Читать онлайн «Суфийские ордены в исламе». Страница 61

Невозможно сказать, когда точно начался этот процесс упадка, или определить его размеры, так как он неодинаков в разных странах и в различных классах общества. Социальные обычаи изменяются не по шаблону. На арабском Ближнем Востоке упадок орденов был столь заметен, потому что они были наиболее крупными объединениями в городах, а именно города в наше время претерпели самые значительные перемены. Только в исключительных случаях араб настроен мистически. Как правило, он доволен тем, что есть, и ему хватает внешних проторенных путей к Богу. Распространение тасаввуфа было гораздо шире в неарабских странах, за одним только значительным исключением арабизованных хамитских (берберы и кушиты) общин, где он и до сих пор удержался, после того как на собственно арабском Ближнем Востоке почти совсем исчезли как ордены, так и интерес к тасаввуфу. Со временем нападки на ордены прекратились и даже появились специальные исследования на арабском языке, вполне доброжелательно настроенные к этому мусульманскому духовному движению12. В арабизованных хамитских районах (Магриб и Нилотский Судан), где влияние орденов все еще было сильным в разных слоях общества, среди земледельцев и даже кочевников упадок их стал заметен только с 1945 г.

Мы упоминали о роли Мекки в XVIII-XIX вв. как центра распространения суфизма, закат которого начался во время войны 1914-1918 гг. Ваххабитский переворот в 1924 г. нанес смертельный удар местным орденам. Это не значит, что они были уничтожены, но власти, считая, что они являют весьма непрезентабельное зрелище глазам паломников, пришедших в святой город, всячески доказывали, что членам орденов следует держаться подальше, "хотя никто не может запретить вам повторять про себя имя Божье на этой священной территории".

Мало кто из этих новых людей стремился дать подлинную оценку суфизму. В этом отношении исключение представляет труд Мухаммада Икбала "Восстановление религиозной мысли в исламе" (1930). Считается, что это попытка заново интерпретировать в гуманистическом духе религиозную практику суфиев и, в первую очередь, наследие персидского суфизма. Неизвестно, проделал ли сам Икбал иной мистический Путь, кроме поэтического и интеллектуального. Его философия слишком спекулятивна и гуманистична, чтобы вызвать отклик среди мусульман за пределами его культурной среды, особенно среди арабов. Азхариты, теоретики, группирующиеся вокруг исламского университета ал-Азхар в Каире, высмеивали или осуждали интерес многих западных ориенталистов к этому течению в исламе13. В Иране, напротив, современная реакция на суфизм резко отличалась от арабской благодаря тому, что интеллектуальная и поэтическая сторона суфизма, тесно связанная с возрождением духовной персидской культуры, после попытки арабов подчинить ее своим нормам рассматривалась как национальное наследие.

Турция составляет явное исключение из медленного процесса эрозии. Здесь этот процесс шел ускоренным темпом, так как ордены стали удобной мишенью нападок для деятелей секуляристского движения - они считались не просто отсталыми, а политически реакционными и опасными.

Как мы уже упоминали, во многих районах турецкой империи ордены подвергались преследованиям не только за их религиозные и этические позиции, но также за их политическое влияние и фанатизм. При этом, однако, от них не требовали полной перестройки или провозглашения новых жизненных принципов. Реформистские движения зародились на окраинных областях и в Африке. Но тем не менее влияние орденов оставалось значительным до момента их окончательного сокрушения. С. Андерсон приводит список14 семнадцати тарика, официально признанных в Константинополе в июле 1921 г. В городе насчитывалось 258 текке, не считая множества небольших, не получающих субсидий центров и групп, собиравшихся в частных домах. Естественно, что ордены стали объектом ревностных преследований реформистов во время революции Ататюрка и были окончательно распущены в 1925 г.15. После этого Албания стала оплотом бекташийа, и орден этот там некоторое время существовал даже при коммунистическом правлении16. Меры, принятые в Турции для запрещения орденов, были настолько решительными, что ордены отныне вряд ли могли рассчитывать на значительную роль в религиозной и социальной жизни общества. Правда, доходили сведения об активности тарика17 и о неожиданных вспышках интереса к культу святых18. Однако здесь очень легко сделать ошибочные выводы. Поклонение святым не могло исчезнуть мгновенно по требованию правительственных декретов, и поэтому не приходится говорить о его возрождении. Более старая по возрасту часть трансформирующегося общества, несомненно, испытывала тоску по ушедшему прошлому. Поэзия и гуманизм Джалаладдина Руми не могли не оказать влияние даже на новое поколение. Но все происходящее нужно включить в единый реквизит спектакля секуляризации. Все это лишь "пережитки" прошлого образа жизни, а не основная направляющая сила в жизни современных людей.

