Читать онлайн «Лекции по истории западно–европейского Средневековья». Страница 2

Думается, что вполне сознательно спустя почти 15 лет после оставления кафедры новой гражданской истории Московской Духовной академии, уже после выхода в свет своих основных церковноисторических сочинений, А. А. Спасский, будучи общепризнанным авторитетом по истории древней Церкви и богословия эпохи Вселенских соборов, все‑таки вернулся к своим лекциям по истории Средневековья. Наверное, он просто понимал важность затронутой им темы для всех тех своих читателей, которые хотели бы иметь верное представление об общем ходе церковно–исторического процесса в Европе. Понимал всем своим чутьем историка и богослова, что не было глухой стены между Западом и столь милым ему Востоком (читай — Византией). Начинать же новые большие изыскания на тему взаимовлияния у А. А. Спасского уже не было ни жизненного времени, ни научных сил, подточенных прогрессирующим параличом мозга, столь рано сведшим выдающегося церковного ученого в могилу. Оставалась возможность лишь наметить путь, указать общие ориентиры без каких‑либо тщательных проработок обширного исторического материала, без громоздких культурологических штудий, без привлечения огромной научной литературы и прочих неотъемлемых атрибутов «научного исследования». Нет, это исследование именно «научнопопулярное», и написано оно для самого широкого читателя. Для всех тех, кто когда‑нибудь сможет пройти весь трудный путь церковной науки целиком, или дойдет до одного ему предназначенного пункта познания, или поможет другим осилить дорогу, или же эта книга просто для тех, кто хочет знать больше, чем он знает сегодня.

Географические пределы Римской империи. — Постепенное возникновение монархической власти. — Диоклетиан. — Константиновская система управления. — Строй центральной и областной администрации. — Отделение военного и гражданского управления. — Причины падения Римской империи: финансовый и экономический быт Империи, упадок крупного землевладения, исчезновение мелкой собственности.

К началу эпохи Великого переселения народов, т. е. к последним десятилетиям ЗУ в., Римская империя продолжала существовать в тех географических пределах, в какие она была поставлена завоевательными стремлениями предшествовавших веков. Она обнимала собой весь культурный мир того времени, группировавшийся тесным кольцом вокруг Средиземного моря. Границами ее служили: на юге пустынная цепь Сахары, в которой трудно было основать какоелибо прочное поселение; на юго–востоке Аравия и Эфиопия, не поддававшиеся римскому завоеванию; навостоке—Евфрат; на северовостоке — Черное море и Дунай, отделявшие Империю от пустынь Скифии и Сарматии; на западе же Европы она включала в свои границы, кроме Италии, Галлию, Испанию и Британию.

Но, сохраняя свои обширные размеры, Римская империя еще задолго до эпохи переселения утратила свое прежнее значение и внутреннюю мощь — и если бы основатель Империи, Октавий Август, каким‑либо чудом был перенесен в Рим конца IV в., он не признал бы в нем ни одной черты прежнего, знакомого ему Рима. Дело в том, что Империя IV и V вв. не была уже той Империей, какая существовала в век Августа и Тиберия; будучи естественным продолжением или перерождением последней, она являлась крайним ее выводом, отрицающим по своему строю те начала и формы государственной жизни, при помощи которых создавалось могущество Рима. Это была Империя монархическая, самодержавная, между тем как ни монархии, ни тем более самодержавия не знали ни Август, ни Тиберий. Римский император первых двух веков не был монархом; отдельные императоры, как, например, тот же Тиберий, который в одно и то же время был и жестоким тираном, и великим государственным человеком, конечно, имели решающее значение и могли свободно совершать всякие насилия, но это было нарушением обычного порядка. Обыкновенно администрация Империи распадалась на две части, из которых одна принадлежала непосредственно императору, а именно: заведование провинциями на военном положении или пограничными, где императоры играли роль главы войска и гражданского управления, а другая часть — заведование внутренними провинциями — находилась в руках сената. Римская империя на первых порах была, таким образом, не монархией, а диархией.

