Читать онлайн «Иллюстрированная история религий». Страница 79

Канон раннебуддийских текстов, который по вычислению Rhys Davids’a, не считая повторений и сказок, равняется нашей Библии, носит название Типитака (на языке пали; санскр. – Трипитака), "тройная корзина". На языке пали тексты были записаны на пальмовых листьях и занимали три корзины, отсюда название. Три части, на которые он делится, носят названия: Винайя-питака – этика, или дисциплина и церемониал, Сутта-питака – догматика и Абид-хамма – метафизика. Последняя, очевидно, позднейшего происхождения; но некоторые из Никайя – так называются сборники Сутта-питака, – равно как и из книг Винайя-питака, несомненно, относятся к глубокой древности, и в них надо искать истинного познания буддизма. Следует особенно указать на Дига-Никайю; к этой же группе принадлежат и вышеупомянутые Сутта-Нипата и Дхаммапада вместе с Джатакой.

Кроме этих канонических писаний, имеет значение ряд других произведений южной церкви. Сюда принадлежат обе летописи Дипавамза и Магавамза из III в. н.э., которые рассказывают историю от нирваны примерно до 300 г. н.э. В этом столетии жил знаменитый учитель Буддагоша, который написал ряд комментариев и иллюстрировал Дхаммападу притчами. Еще позднее происхождение некоторых сингалезских писаний, которым Спенс-Гарди в своих трудах придавал большое значение; между ними замечательный разговор греческого царя Милинда (или Менандра) с учителем Нагазена. Из дальней Индии мы имеем бирманскую и сиамскую биографию Будды; последняя доходит только до истории искушения. Обращаясь теперь к северным источникам, на первый план мы должны поставить собрание санскритских произведений, которое Годжсон нашел в 1828 г. в Непале, а Бюрнуф разработал в своем главном сочинении. Эта литература имеет те же главные части, что и южная, но отличается от нее в некоторых существенных пунктах. Канон менее определен и закончен, что объясняется тем, что, в то время как южная церковь имеет одну общую традицию, северная распадается на многие секты, различные воззрения которых обнаруживаются и в литературе. Достойно замечания также то, что подлинные тексты Винайя отсутствуют в непальском собрании; место их заступают обширные легенды (Авадана). Но особенно важны здесь писания Абидхарма. Из них наибольший интерес имеют: Праджнапарамита, в трех редакциях, из которых самая короткая содержит 8000 глав, – это есть обзор буддийской метафизики; Saddharmapundarika трактует об одном пункте учения согласно воззрению махаяна; Лалитавистара заключает в себе часть биографии Будды, в очень фантастическом и по большей части в совершенно неверном изложении.

Северная литература имеет более богатые ответвления, чем южная. Прежде всего, сюда относится обширная литература, найденная в Тибете, заключающая в себе множество канонических и неканонических сочинений в переводах, которые составлены по санскритским и палийским оригиналам начиная с VII в. н.э.

Один венгр, Александр Ксома из Кероса, мечтая отыскать в Верхней Азии коренное местожительство своего народа, предпринял туда в 1820 г. далекое путешествие пешком и без всяких средств довел до конца свое предприятие с геройской настойчивостью и самопожертвованием. Ему обязаны мы первым знакомством с обоими колоссальными тибетскими сборниками: Каджиур, состоящим из 100 фолиантов, и Танджиур – из 225. Каджиур содержит семь главных отделов, из которых Дульва соответствует части были переведены и обработаны, а также и позднейшей тибетской литературе уделено соответствующее внимание. Важнее оказываются китайские источники. Изданный несколько лет назад каталог переводов из Трипитака указывает названия 1662 сочинений. Хотя китайские сочинения являются переводами как южных, так и северных канонических и неканонических произведений, однако они так сильно отличаются от известных нам санскритских и палийских книг, что почти без исключения указывают на происхождение их от неизвестных нам оригиналов или на несходные редакции известных. Еще большее значение, чем все эти переводы, имеют рассказы о путешествиях китайских пилигримов, которые посещали Индию, чтобы укрепиться в вере на родине буддизма и принести с собой оттуда реликвии, изображения, а главным образом копии священных книг. Между ними особенно выдается Хиуентзанг, путешествовавший в 629-645 гг. Его книга имеет большую ценность по имеющимся в ней географическим сведениям о тех странах, через которые он проезжал, и по изображению религиозных условий, которые он нашел в Индии.

