Читать онлайн «Александр Доброклонский Руководство по истории Русской церкви». Страница 16

Но то научное и широкое просвещение, о котором думало наше правительство, не привилось на Руси. Случаи, когда русские изучали греческую науку, были для того времени исключительными, и изучившие эту науку выдавались, как люди»хитрые книгам и ученью»; таких, действительно, и немного можно насчитать в среде духовенства и князей. Большинство же»книжных людей»того времени были лишь грамотеи и самоучки–начетчики. Грамотность и начитанность — вот что было нашим достоянием в домонгольский период, Даже в княжеских семьях не редкость было встретить лишь»грамоте наученных»лиц, в других же сословиях — тем более. Не удивительно после этого, что летописцы обращают особенное внимание на умственные качества русских митрополитов и образованных из них хвалят как выдающихся, говоря иногда:«Такого прежде не было на Руси и после не будет»(так отзываются летописцы об Иоанне II и Клименте Смолятиче.). Главнейшей причиной того, что попытка князей ввести научное просвещение в Россию не удалась, нужно считать неподготовленность к этому русского народа в связи с самой постановкой учебного дела. Наш народ, только что вступивший на арену государственной жизни, не настолько еще развился, чтобы почувствовать охоту к усвоению книжной образованности; да и весь его интерес сосредоточивался лишь на русской государственной и социальной практике и на русской религии. Поэтому попытка Владимира ввести просвещение, не имевшее прямого практического приложения, могла казаться русским пустой затеей. Отсюда нежелание бояр отдавать своих детей»на учение книжное» [197]. С этим нежеланием учиться великие князья ничего не могли поделать, и оно вызвало уступки со стороны учителей, которым было поручено ведение учебного дела. Это последнее само было поставлено так, что уступки оказывались очень естественными и легкими. Именно организованных правительственных училищ с постоянным кругом учения у нас не существовало; древние свидетельства говорят лишь об учителях, которые частным образом ведут дело обучения и, не подлежа государственному учебному контролю, учат, чему хотят. Воля родителей учеников в данном случае легко могла найти приложение и при нежелании ученья — влиять на сокращение самого курса. Так и случилось, что учителя, приглашенные для обучения разным наукам, стали заниматься с большинством учеников одной грамотой, и только немногие любознательные юноши могли получать от них научное образование.

Но, не успев сделать того, для чего были приглашены, учителя подняли у нас грамотность, так что она еще в правление Владимира стала распространяться по мелким городам: в Курске, например, в первой половине XI в было даже несколько учителей грамоты. Особенно же быстро стала она распространяться со времени Ярослава, который позаботился дать русским»четьи»книги в достаточном количестве и сам приказывал набирать детей для учения  [198]. Грамотность проникла в села, а в городах стала явлением обыкновенным. Насаждали ее отчасти учителя–греки и их непосредственные ученики, но главным образом — духовенство, которое по профессии своей должно было знать грамоту.

Вслед за грамотностью должна была явиться начитанность как результат приложения к делу умения читать: без нее немыслим и интерес к грамотности. Но, в соответствии с культурным состоянием русского народа, эта начитанность в период домонгольский вообще не должна была быть всесторонней: кругозор русского был слишком узок, чтобы интересоваться тем, что не имело прямого приложения к русской жизни. В то время выдающимся явлением в ней была замена язычества христианством; вопрос веры поэтому и стал насущным вопросом. Отсюда начитанность сделалась по преимуществу церковной, или духовной. Это направление как нельзя лучше закреплялось на Руси благодаря тому, что учителями являлись главным образом члены духовенства, как белого, так и черного. Только немногие, лишь отдельные личности могли возвышаться над этою односторонностью путем или самообразования, или обучения под руководством просвещенных учителей.