Не был император первых двух веков и самодержцем; он имел полномочия совершенно определенные и получал свою власть в силу особого закона, lex regia, который формально проходил через сенат; в силу этого закона он являлся как бы выборным главой государства и в своих действиях опирался на волю народа. Конечно, и здесь на практике народ редко выдвигал императора; чаще всего император провозглашался войском и только в некоторых случаях сенатом; тем не менее теоретически факт избрания безусловно признавался, и каждый император основывал свое право на том, что его избрал народ. Как опирающаяся на выборном начале, императорская власть по этому самому не могла сделаться в течение всех трех веков наследственной; она представляла собой как бы чрезвычайную форму диктатуры, возникавшей и умиравшей вместе с отдельным монархом. Понятно, что императорская власть не удовлетворялась этим положением, и так как существовали налицо все благоприятные условия для ее усиления, то рано или поздно из временной диктатуры она должна была обратиться в постоянное самодержавное правление. Это и случилось в так называемую диоклетиано–константиновскую эпоху.

Диоклетиано–константиновская эпоха была наполнена целым рядом важнейших внутренних реформ, имевших целью связать разрушающееся здание Римской империи и придать ее администрации единство и законченность, причем основным мотивом всех этих направленных на упорядочение внешнего строя Империи реформ служила именно идея абсолютной, неограниченной монархии. Стремление к абсолютной власти заметно уже проглядывает у императоров III в.; Диоклетиан оформляет это стремление, а Константин Великий проводит его с неуклонной последовательностью во всех частях администрации. С именем этого императора связывается великий переворот не только в истории христианства, но и в государственном строе Римской империи — ряд преобразований, из которых немалая часть продолжает оставаться в силе и поныне. Но еще любопытнее обратить внимание на то обстоятельство, что эта преобразовательная деятельность первого христианского императора так тесно связана с мероприятиями язычника Диоклетиана, что невозможно определить, где перестает действовать один и начинает другой.

На процессе развития императорской власти в Римской империи диоклетиано–константиновские реформы отразились в том отношении, что благодаря им власть императора упрочилась, сделалась постоянной и получила характер самодержавия. До этих реформ император был более полководцем, чем правителем Империи; теперь же он становится действительным политическим центром, а вместе с этим и вся та безусловная власть, которая принадлежала императору как полководцу в войске и на войне, переносится теперь на императора как правителя Империи. В системе Константина император царствует по Божественному праву и управляет Империей по своему собственному усмотрению, не давая никому и ни в чем отчета. Его лицо — священно; он называется величием и вечностью; все, что окружает его, проникнуто тем же священным характером; его комнаты — sacrum cubiculum; его сокровища — sacrae largitiones. Своим подданным он является на троне, в расшитой жемчугами диадеме и в одежде, украшенной драгоценными камнями. Кто получает доступ к нему, тот должен падать на колени и преклонять свое лицо до земли. Правда, еще в первом веке Империи существовал культ императоров, придававший императорской власти характер божественности, но это был культ не личности, а учреждения, культ императорского гения; на личность же он переходил только по смерти; тогда император мог сделаться «divus», но и то не всегда, а лишь в таком случае, когда его признавали достойным такой чести. Все это изменяется в эпоху Константина, и на этом изменении, между прочим, сказывается влияние новой христианской религии. Это влияние состояло, конечно, не в тех восточных формах, какими окружил себя император в Империи Константина, а в том, что с христианской теократической точки зрения император уже не был ставленником народа: он есть помазанник Божий, свыше предопределенный к тому, чтобы руководить судьбой государства. В этом отношении Церковь имела политическое значение, облегчив ускорение внутреннего процесса; благодаря ей императорская власть сделалась властью «Божией милостью», а не властью «изволением народа». — Итак, центром и главой Империи IV и V вв. был самодержавный император; его воля есть источник всяких законов и последняя инстанция всяких решений.