываются.

Наиболее удачное представление о связях Евангелия с гностицизмом сразу после прочтения нами текста дал Марвин Мейер, который перевел текст Евангелия на английский (с помощью швейцарского редактора рукописи Родольфа Кассера и его немецкого помощника Грегора Вюрста). В замечаниях Мейера к переводу и в эссе, которое он включил в комментарий к тексту, он высказывает предположение о том, что Евангелие от Иуды можно счесть текстом сифианского гностицизма.[5]

Мейер является неоспоримым авторитетом. Его ранние труды в основном посвящены текстам из библиотеки Наг — Хаммади, которую он также помогал переводить. Он написал множество книг по раннему христианскому гностицизму и безусловно является одним из лучших исследователей этого направления в Северной Америке. Я полагаю, что со многими высказываниями Мейера можно согласиться и что читатели смогут понять гораздо лучше текст благодаря выявлению в нем характерных черт сифианского гностицизма.