Читать онлайн «Обозрение пророческих книг Ветхого Завета». Страница 42

32. Цель, язык и подлинность книги Данииловой.

Из обозрения содержания книги Данииловой очевидно, что общий смысл или главная цель ее есть изображение того, как само пленение народа Иудейского послужило к славе Божией.

Чудный и Боголюбезный Даниил, окруженный тремя светлыми и непоколебимыми в благочестии друзьями, служил язычникам ясным и наглядным примером совершенств Богосозданной природы человеческой, пока она состоит в союзе или благодатном общении с Богом; а проявлявшаяся в них сила Божия (то сохранением среди пламени и львов кровожадных, то излиянием необыкновенного ведения) заставила всемирных владетелей Вавилонских, — Навуходоносора и его преемников, неоднократно указами возвещать всем своим подданным или всем племенам и народам, что Господь, поклоняемый Даниилом и его друзьями, есть един Бог живый и вечный, перед Которым должны благоговеть все земнородные. Наоборот, Навуходоносор и его преемники ясно показывают — до чего доводит отчуждение от Бога и как оно быстро развивается в гордом человеке. Валтасар дополняет эту картину унижения своим чрезмерным тщеславием и постыдной трусостью; увидел руку пишущую — и испугался, так что колени его дрожали (Дан 5:6 [867]).

В пророческой части книги к этой общей цели присовокупляется еще другая, — приготовление всех не только Иудеев, но и язычников к царству Христову. Ибо здесь, показывая преемство сильных и могущественных царств, возникающих и падающих не без ведома, но по мановению Божию, пророк указывает наконец единое вечное царство Божие, не сокрушимое даже среди падения и устранения ветхозаветной Церкви. Камень, означающий царство Христово, наполнит всю вселенную, хотя Иерусалим и его святилище рассыплется (Дан 2:35; [868] 9:26 [869]). Всякое противодействие этому царству будет иметь участь противодействия Сирийского царя, Антиоха Епифана (Дан 11:31–45 [870]). Даже время наступления такового царства обозначено с достаточной определенностью (Дан 9:24–25 [871]). Что эта цель достигнута — доказательством тому служат волхвы, пришедшие в Вифлеем на поклонение родившемуся Спасителю, и быстрое распространение Евангелия в восточных областях.

Книга Даниила дошла до нас на Еврейском и Халдейском, а частью на Греческом языке. Исторические события и пророчества, т. е. те отделения и места книги, в которых Даниил говорит сам от своего лица, изложены на языке Еврейском; а указ Навуходоносора (Дан 3:98–4:34), также изречения, принадлежащие Навуходоносору, Валтасару и волхвам (Дан 2:4; [872] 3:4–6; [873] 5:7 [874] и пр.), изложены на языке Халдейском со всею точностью в том виде, как оные были составлены и произнесены первоначально. Прибавление же к книге Данииловой, именно: песнь Азарии и трех отроков (Дан 3:24–90), рассказы о Сусанне, Виле, драконе и шестидневном пребывании Даниила во рву с голодными львами, дошли до нас только на Греческом языке и притом в переводе Феодотионовом. Ибо блаженный Иероним определенно говорит: Danielem prophetam juxta Septuaginta Interpretes, Domini Salvatoris Ecelesiae non legunt, utentes Theodotionis editione, et hoc, cur acciderit, nescio (Praefat. in Danielem). Впpoчем, в 1872 г. с рукописи князя Чиги (Chigi) в Риме напечатан Греческий перевод, якобы Семидесяти, книги Данииловой.

Особенности изложения книги Данииловой по Греческому тексту против Славянского перевода заключаются в следующем. Повесть о Сусанне занимает там первое место, по времени самого происшествия, и составляет как бы вступление в книгу. Песнь Азарии и трех отроков отделена от книги и помещена в Псалтири после псалмов 150-ти наряду с песнопениями Моисея, Анны, матери Самуиловой, Аввакума, молитвою Ионы, Езекии, Манассии и др.; а рассказы о Виле, драконе и пребывании Даниила во рву присоединены к последней или двенадцатой главе, только с особым или отдельным счетом стихов, так что в Греческом тексте книга Даниила имеет двенадцать, а не четырнадцать глав, как в Славянском и в Вульгате.

