Читать онлайн «Исторический очерк Церковной унии. Ее происхождение и характер». Страница 21

Несмотря на все чинимые препятствия право­славным в исповедании их веры, литовско-рус­ские князья и вельможи не только сохранили ее в правление Александра Казимировича в целос­ти, но и для ее укрепления строили на своих землях монастыри и храмы [2]. Особенно ревностным защитником православия в то время был новогрудский воевода и маршалок Александр Ходасевич. Его стараниями и жертвами был построен в 10 верстах от г. Белостока в 1500 г. Супрасльский монастырь, получивший с благословения Константинопольс­кого Патриарха Иоакима в 1505 г. строгий общежи­тельный устав и послуживший для всей православ­ной Литвы образцом строгой монастырской жизни и уставных служб. В монастыре этом было собрано много церковных и святоотеческих книг, так что он стал и духовно-просветительным центром.

Преемник Александра Сигизмунд Казимирович относился к православным вполне миролюбиво, и время его правления было временем наиболь­шего спокойствия и процветания Православной Церкви в княжестве Литовском. Спустя много лет после его смерти русский народ с благодар­ностью вспоминал о нем, как о покровителей фундаторе православных церквей. При его дворе весь­ма сильной и влиятельной была русская партия во главе с известным защитником православия кня­зем Константином Ивановичем Острожским, заведовавшим военными силами Литвы. Начиная с «писарей» (статс-секретарей), Сигизмунд везде был окружен православными: посольствами заве­довали Сапеги, личными финансами короля — Иван Солтан, государственными — Богуш-Боговитинов, на воеводствах Трокском, Витебском и Ки­евском сидели православные, главнейшие староства также были заняты православными.

Сигизмунд I совершенно одинаково относился как к латинянам, так и к православным: предос­тавлял жителям обоих исповеданий одинаковые права и привилегии, как гражданские, так и цер­ковные; подтверждал целым областям по просьбе местных князей, бояр, шляхты и всего населения уставные грамоты, данные им еще прежними ко­ролями; вводил в городах по примеру своих пред­шественников так называемое магдебургское пра­во, по которому горожане управлялись и судились сами собой, через своих выборных, причем тре­бовал, чтобы половина таких выборных радцев была римского закона, а другая— греческого, и чтобы из среды радцев ежегодно выбирались два бурмистра: один католик, а другой православный. Этим православные горожане уравнивались по управлению и суду с латинянами. Православно­му духовенству он давал такие же грамоты, как и латинскому, сохранял за православными владыка­ми их канонические права в церковном управлении и суде и допускал их иногда на сеймы. Подтверж­дая права митрополита и епископов, Сигизмунд в своей грамоте писал: «Имеет Киевский митрополит держать в своей власти все церкви греческого закона в нашей отчине и управлять ими; давать им по святым правилам епископов, архимандритов, игуменов и всякий священнический чин гречес­кого закона; судить и рядить как духовных, так и светских, и виновных карать, и вообще отправлять всякие духовные дела по уставам Соборной Вос­точной Церкви совершенно невозбранно; также и епископы, находящиеся под Киевской митропо­лией, имеют судить и рядить и отправлять все ду­ховные дела в своих епископиях по давнему обы­чаю».

В той же грамоте он предписывал князьям и па­нам и вообще светским лицам не только греческо­го, но и римского закона, чтобы они не чинили обид ни митрополиту Киевскому, ни епископам и в цер­ковные доходы и во все дела и суды духовные не вмешивались. Из этой грамоты, данной Сигизмундом на великом сейме в Бресте в 1511 г., видно, что ни митрополит, ни все вообще православные в Лит­ве тогда никакой унии не знали. В случае обид, причиняемых православным латинскими еписко­пами, он оказывал православным правосудие и под­держку, что удерживало католическое духовенство предпринимать насильственные меры к распрост­ранению среди православных католичества, и сама мысль о насаждении в Литве церковной унии в прав­ление Сигизмунда Казимировича как бы заглохла. Все это укрепляло положение Православной Церк­ви в Литве, и западно-русский народ верно хранил свое святое православие.

Об этой стойкости православных в их родной вере вот что писал один современник, итальянец Кампензе, в письме к папе Клименту VII: «Россия, находя­щаяся ныне во власти польского короля, равно как город Львов и вся часть Польши, простирающаяся на север и северо-восток от Сарматских гор, следует с непоколебимостью греческому закону и признает над собой власть Константинопольского Патриарха».