Трудно дать трезвую оценку состояния арабского мира, когда еще реально существуют ордены, отправляются зикры и соблюдаются мавлиды. В Египте после революции 1952 г. в орденах была отменена наследственная преемственность и пост шейха стал выборным. В результате в орденах, считавшихся более или менее респектабельными, наступила некоторая стабилизация. Один из моих египетских друзей рассказал мне, что университетские студенты нередко посещают сеансы зикра, а иногда даже принимают в них участие. Он, правда, согласился с тем, что это скорее показатель беспокойных поисков молодежью внутренней стабильности, нежели возрождение жизнеспособности орденов. Это временный опыт, между тем как цель орденов - заставить всех его членов, как "мирских", так и дервишей, следовать по Пути мистического познания всю жизнь, а не кратковременно, поддавшись религиозному порыву. Главный нынешний недостаток орденов (судя по количеству разочаровавшихся молодых людей) - отсутствие опытных наставников, что свидетельствует фактически об исчезновении тарики как Пути духовной дисциплины.

Упадок орденов в Магрибе и Нилотском Судане был менее заметен, чем в остальном арабоязычном мире. Французы поощряли ордены в Марокко, официально признавая их вождей и празднества. Рассматривая ордены как политическое орудие, они с их помощью пытались сохранить равновесие между различными силами в стране и в основном использовали их как противовес ортодоксам обоих толков - реформистского и прогрессистского. Мухаммад V (правил с 1927 по 1961 г.) поддерживал салафидов и запретил шествия и мавасим орденов исавийа и хамдушийа, а также жертвоприношения (нахаир) святым и другие недозволенные обряды19. Ему удалось издать декрет (1946), запрещающий учреждение новых орденов и строительство новых завийа без санкции короля20. Было подсчитано, что в Марокко число действующих адептов и мирских членов орденов составляет около 4% от всего населения, хотя процент людей, так или иначе связанных с таифа или, вернее, с их марабутами, гораздо выше21.

В Алжире в 1950 г. число приверженцев трех главных орденов (халватийа, шазилийа и кадирийа) составляло полмиллиона жителей, а самый влиятельный орден рахманийа (халватийа) насчитывал 230 тыс. сторонников22. Л. Фок, показав, что ордены малоактивны, пишет: "Не следует думать, что исламу марабутов и братств суждено большое будущее. Напротив, нам представляется, что упадок его неминуем и что он идет параллельно с модернизацией образа жизни населения"23.

Случалось, что какой-нибудь орден, доживший до нашего времени и влачивший жалкое существование, приобретал вдруг широкую известность. Так было с 'алавийа (ответвление даркавийа), основанным в 1918 г. в Мостаганаме (Оран) Ахмадом б. ал-'Алави (Ибн 'Алива, 1872-1934) после его возвращения из путешествия по Индии, где он изучал новые (т. е. немагрибинские) суфийские доктрины и методику (приемы отправления зикра и правила уединения). Этот орден привлек внимание европейцев24, многие из которых описали потом жизнь его основателя и систему его вероучения25. Сам факт существования такого ордена свидетельствует о наличии непреходящих истин, но перспектива его ограничена в том смысле, что учение не предлагает ни нового направления, ни путей приспособления к жизни в трансформирующемся мире. Ихтифал, орденский праздник, проводится очень торжественно и привлекает пестрые толпы - от рифианских горцев до новообращенных европейцев. Но даже в этом ордене существует раскол и имеются группы инакомыслящих в Оране и Релизане.

В XX в. самой примечательной тарикой была, безусловно, санусийа. Это столетие стало свидетелем того, как шейх превратился из главы завийи в короля, после чего его духовное влияние резко уменьшилось. Фаза перемен открывается участием ордена в борьбе против итальянцев, затем продолжается во время войны 1914-1918 гг. За этим наступает период бедствий и изгнание при правлении итальянцев, когда вожди ордена были вынуждены искать убежища в Египте и в других местах. В дальнейшем союз вождя с англичанами во время британской операции в Ливии сделал шейха Саййида Идриса сначала главой эмирата Киренаики, а затем и королевства Ливии. Наконец, открытие и эксплуатация нефтяных залежей предрекли гибель ордена.