Японские источники представляют то преимущество, что они доставили нам не только переводы, но и копии принесенных из Индии санскритских оригиналов. Л. Мюллеру принадлежит заслуга, что с помощью одного ревностного молодого буддиста из Японии, Bimyiu Nanjio, который некоторое время в Англии был его учеником, он первый стал разрабатывать эти источники.

О жизни Будды в буддийских сочинениях имеется множество разнообразных рассказов; как уже сказано, есть даже большие книги исключительно такого содержания; и если принять во внимание, что громадное собрание сказок Джатака ("Рождения") имеет в виду, собственно, рассказать о том, что пережил Будда в различных своих перерождениях, то оказывается, что личности святого в писаниях посвящено достаточно внимания. Само собой разумеется, что история воспользовалась лишь самой малой частью тех сведений, которые имеют претензию считаться историческими. Был даже поднят вопрос, имеем ли мы какое-либо историческое свидетельство о Гаутаме Будде.

Что какой-нибудь Будда должен был существовать – это очевидно и оспаривается только самыми смелыми критиками (как Керн). Буддийская религия всюду указывает на изречения основателя религии и сама по себе объясняется только творческой деятельностью определенной личности. Вопрос лишь в том, находим ли мы в существующих рассказах о Будде следы этой личности. Два великих индолога нашего времени, француз Сенар и голландец Керн, с определенностью высказались по этому вопросу в отрицательном смысле.

Отпечатки стоп Будды

Во всех рассказах о Гаутаме Будде они находят решительный мифический характер и рассматривают их только как мифы; с большим рвением и с помощью обширной эрудиции они старались показать, из каких мифических циклов сложилось сказание о Будде. В особенности желали отыскать у Будды черты солнечного героя, для чего легенды о Будде сопоставлялись с легендами о солнечных богах Вишну и Кришне.

Доказательства этого взгляда проведены с почти убеждающим искусством и выяснили многое, что имеет постоянный интерес; в особенности книга Керна является одним из самых содержательных мифологических произведений современной индологии. Однако эти усилия в настоящее время вообще признаются не достигшими цели. Так, например, Ольденберг показал, что изложение Сенара почерпнуто из позднейших и плохих буддийских источников, вроде неправдоподобной Лалитавистары северной церкви, между тем как гораздо лучшие южные сочинения дают лишь весьма скудные основания для таких сравнений. Далее, в жизни Будды много таких моментов – и весьма существенных, – которые трудно согласовать с солнечным мифом и невозможно вывести из него. Каким образом, например, бог солнца приходит для того, чтобы диспутировать и опровергать обычную философию и аскетизм, основать монашеский орден и дать всякого рода наставления для его образа жизни – все это является довольно непонятным. И наконец, если известный ряд событий мог быть мифическим, то этим еще не доказывается, что эти события и действительно были таковыми. На самом деле историческое существование Гаутамы Будды вполне достоверно; как на одно из доказательств можно указать на то, что оно является совершенно очевидным на основании невольных показаний соперничающей секты джайна. Для осмотрительного исторического суждения указан тот путь, которым шли Ольденберг и Рюис Давид: искать в сведениях о Будде историческое ядро, вокруг которого сгруппировались многочисленные легенды. Что при установлении границы между историческим и неисторическим известную роль играет произвол, это понятно само собою; однако всегда останутся некоторые главные черты, которые большинством будут признаваться за исторические. Что один знатный юноша из рода Сакья в стране Магада покинул мир, чтобы искать высшего; что он надеялся найти спасительный путь у брахманских учителей и в энергических самоистязаниях, но, неудовлетворенный ими, оставил их; что после многих размышлений он достиг познания истины; что эту истину он проповедовал в течение долгой жизни в качестве странствующего нищего и приобрел себе многих приверженцев, которых он тогда же организовал в монашеский орден, – все это, рассказанное в древних источниках единогласно и много раз, настолько же должно считаться близким к исторической истине, насколько, напротив, следует относиться строго критически ко всей остальной громадной массе рассказов о Будде. Несомненно, что в чудесных историях и неправдоподобных приключениях Будды, которые вместе с приторной ложью составляют главную массу легенд о нем, заключается множество мифического материала и разного рода чуждых саг, однако и в этой пестрой смеси найдется много отдельных черт, которые едва ли были искусственно приданы святому мужу.