Читать онлайн «Дорогами христианства». Страница 18

Несмотря на моральную и духовную разобщенность с язычниками, христиане хотели (и даже призывались Павлом) исполнять свои общественные обязанности в покорности и уважении к гражданским властям, платить налоги и молиться за стоящих у власти (Рим. 13:7, 1 Тим. 2:1–2). Христиане становились образцовыми гражданами, разумеется, если это не заставляло их изменять Богу — высшему Правителю, союз с Которым должен был рассматриваться ими как самый главный.

Чистота жизни, любовь и дерзновение ранней Церкви, которая могла постоять за свои принципы и умереть ради них, оказали такое влияние на языческое общество имперского Рима, что всего лишь через три века после смерти Христа император Константин официально признал важность христианства, когда созвал Никейский собор и стал его председателем.

В любой период истории христианство сталкивалось и с внутренними, и с внешними проблемами. В 100–313 годах ереси одолевали Церковь изнутри, тогда как извне на нее обрушивались нападки Римского государства.

Христиане Римской империи, несторианцы в Китае в IX и X веках, Римско-католическая Церковь в Японии XVII века, равно как христиане нацистского государства испытывали на себе враждебную политику, которая приводила даже к появлению мучеников. Христианство встретилось и с критикой со стороны языческих мыслителей, например Лукиана, Фронтона и Цельса.

Многие люди имеют лишь смутное представление о продолжительности, размерах и видах преследований, которые вынесла Церковь. До 250 года гонения были в основном локальными, случайными и учинялись чаще всего толпой. Но затем они сделались элементом политики Римского имперского правительства, а потому приняли массовый характер и были особенно жестоки. В то время мысль Тертуллиана, что «кровь христиан является семенем» (Церкви), для многих из них стала ужасной реальностью. Однако Церковь продолжала развиваться, несмотря на или, скорее, даже благодаря преследованиям, пока в конце этого периода император Константин не предоставил ей свободу поклонения.

Преследований почти не было, пока власти смотрели на Церковь как на разновидность иудаизма, который считался позволительной религией (Religio licita). Но лишь только быстро растущее христианство отделилось, оно уже могло рассматриваться как секретное сообщество и было запрещено, поскольку в нем видели угрозу безопасности империи.

В союзе государства и религии первое почиталось за высшую Ценность и не предполагало никакой частной религии-соперницы. Религия приветствовалась, только если она способствовала укреплению стабильности государства, христианство же требовало полного духовного и морального подчинения тех, кто принял Спасителя. Таким образом, выбор должен был делаться между верностью Христу и верностью кесарю, причем кесарю грозила опасность стать на второе место. Правители Рима расценили попытки создания собственного образца культуры внутри империи как измену и решили, что христиане хотят образовать государство внутри государства. Иными словами, вопрос ставился так: или всеобщее государство — или всеобщая Церковь, Тело Христа. Требование исключительной подчиненности Христу вступило в противоречие с гордыми притязаниями кесаря на абсолютную власть.

Многие действия христиан, казалось, подтверждали подозрения в их неверности государству. Христиане упорно отказывались воскурять ладан на алтарях, посвященных гению римского императора, с которым в период от Цезаря Августа до Константина в сознании людей очень тесно стало связываться благополучие всей империи (если человек приносил такие жертвы гению императора, он тем самым ставил религию на второе место). Христиане проводили свои богослужения ночью и скрытно, а для римских властей это не могло значить ничего, кроме тайных попыток подорвать безопасность государства. Укреплению их взглядов способствовало еще и то, что христиане не служили в армии с 302 примерно по 313 год.

К основным, политическим причинам гонений прибавились еще и религиозные. Религия Римского государства была механическая и надуманная, она включала в себя алтари, идолов, священников, обрядовые книги, сами обряды и богослужения, которые могли видеть люди. Римляне были не прочь добавить еще одного идола к богам пантеона, если новое божество подчинялось главным требованиям религии государства. Христиане же отрицали идолов и слабо развивали обрядовую сторону вероисповедания. Их поклонение было духовным и внутренним. Молились они стоя, с закрытыми глазами, не обращаясь ни к какому предмету. Для римлян, которые привыкли к символическим, материальным, воплощениям своих богов, это было равнозначно атеизму, отсутствию бога.

Секретность, в которой встречались христиане, также вызывала враждебное отношение. Сплетни превращали их в людей, склонных к инцесту, каннибализму — неестественным поступкам. Непонимание отношения к хлебу и вину как к телу и крови Христа возбуждало слухи о том, что христиане убивали и ели младенцев, принося их в жертву Богу. «Поцелуй мира» в результате ложного толкования стал означать инцест и другие виды аморального поведения, с отвращением воспринимавшиеся людьми римской культуры, которым становилось уже совершенно безразлично, что все это чистая выдумка.

Общественные проблемы также сыграли свою роль в преследовании Церкви. Христиане, очень хорошо относившиеся к бедноте и рабам, снискали ненависть и презрение влиятельных аристократических кругов общества, которые тем не менее опасались их влияния на низшие классы. Христиане провозглашали равенство всех людей (Кол. 3:11), язычество же настаивало на иерархической системе общества, в которой привилегированное меньшинство обслуживалось неимущим большинством.

Христиане отделились от языческих сборищ в храмах, театрах и в местах отдыха. Отказ принять типичные формы социального поведения привел к тому, что христиан невзлюбили, как это всегда бывает с нонконформистами (инакомыслящими). Их праведность была молчаливым упреком распутной жизни, которую вели люди высшего класса. Из-за этого нонконформизма в отношении к социальным порядкам у язычников создалось впечатление, будто христиане представляют угрозу обществу, являются по сути своей человеконенавистниками и подстрекают массы к восстанию.

Нельзя забывать и об экономических причинах преследования христиан.

В Ефесе, например, Павел столкнулся с противодействием серебряников, которых больше заботило, что христианство принесет ущерб их ремеслу, а не культу Дианы (Деян. 19:27). Священники, серебряники, прорицатели, художники, архитекторы и скульпторы вряд ли могли с энтузиазмом отнестись к религии, которая лишала их прежних источников дохода. Вот где разгадка отрицательного отношения к христианству этих людей.

В соответствии с принятым тогда летоисчислением 250 год (когда гонения ужесточились и стали массовыми) был 1000 годом от основания Рима. Империю одолевали чума, голод, восстания, и общественное мнение объяснило все эти несчастья присутствием христиан, выражая тем самым стремление вернуться к старым богам. Как показала история, при переходе тысячелетнего рубежа возникает большое количество суеверий, и римляне в этом отношении были ничуть не лучше, чем люди средних веков перед 1000 годом от Рождества Христова. Гонения на христиан казались им логичным способом преодолеть невзгоды.

Указанные причины сочетались во взглядах властей для того, чтобы оправдать гонения на христиан. В каждом отдельном случае присутствовали не все из них, но какая-то часть, однако исключительность требований христианской религии на подчинение жизни Христу вступала в противоречие с языческим политеизмом и требованием верности одному только Римскому государству в большинстве случаев. Гонения стали составной частью имперской политики в стремлении сохранить единство Римской империи. Христианство как религия не получила законных прав на существование. Ответом на критику со стороны людей, государства и языческих авторов стали мученики и апологеты.

Христиане преследовались как на религиозной, так и на политической почве. Иудеи возглавляли гонения на новую церковь в Иерусалиме. Преследования же со стороны Римского государства стали организованными только в правление Нерона (54–68), да и то вплоть до 250 года они были локальными и разрозненными, а массовый характер и жестокость обрели лишь при Деции.