При Сигизмунде Казимировиче в самой столице Литовского княжества, Вильне, состоялся 25 декаб­ря 1509 г. Собор Западно-Русской Православной Цер­кви. На этом Соборе под председательством ревните­ля православия Киевского митрополита Иосифа II Солтана (1507—1521) присутствовало 7 епископов, 7 архимандритов, 6 игуменов и 7 лиц белого духовен­ства. Собор был созван с целью установления церков­ного порядка и ограждения духовенства от чрезмер­ного влияния мирской власти.

Деяния Виленского Собора представляют нам верную картину тех недостатков и злоупотребле­ний, которые существовали в то время в Западно-Русской митрополии и которые зародились и вы­росли на почве существовавшего права «подаваний». Пользуясь этим правом, князья и паны раздавали архиерейские кафедры и настоятельские места в монастырях и церквах без воли и ведома епархи­альных владык, часто даже людям недостойным, и затем самовольно отнимали эти церкви у свя­щенников. При таких назначениях на святитель­ские и священнические места дело не обходилось без подкупов, причем новые назначения соверша­лись на места непраздные, т.е. при жизни епис­копов и священников, их занимавших. Опираясь на могущество своих светских покровителей, епископы выходили из повиновения митрополи­ту, на Соборы не являлись, а священники перехо­дили без воли своих епископов в чужие епархии и там утверждались самими патронами церквей. Эти беспорядки вносили расстройство во внутрен­нюю жизнь Церкви и подтачивали ее нравствен­ные основы. Против них и выступил Виленский Собор, издавший 15 постановлений, в которых преподал правила, касающиеся поставления на священные степени, поведения духовных лиц и отчасти мирян и отношений светских лиц к Цер­кви. Последние касались, главным образом, огра­ничения тех прав, которыми злоупотребляли светские лица при «подавании». В определениях Собора, касающихся поставления на священни­ческие степени, между прочим говорится: «Неко­торые в нашем (греческом) законе, презирая оте­ческое предание и заповеди, ради мирской славы и властительства, покупают себе еще при жизни епископов их кафедры и принимают эти кафед­ры без совета и согласия митрополии и епископов и без избрания от князей и панов нашего греческо­го закона». В том же обличает Собор настоятелей монастырей и священников. Против этих нестрое­ний Собор постановил: «Никому, не подкупаться под живыми епископами, архимандритами и свя­щенниками, если же кто дерзнет на такое дело, то да будет отлучен; в епископы и в другие степе­ни священства поставлять только достойных лю­дей, после тщательной их проверки, людей же не­достойных отнюдь не поставлять, даже если бы того требовал господарь (т.е. великий князь); не поставлять на священство дьяков из чужих епар­хий без поведенной грамоты и отпустных листов их епископов».

Касательно поведения духовных лиц и мирян Собор постановил: всем епископам без всякого прекословия, кроме великой какой нужды, соби­раться на Соборы, а уклоняющихся же от Священ­ных Соборов ради мирских дел и не заботящихся о своей пастве предавать ответственности; патро­нам у игуменов и священников не отнимать церк­вей без вины и преступлений; священнослужите­лей без отпустных грамот в чужие епархии не принимать; священникам без благословения епис­копского нигде не священствовать; священников и мирян, подвергшихся неблагословению и отлу­чению от своего епископа, отнюдь не разрешать и не допускать до церковного общения в других епархиях без воли их епископа. Соборные поставления коснулись и прав, или, вернее, произвола, подавания церковных должностей, до некоторой степени ограничив их.

Постановления Собора по просьбе православных иерархов, влиятельного князя К.И. Острожского, православных князей и панов были утверждены королем Сигизмундом, но, как показало время, к делу почти не применялись. Право подаваний до того глубоко укоренилось в Западно-Русской Цер­кви, что привести его в норму, полезную для жиз­ни Церкви, оказалось невозможным, и своеволие патронов Церкви царило по-прежнему, а также и поиск прибыльных мест и отдача их за деньги патронами постоянно повторялись. Почти половина тогдашних монастырей была изъята из-под вла­сти епископов и управлялась волей, точнее свое­волием, своих настоятелей и светских патронов. Даже сам митрополит во избежание разлада со своей паствой принужден был иногда отступать­ся от своих прав. В силу этого православная иерар­хия, особенно высшая, теряла свой вес и свой нрав­ственный авторитет, забывала свое назначение заботиться об успехах веры и Церкви, погружалась в одни житейские заботы, и, таким образом, когда впоследствии явились более сильные враги пра­вославия, она оказалась бессильной, чтобы проти­водействовать им и охранять свое стадо от расхи­щения.