Читать онлайн «Нравственно–подвижнические слова». Страница 26

Слово восьмое. О посте и смирении

Подвизающимся надобно, начав (подвиг добродетели), доводить его и до конца. Молодым и старым, имеющим здоровое тело и не боящимся ни труда, ни озлобления, полезнее и тверже со всем усердием любить всегдашний пост: мерою вкушать хлеб, и от времени до времени (мерою же) и воду, так, чтобы оканчивать ужин, чувствуя некоторый голод и жажду, дабы наслаждение пищею и питием не было препятствием необходимому служению Богу. Ибо если мы, вкушая какую пищу, захотим насыщаться ею, то скоро, предавшись унынию, пожелаем другой; когда же получим сию и ею насытимся, то и эту, подобно первой, отвергнем и обратимся к желанию более приятному; если же и это получим и им насытимся, то и сие последнее, подобно прочему, отвергнем и оставим. И невозможно, чтобы мы, если предадимся желанию утешать себя (пищею) более, нежели посту, (когда — либо) и насытились. Какая пища была драгоценнее манны? Но когда Израильтяне, вкушая ее, насытились, и могли пожелать ничего лучшего, тогда пожелали худшего — чесноку и червленого луку (Чис.11:5). Из чего явно, что в насыщении заключается желание чего — либо другого. Итак, если мы, насыщаясь хлебом, пожелаем других (снедей), то и его вкушая, не будем насыщаться, чтобы всегда, быв голодны, желали мы насытиться и хлебом, дабы и вреда, происходящего от желания, избежать, и приобрести правду сердечную. Но, может быть, кто — либо из тех, которые ленивее (других) расположены к посту, скажет: «Разве грех человеку вкушать пищу?» Но и мы советуем беречься этого не как греха, но как имеющего следствием грех; ибо Израильтяне не тем согрешили, что пожелали, но тем, что вследствие желания клеветали на Бога и впали в нечестие, говоря: «еда возможет Бог уготовати трапезу пустыни сей?» — и после того как Он уготовал им ее, гнев Божий поразил многих и из сильных их (Пс.77: 19,21,22, 23). дабы они, оставшись в живых и пожелав еще иной пищи, не произнесли слов (ропота) на Вышнего, и (за то) не истребились бы и последние из них. Нелегко овладеть бесстыдным чревом, ибо оно есть бог для побеждаемых им, и невозможно быть невиновным, кто повинуется ему. И не только от насыщения, но и от невкушения пищи вижу (бывающее) бедствие, ибо когда мы в течение многих дней не вкушаем пищи, то уныние, найдя себе в нас место, восстанет и будет бороть нас и ночное бдение наше низвергает в сон, а дневную молитву — в плотские помыслы, так что мы никакой не получаем пользы по причине сна и подвергаемся большему вреду от плотских помыслов, ибо, как более других постящиеся, мы начинаем высокомудрствовать и уничижать меньших, а так (мнение о себе и о ближних) тяжелее всякого греха. Как неразумный земледелец если он со многими издержками обработал свое поле и оставил его незасеянным, потрудился в убыток себе; так и мы, если поработив тело свое большим вниманием к себе, не будем сеять семена молитвы, то выйдет, что мы потрудились против самих себя. Но, может быть, кто — нибудь скажет: «Если в молитве заключается главное дело правды, то какая надобность в посте?» Всячески большая, ибо как бедный земледелец, если посеет на поле, заросшем дурною травою, не обработав вновь земли, то вместо пшеницы пожнет терние, так и мы, если будем сеять семя молитвы, не удручив прежде тело свое постом, то вместо правды принесем плоды греха. Ибо тело сие — из той же земли, и если не будет возделано с таким же прилежанием, как и земля, то никогда не произрастит плода правды. Сказанное же нами пред сим сказано не для того, чтобы удержать Желающих получить пользу от поста, но в предостережение нежелающим повредить себя им, ибо как пост приносит пользу тем, которые разумно к нему приступают, так и вредит неразумно его начинающим. Посему заботящиеся о пользе поста должны беречься вреда его, то есть тщеславия, и хлеб, который вкушаем по окончании назначенного себе поста, должны мы разделять на дни невкушения пищи, чтобы, вкушая ежедневно по малой части, мы могли покорить мудрование своей плоти и иметь сердце твердым в полезнейшей молитве, дабы таким образом силой Божиею быв сохранены от возношения, мы имели попечение все дни жизни нашей пребывать во смиренномудрии, без которого никто никогда не может благоугодить Богу. Если бы мы старались в смиренномудрии, то не было бы нужды в наказании нас, ибо все злое и скорбное, случающееся с нами, приключается нам за возношение наше. Если на апостола, чтобы он не превозносился, попущен был ангел сатанин, «да пакости ему деет», тем более, на нас, когда превознесемся, сам сатана попущен будет попирать нас, пока мы не смиримся. Праотцы наши владели домами, имели богатство имели жен, заботились о детях, и вместе тем по причине своего ненасытимого смиренномудрия беседовали с Богом, а мы удалились от мира, презрели богатство, оставили дома и, думая, что пребываем с Богом, бываем поруганы бесами за возношение наше. Превозносящийся не знает себя самого, ибо если бы он видел свое безумие и немощь, то не превозносился бы, а незнающий себя как может познать Бога? Если он не мог познать своего безумия, в котором пребывает, то как возможет познать премудрость Божию, от которой он далек и которой чужд? Знающий Бога созерцает величие Его и, укоряя себя, говорит подобно блаженному Иову: «слухом убо уха слышах Тя первее, ныне же око мое виде Тя: темже укорих себе сам, и истаях, и мню себе землю и пепел» (Иов. 42: 5–6). Итак, подражающие Иову знают его. Посему, если и мы возжелаем видеть Бога, будем укорять себя и смиренномудрствовать, чтобы нам не только видеть Его пред собою, но, имея Его живущим и почивающим в нас, наслаждаться Им; ибо таким образом безумие наше Его премудростью упремудрится и немощь наша Его силою укрепится о Господе нашем Иисусе Христе, в изобилии сподобившем нас сего дара, чтобы Ему прославиться в нас и врага нашего сатану, соперника нашего, наиболее посрамить нами. Ибо Ему (Иисусу Христу) подобает слава и поклонение со Отцем и Пресвятым Духом во веки веков. Аминь.

