Читать онлайн «Том 7. Письма». Страница 66

№ 2

Ваше Высокопреподобие!

Достопочтеннейший отец Архимандрит.

Прошлого года, хотя и находился я в сие время в Санкт-Петербурге, но по неведению моему не исполнил долга своего, лично не поздравил ваше Высокопреподобие со днем вашего ангела, в ка{стр. 283}ковой моей вине, после удостоился получить от вас прощение, но желая загладить сию мою погрешность, памятуя приближающееся празднество святого священномученика Игнатия богоносца, которого имя вы изволите на себе носить, в обязанность себе поставляю, поздравить Вас с оным, и пожелать вам на многая лета, праздновать сей день во здравии и душевном мире и спокойствии; которые да ниспослет на вас премилосердый Господь. Оказанные вами мне в бытность мою, с сопутником моим о. Спиридоном, в святой вашей обители, странноприимство и любовь, потщусь содержать в памяти моей незабвенно, и чувствовать сердечную мою благодарность; а при слабых моих к Богу молитвах, молить о здравии и спасении вашем. — В надежде вашего благорасположения, осмеливаюсь нижайше испрашивать вашего благословения, и вручая себя в ваши святыя молитвы, с достодолжным моим к вам высокопочитанием пребыть честь имею:

Вашего Высокопреподобия всепокорнейший послушник

многогрешный монах Иоанникий.

9-го декабря 1836-го года

Оптина монастыря Скит

При сем и я ничтожнейший имею честь поздравить вас, ваше Высокопреподобие, с наступающим днем Вашего Ангела, и да дарует вам премилосердый Господь, встретить оный и препроводить в вожделенном здравии и благоденствии, ваш недостойный сомолитвенник многогрешный иеросхимонах Леонид.

Ваше Высокопреподобие

Достопочтеннейший отец Архимандрит!

На худые мои строки, вы удостоили меня собственноручным ответом при всех ваших занятиях, уделили время и для меня последнего; чувствуя таковую вашу милость, давно побуждался принести вам всенижайшую мою благодарность, но удерживался от сего, дабы не отвлечь от важнейших предметов, ничтожными моими строками, но теперь уже осмеливаюсь дерзать на сие, по случаю приближения высокоторжественного праздника воскресения Господа нашего Иисуса Христа; и за непременный долг считаю, поздравить Вас с сим всерадостным праздником; примите сердечное мое желание, да утешит Вас премилосердый Господь, во дни сего торжества, нетленным своим утешением, и дарует мир и спокойствие душевное, при совершенном здравии телесном.

{стр. 284}

Позвольте, почтеннейший отец, напомнить вам прошедший год; сие время останется для меня всегдашнею памятью, как мы с братом отцом Спиридоном в вашей обители торжествовали, и пользовались вашею отеческою любовию, чувства моей благодарности не в силах изъявить, но при слабых моих молитвах должен молить премилосердого Господа о здравии и спасении Вашем. Осмеливаюсь и себя поручить вашим святым молитвам, и с нижайшим моим высокопочитанием и земным поклонением имею честь прибыть

Вашего Высокопреподобия

нижайший послушник

многогрешный монах Иоанникий.

10-го апреля 1837-го года

Оптина Монастыря Скит

Ваше Высокопреподобие

Достопочтеннейший батюшка

Отец Архимандрит!

По прибытии нашем в обитель свою 5 числа сего генваря, осмеливаюсь о сем донести вашему высокопреподобию. Благодеяние и милость Ваши изъявленные, как мне лично, так и ходатайство наше подавшее нам средство к снисканию для обители пользы, остается впечатленными в сердце моем, и счастием себе поставляю при первом сем убогом моем к вам начертании, изъявить всенижайшую мою и чувствительную благодарность. Исполняя послушания, находясь в волнении мира, находили мы тихое пристанище в вашей святой обители; а отеческая ваша любовь и ласковое обращение служили нам утешением; в обители вашей мы забывали понесенный нами труд, и совершенно успокоевались, но без вашего ходатайства и приступ к исполнению нашего послушания был бы весьма затруднителен. Еще же любовь ваша к батюшке отцу Леониду и сострадание о его положении тронули меня до глубины сердца; все сие чувствуя, не мог пройти молчанием, не изъявить чувств моих, пред вашим высокопреподобием. Позвольте принести вам усерднейшее мое поздравление с наступившим новым годом, и желаю вам новых сил, и нового счастия, и как в течение сего года, так и во многия будущия, желаю вам телесного здравия и душевного мира и всякого спокойствия, и да ниспослет великодаровитый Господь на Вас и на всю вашу обитель свое благословение.