Подлинность тех частей книги Даниила, которые сохранились на Еврейском и Халдейском языке не подлежит никакому сомнению. Ибо недоумения, представленные в старину язычником Порфирием, упомянутым у Оригена (Epistol. ad African.), и повторяемые позднейшими писателями отрицательного направления, не заслуживают внимания, потому что держатся исключительно на том произвольном предположении, будто Даниил, живший во времена Валтасара и Дария, не мог столь определенно изобразить обстоятельств царствования Александра Македонского и его преемников на Египетском и Сирийском престолах. Для ограждения от этих умствований верующему достаточно принять в соображение, что очи Даниила, истинного пророка Божия, были не менее зорки или способны к восприятию Божественных озарений, нежели глаза падающего Валаама, который однако слишком за тысячу лет ясно видел звезду от Иакова (Чис 24:17 [875]) и точно определил ближайшее размножение Евреев и утверждение их царства (Чис 24:5–9, [876] 17–24). Если Ветхозаветная Церковь знала и считала книгу Даниила бессмертным памятником его мудрости и показывала ее Александру Македонскому, как Божественное предсказание военных подвигов сего последнего (Иосиф Флавий Antiquit. lib. X, сар.. 12; lib. XI, сар. ult.); — если Сам Господь указывает на эту книгу, как на Даниилово пророчество (Мф 24:15 [877]), то всякое усилие отрицать подлинность ее останется суетным препровождением времени и злоупотреблением критики. А прибавления, читаемые только на Греческом языке, не принадлежат к ветхозаветному канону и составляют часть Писания церковного или апокрифического. Употребление их в Церкви от времен древнейших не подлежит никакому сомнению, ибо свидетельствует об этом Ориген в своем послании к Африкану; а блаженный Иероним говорит, что они «toto orbe dispersae sunt» и читаются во всех церквах (Praefat. in Daniel). У древних церковных писателей, напр. святого Иринея (Contra haeres., lib. IV, сар. 2 et 44), Тертуллиана (De Jejunio, cap. 7 et 9; De corona militis, cap. 4) и Климента Александрийского (Strora., lib. IV) приводятся из этих прибавлений некоторые изречения и обстоятельства, как из Писания церковного, а песнь трех отроков, вошла в круг церковного Богослужения.

Что касается выражений Данииловых, обращенных к старцам (Дан 13:54–59), будто бы показывающих первоначальное составление этих прибавлений на Греческом языке, так как находящаяся в них острота выражений будто бы возможна только на языке Греческом: то еще с большей вероятностью можно допустить, что эта острота произошла от руки переводчика в соответствие равносильной остроте подлинных выражений. Феодотион составил свой перевод (около 160 года по Рождестве Христовом) с Еврейского и Халдейского; у него однако читаются эти прибавления; следовательно они были известны между Евреями, если не на Еврейском, то по крайней мере на Халдейском языке, только не были присоединены к самой книге Даниила, подобно тому как они отделены несколько от нее и в переводе Греческом. В течение своей многолетней жизни (более 80 лет), во время своего служения при дворе могущественных государей, среди постоянных интриг и зависти Даниил без сомнения многое видел, испытал и описал; но не все нашел потребным передавать потомству, как указание путей промысла и руководство в вере. Может быть, к числу таковых не назначенных для потомства описаний принадлежат помянутые прибавления, сохранившияся у чтителей пророка частно, а потом перенесенные в общую сокровищницу любознательности. Нет сомнения, что в сих прибавлениях находятся обстоятельства, не легко примиряемые с достоверной историей и свойствами пророка Даниила; но при этом не следует упускать из виду всех тех сведений, которые сохранила нам древность; напр., если принять во внимание древнее ветхозаветное предание, сохраненное Оригеном (Epistol. ad Africanum) и Блаж. Иеронимом (Commeiit. in Jerem. lib. V), что старцы, судии Сусанны, суть те же лица, о которых упомянуто Иер 29:22, [878] то легко обяснится резкость речи отрока Даниила к этим недостойным старейшинам; понятна будет холодность к ним народа и доверие к Даниилу; таким образом значительно ослаблена будет кажущаяся несообразность с историей.

Kнига пророка Осии начинается следующим образом: слово Господне, которое было к Осии, сыну Беериину, во дни Озии, Иоафама, Ахаза, Езекии, царей Иудейских, и во дни Иеровоама, сына Иоасова, царя Израильского (Ос 1:1). Отсюда очевидно, что Осия был сын Беера. Но кто был сей Беер — достоверно неизвестно. По сходству имени указывают на Беера (по Славянскому переводу Векра), которого отвел в плен Феглафелласар, царь Ассирийский. Он был князем Рувимлян (1 Пар 5:6). Но по времени жизни этот Беер придется сыном Осии; ибо отведен был в плен (следовательно, годился еще в работу) около шестого года Езекии, т. е. чрез 80 лет по вступлении Осии в пророческое служение. Указывают также на правило раввинов, что надобно родителей пророка считать пророками, когда они упомянуты в начале книги, — и что каждого пророка следует считать Иерусалимлянином, когда место жительства его определенно не указано в книге. Но это правило находится почти в постоянном противоречии со свидетельствами древних христианских писателей; следовательно не может служить руководством в определении происхождения и места жительства пророков. Святой Ефрем Сириянин говорит, что «пророк Осия был родом из Веелмофа, находившегося в колене Иссахаровом; в мире почил и погребен в земле своей; пророчествовал 113 лет и пришествие Христово предварил восмьюстами лет» (Предис. толков. на Осию). Те же сведения о пророке Осии находятся у Дорофея (De vita prophet, cap. 11) и святого Епифания (tom. 11, pag. 244). Имя Осия (Hoschia), по толкованию блаженного Иеронима, значит Спаситель. этом блаженный Иероним заметил, что то же имя имел сын Нуна, прежде нежели его имя Hoschia переменено было в Jehoschua (Чис 13:17 [879]), — и что Осия предсказал падение царства Израильского и под конец жизни своей видел исполнение этого пророчества Феглаффелласаром и Салманассаром (Comment. in Osee).