Начитанность, конечно, обусловливалась распространением книг для чтения; поэтому она должна была распространиться именно со времени Ярослава, который положил основание русским библиотекам. По его примеру то же стали делать и другие князья, бояре и духовные лица. Святослав Ярославич (XI в.)«разными драгоценными священными книгами наполнил свои клети» [199]; Кирилл I, епископ Ростовский (XIII в.),«был богат книгами» [200]. Довольно большие библиотеки имели у себя Григорий Чудотворец и Николай Святоша (XII в.), поступившие в Киево–Печерский монастырь  [201]. Известно также несколько случаев пожертвования книг князьями и боярами в церковь или монастырь; например, великий князь Константин Всеволодович (XIII в.)«наполнял книгами церкви Божий» [202]; волынский князь Владимир Василькович (XIII в.) сам переписывал для церквей книги и жертвовал им готовые, найденные в библиотеке отца  [203]. Из таких пожертвований стали слагаться в некоторых монастырях значительные библиотеки, они пополнялись еще тем, что некоторые монахи, как, например Иларион Печерский (XI в.)  [204] и Авраамий Смоленский (XII–XIII в.)  [205], нарочито занимались списыванием книг. Особенно богат был книгами Киево–Печерский монастырь; поэтому могли выходить отсюда так широко начитанные лица, как, например, автор первоначальной летописи.

§ 16. Наличная литература домонгольского периода была довольно большая. Она состояла из сочинений переводных и самостоятельных.

А. Переводы большей частью получались готовыми из соплеменной нам Болгарии, где переводная деятельность, начатая славянскими первоучителями Кириллом и Мефодием, была очень успешна и где в правление Симеона появились даже самостоятельные литературные труды; присылались иногда переводы и с Афона, где проживали русские иноки  [206], наконец, хотя довольно редко, делались на Руси или греками, знавшими русский язык, или русскими, знавшими греческий язык. Переводная и вообще заимствованная литература была у нас довольно разносторонняя: в ней можно различать отделы: 1) библейский, 2) библейско–истолковательный, 3) догматический, 4) канонический, 5) нравоучительный, 6} исторический; можно найти даже произведения по риторике и философии.

1. Библия вся, за исключением книг Маккавейских, была переведена еще при святом Мефодии и от моравов скоро заимствована болгарами; от них же, и вероятно в полном составе, получили Библию мы; по крайней мере, к концу домонгольского периода у нас существовали все эти книги Священного Писания, но только не сведенные в одну Библию, а по частям. Некоторые из них даже сохранились в рукописях; например, Псалтирь, неоконченный сборник Посланий апостола Павла (1220 г.) и несколько Евангелий. Самым древним из них считается Остромирово, написанное дьяком Григорием для новгородского посадника Остромира в 1056—1057 г. Из всех этих Евангелий только одно, так называемое Галичское (1144 г.), представляет собой полное Четвероевангелие, расположенное в обыкновенном порядке; остальные же суть выбор евангельских чтений в богослужебном порядке — по праздникам и дням недели.

2. Из библейско–истолкователъных сочинений наиболее замечательны: Шестоднев Иоанна, экзарха Болгарского, представляющий собой толкова–ние на историю творения и знакомящий читателей с тогдашним естествоведением; таковы Псалтири Афанасия Великого и Феодорита Кирского, сводное толкование на 16 пророков неизвестного автора и толкование Икумения Триккского на некоторые Послания апостола Павла.

3. Между догматическими сочинениями первое место принадлежит»Точному начертанию православной веры»Иоанна Дамаскина, представляющему собою полное и систематическое изложение православного вероучения и названному у нас»Уверием»; впрочем, в переводе оно значительно сокращено опущением того, что было не легко для уразумения новокрещенных и непросвещенных еще в христианской вере. По содержанию аналогичны с этим»Уверием»«Огласительные и тайноводственные поучения»Кирилла Иерусалимского. Были также в ходу»Слова против ариан»Афанасия Великого,«Слова о богословии»Григория Богослова и некоторые богословские творения Мефодия Патарского.

4. К каноническим книгам можно отнести номоканоны и богослужебные книги, весь круг которых был переведен еще при жизни святого Кирилла  [207].

5. Между нравоучительными творениями периода домонгольского мы видим так называемые Патерики, или отечники, — сборники нравоучительных повестей о знаменитых подвижниках и нравоучительных слов некоторых из них, Пандект Антиоха Иерусалимского — собрание нравоучительных статей,«Лестницу»Иоанна Лествичника, трактующую о степенях и путях нравственного совершенствования, несколько нравоучительных рассуждений Мефодия Патарского и очень много церковных слов Иоанна Златоустого, Ефрема Сирина и Феодора Студита с нравственным содержанием.