{стр. 285}

Припадаю к отеческим вашим стопам, испрашиваю ваших святых молитв и благословения, и с нижайшим моим к Вам высокопочитанием и преданностью пребыть честь имею Вашего Высокопреподобия нижайший послушник

многогрешный монах Иоанникий.

Генваря 24-го дня 1838 года

Оптина монастыря Святого Иоанна Предтечи Скит

При сем и я, непотребный Леонид, вас, достопочтеннейший отец Архимандрит, честь имею приветствовать моим поздравлением с наступившим новым годом и пожелать вам здравия, спасения, и благоденствия и за принятие нашего ближайшего собрата отца Иоанникия, недостает сил и чувств вашей любви изъявить благодарность и в надежде вашего благорасположения пребыть честь имеем ваши недостойные сомолитвенники.

Позвольте также и мне, вашему высокопреподобию, принеся поздравление с наступившим Новым годом, пожелать мира, здравия и спасения; с нижайшим моим высокопочитанием, имею честь пребыть

Вашего Высокопреподобия

нижайший послушник

Иеромонах Макарий.

{стр. 286}

Ко времени назначения будущего святителя Игнатия Брянчанинова настоятелем Троице-Сергиевой пустыни ему не исполнилось еще 27 лет, а весь его монашеский опыт заключался в трехлетнем пребывании в звании послушника в разных монастырях и почти двухлетнем настоятельстве в заштатном Лопотовом Пельшемском монастыре. Как и Лопотов монастырь, так и Троице-Сергиева пустынь достались ему в крайнем упадке и материальном и нравственном. Братство Пустыни составляло всего 13 человек: 8 монашествующих, трое послушников и двое подначальных — а распущенность среди них «царила во всей силе».

Несмотря на молодость, архимандрит Игнатий прекрасно понимал, что общее состояние монастыря зависит, прежде всего, от нравственного уровня монашествующих и что одна из важнейших обязанностей настоятеля заключается в воспитании подведомственной ему паствы. Поэтому и труды свои по возрождению Пустыни он начал с приведения в достодолжный порядок богослужений и введения строгой дисциплины среди ее насельников.

В своих отношениях с братством Сергиевой пустыни архимандрит Игнатий стремился следовать учению святых Отцов Православной Церкви и многое перенял из уроков, преподанных ему самому незабвенным отцом Леонидом (в схиме Львом) {стр. 287} Наголкиным. Широкая образованность, глубокая проницательность, собственный опыт постоянного самонаблюдения помогали ему находить правильные пути к совершенствованию «ищущих душ». Ближайший ученик его, впоследствии преемник писал: «он приучал быть откровенным с ним не только в делах, но и в помыслах. Такая откровенность и близость отношений не допускала учеников до грубых погрешностей». Архимандрит и сам показывал примеры откровенности и терпеливости. Об этом, в частности, можно судить по его пространному письму ученику, «письменно обличавшему его в изменяемости его расположения к окружающим и к нему»: «Понеси убо мои немощи; а я постараюсь понести твои, как доселе старался … Мои немощи тяжелы более для тебя, нежели для меня; а твои ощутительны для меня, нежели для тебя» (полностью приведено ниже).

Методы воспитания архимандрита Игнатия, приучение братства к безусловному послушанию, откровенности, смирению неопытному взгляду часто казались суровыми, даже жестокими (как, в свое время, методы отца Леонида Наголкина). Не все выдерживали такую систему. «Были и такие в числе братства, которые никак не могли привиться к своему отцу, и это большею частию — которые получили начальное воспитание в других монастырях». Не желая жить по правилам отеческим, они затевали интриги и враждовали против тех, которые ходили на исповедь и откровение помыслов. «Много пострадал о. Архимандрит за них, много вынес на своих плечах клеветы и порицания». Кончалось, однако, тем, что они вынуждены были покинуть Сергиеву пустынь. Так что уже в 1841 г. архимандрит Игнатий писал своему другу Стефану Дмитриевичу Нечаеву: «Все почти прежние жители монастыря выбыли; теперь первые лица — это те послушники, которые вступили в обитель вместе или вслед за мною. Они уже иеромонахи» [178].