Превозлюбленному сыну Николаю

Поелику ты прежде много заботился о спасении своем и, имея великое попечение о жизни по Боге, объяснил нам о себе, какими трудами и с каким пламенным стремлением желал ты соединиться с Господом строгою жизнию и воздержанием, подвизаясь во всяком злострадании, во многом бдении и крепкой молитве. Ты изъяснил нам также, какие брани и какое множество плотских страстей воздвигаются в естестве тела и восстают на душу от закона греховного, противовоюющии закону ума нашего. Ты сетовал о том, что тебя слишком беспокоят страсти гнева и похоти, и искал какого — либо способа, и разумного совета спрашивал, какие труды и подвиги употребив, ты мог бы победить упомянутые пагубные страсти. И в то время, сколько было можно, мы лично советовали любви твоей, предлагая тебе душеполезные разумения и мудрования и показывая, какими трудами и подвижническими усилиями с разумом и просвещенным рассудительным ведением душа, живя по Евангелию верою, при помощи Благодати, может преодолеть истекающее извнутрь зло греха, особенно упомянутые страсти. Ибо от каких страстей по укоренившейся привычке душа наиболее восприняла как бы образ и сильнее ими привлекается, противу тех должна она предпринять и усерднейший, непрестанный подвиг, пока не покорит себе плотские и неразумные действия сердца, которым прежде сама покорялась и которыми увлекалась, и чрез частое воспоминание помыслов и злое поучение в них была их пленницею по причине внутреннего согласия с ними мыслей.

Поелику же мы на время удалены от тебя лицем, а не сердцем, ушедши в пустыню к истинным делателям и подвижникам Христовым, чтобы и нам хотя мало несколько подвизаясь и сподвизаясь с братиею, подвизающеюся противу сопротивных действий и доблественно сопротивляющеюся страстям, отложить леность, оттрясти уныние, отвергнуть нерадение и воспринять всякое старание и прилежание в угождении Богу. Потому и поусердствовали мы письменно изложить искренности твоей малый совет и полезное учение, чтобы ты, с прилежанием прочитывая в малом письменном совете, нашел то же самое, вкратце изложенное, о чем лично мною говорено было тебе, как бы в присутствии нашем насладился духовной пользы. Итак, сын мой, начало пользы твоей о Боге должно быть отсюда. Ты должен всегда незабвенно помнить и в непрестанном (внутреннем) поучении размышлять о всех благодеяниях Человеколюбивого Бога и о действиях Его Промысла, совершившихся на тебе и совершающихся ко спасению души твоей, а не быть покрываемым порочным забвением или по причине уныния не вспоминать многих и великих Его благодеяний и поэтому бесполезно и неблагодарно проводить остальное время. Ибо такое непрестанное памятование, как бы некое острие, пронзая сердце, побуждает его всегда к исповеданию, к смирению, к благодарению с сокрушенною душою, ко всякому благому усердию, к приобретению доброго нрава и благих навыков и (к исправлению) всякой о Боге добродетели, сердце, которое всегда с мыслью, (проистекающею) от благой совести, поучается сему пророческому слову: «что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми» (Пс.115:3)? Ибо когда душа помыслит о благодеяниях Человеколюбивого Бога, от рождения на ней бывших, или от скольких бед многократно была она избавлена, или то, сколько подпавши злу и в прегрешения многократно поползнувшись волею, не предана была праведно в погибель и смерть прельстившим ее духам; но (напротив) человеколюбивый Владыка, долготерпеливо презирая согрешения и ожидая обращения ее, — ее, произвольно работавшую чрез страсти врагам и лукавым духам, Он питал, покрывал и всячески помышлял о ней, и напоследок благим мановением наставил ее на путь спасения, вложил в сердце ее любовь к подвижнической жизни, укрепил с радостью оставить мир и всякую его прелесть плотских сластей, украсил Ангельским образом постнического чина и устроил удобное принятие от св. мужей в собрание их братства. Кто, (спрашиваю), имея мысль, (руководимую) благою совестью, и размышляя о всем этом, не будет всегда в сокрушении сердца, имея столько обручений предварительных благодеяний, еще не сделав сам ничего благого? Не возымел ли бы навсегда (таковой) по рассмотрении себя твердую надежду, (размышляя в себе так): «Если и тогда, как я не сделал ничего доброго, но и много согрешил пред Ним, живши в плотских нечистотах и в иных многих страстях, Он не по грехам моим сотворил мне и не по беззакониям моим воздал мне (Пс.102: 10), но ниспослал такие дары и благодеяния во спасение мне. Если отселе посвящу себя совершенно на то, чтобы работать Ему во всяком непорочном пребывании и исправлении добродетелей, то скольких благ и духовных дарований сподобит Он меня, укрепляя на всякое благое дело, исправляя и наставляя?» Имеющий всегда таковой помысл и не забывающий Божиих благодеяний, преклоняет, направляет и понуждает себя ко всякому благому обучению добродетели и ко всякому деланию правды, будучи всегда усерден, всегда готов исполнить волю Божию. Посему, возлюбленный сын мой! имея благодатью Христовою естественный разум, всегда храни в себе сие постоянное размышление и благое поучение, и не будь покрываем пагубным забвением, или возбраняем унынием, которое соделывает ум суетным и уклоняет от жизни, или помрачаем в помыслах невежеством, которое есть причина всех зол, или прельщаем от всезлобного нерадения; не (будь также) отвлекаем плотскою сластью, ни побеждаем от чревонеистовства, ни пленяем умом от похоти, производя в себе осквернение согласием с блудными помыслами, ни побеждаем от гнева, рождающего братоненавидение, и (мнимого) ради милосердия или под каким — либо презренным предлогом опечаливая и опечаливаясь, и приводя себе на память лукавые помыслы против ближнего, уклоняясь от чистой Богу молитвы, и умом пленяем, и зверским помыслом подзирая единодушного брата; (ибо), связуемый в совести неразумным нравом плотского мудрования, предан будешь до времени в наказание злым духам, которым сам покорялся, пока ум (твой), будучи отвсюду окружен недоумениями и поглощен печалью, и унынием, и предварительными винами, погубив преуспеяние по Богу, снова начнет воспринимать со многим смирением начало пути спасения, и много потрудившись в молитвах и всенощных бдениях, разрешив вины смирением и исповеданием Богу и ближнему, таким образом начнет снова истрезвляться и, вразумляемый просвещением разума Евангельского, при содействии благодати Божией, познает, что не предавший себя совершенно на крест смиренным образом мыслей и не повергнувший себя под всеми для того, чтобы переносить попрания, уничижения, презрение, обиды, осмеяние и поругание, и все сие терпеть с радостью Господа ради, отнюдь не преклоняясь к человеческой славе, или к чести, или к похвале, или к сласти пищи и пития, или к (лучшей) одежде, — не может быть истинным христианином.