Читать онлайн «Сегодня ли дают печать антихриста?». Страница 30

При размышлении на апокалиптические темы нужна аскеза. Аскеза ума, аскеза чувства. Надо уметь контролировать свои диссидентские похоти. Надо уметь свои антипатии и симпатии проверять трезвым голосом церковного предания и приводить свои домыслы в соответствие с Традицией Церкви. Горько, но правдиво сказал старец Иоанн — „Мы не знаем нашего Православия“. Именно из тех наших приходских суеверий, которые касаются самого Православия, вырастают и те суеверия, что сегодня закипели вокруг налоговых номеров.

Те, кто подводит детей к Причастию, не объясняя им, к какому Таинству они приступают, а кощунственно поясняют, что „тебе сейчас дадут сладкого компотика“ — они теперь боятся, что их обманут так же, как они сами обманывали своих детей.

Слишком часто нам кажется, что в Церкви нам могут сделать что-то вместо нас (а порой даже и без нашего ведома) — священнику передоверяют молитву за себя и своих близких, незаметно подливают святую воду или маслице в обычную пищу для своих неверующих родственников…

Вещи это все, пожалуй, благочестивые и допустимые. Но при незнании христианского богословия слишком легко и слишком часто они начинают восприниматься вполне по-магически. И тогда начинает казаться, будто нечто даже невольно и несознательно съеденное или принятое может повлиять на вечную судьбу души. А отсюда один шаг до поворота от „белой магии“ к магии „черной“: раз я могу по-доброму незаметно влиять на душу моих близких, то ведь и они могут так же незаметно влиять на меня по-дурному — тоже что-то подкладывая мне или подливая… Ну, а дальше уже трудно не поверить ужасному открытию о том, что налоговая полиция на нас на всех „порчу“ в виде ИНН наслала…

Иннэнисты именно такой логики и придерживаются. По их предположению, православна вера в то, будто „произнесение христианского имени — это краткая молитва ко святому“. Значит, возможна бессознательная молитва (и Ленин, звавший свою жену, сам того не зная, молился святой мученице Надежде). Ну, если возможны такие чудеса, то, конечно, возможны и обратные.

Страх перед ИНН — не случайное поветрие. Он — при всей своей модерново-компьютерной терминологии — вырастает из язычески-непросвещенных глубин народной психологии. А потому разъяснения Соборов, Патриарха, Синодов, епископов, богословов будут стекать „как с гуся вода“ [84]. Оттого угроза раскола — реальна.

И оттого так важно, чтобы хотя бы „церковная интеллигенция“ (пастыри и богословы) умела не только эмоционально откликаться на бурлящие слухи.

Непроста судьба русского языка на ставшей самостийной Украине. Вот, для примера, читаю я постановление собрания священнослужителей Одесской епархии 31 июля 1998 года: «Разрешить верующим Одесской епархии — каждому по его выбору и желанию — отказаться от принятия идентификационного кода».

Читаю — и думаю: по правилам русского языка, если человеку что-то разрешается сделать по его выбору и желанию — значит, разрешающий предполагает, что если тот, кому выдано подобное разрешение, им все же не воспользуется, то он ничем не прегрешит в глазах выдавшего ему разрешение. Если мне говорят: тебе разрешается пить кока-колу, а я все же упрямо буду пить квас — то тем самым мое поведение никак нельзя будет назвать греховным. Если духовник сказал: «В этом посту тебе разрешается, если пожелаешь, пить молоко», а я его все-таки не пил — я ничем не согрешил.

Значит, по правилам русского языка и правилам логики, одесское постановление, разрешающее не брать налоговые регистрационные номера, не считает сочетающими тех, кто этот номер без всякого смущения возьмет.

Вполне мудрая и взвешенная позиция: епархия не призывает верующих к массовой акции гражданского неповиновения, предоставляя каждому действовать «по его выбору и желанию». Епархия не грозит церковными прещениями тем, кто уже получил регистрационные номера. При этом она не собирается наказывать и тех, кто по велению своей смущенной совести пробует уклониться от государственной перерегистрации.

Такая спокойная позиция тем более естественна для епархии, что она как раз начала строительство нового большого собора в Успенском монастыре. Подобное строительство, естественно, невозможно без наличия банковских счетов у епархии. А банковские счета на Украине не открывают, если лицо, распоряжающееся этим счетом, не имеет налогового регистрационного номера. Значит, у самой епархии идентификационный код есть — а потому пугать прихожан идеей несовместимости «кода» и Христовой благодати ей как-то не с руки….

И тем не менее именно в Одессе нашлись люди, которые вопреки правилам логики и русского языка постановление собрания прочитали по-своему: раз разрешается верующим «каждому по его выбору и желанию — отказаться от принятия идентификационного кода» — значит, они обязаны это сделать. И тот, кто пренебрежет этой своей обязанностью, для Церкви более не сын…

И тем не менее именно в Одессе был случай самоубийства прихожанки, которой ее духовник пообещал, что ей за принятие кода не будет прощения, что она уже не сможет причащаться и вообще ее ждет теперь лишь вечная погибель…

И тем не менее именно в Одессе некоторые монахи отказываются причащать православных паломников из Молдавии, если узнают, что у них есть новый паспорт со штрих-кодом.

И тем не менее именно в Одессе был составлен и опубликован крайне резкий отзыв на мою статью «Дают ли на Украине печать антихриста?». Книга, выпущенная издательством Одесской Духовной семинарии (интересно, когда в последний раз и о чем ОДС издавала богословскую книгу?), называется «Прав ли Кураев?».

Ее автор — преподаватель Одесской Духовной семинарии протоиерей Георгий Городенцев. По отзывам семинаристов, один из самых ярких и интересных педагогов. Человек, обладающий хорошим публицистическим пером и светским образованием. Главный редактор газеты «Справедливость».

К сожалению, немалые таланты этого публициста нейтрализуются такими чертами, присущими его творчеству, как запальчивость и политизированность. В итоге грань между богословием и политикой слишком часто им не замечается и переступается.

Ну, к чему было писать так хлестко: «Народ русский принял идолы духовные, имя которым: свобода, равенство, братство, демократия и т. п.»? С каких это пор стремление к братству стало грехом? И если свобода — идол, то зачем же вставать на защиту гражданских свобод, которые попирает всеобщая кодификация? И если демократия — ложь и идол, то зачем же ссылаться на послания Греческого Синода, в которых система компьютерного учета граждан осуждается именно потому, что она анти-демократична[85]?

Еще пример недолжного смешения богословия и политики: «Можно много говорить о признаках антихриста в российском коммунизме, например, о тех бедствиях, которые он принес с собой: обнищание масс, голод, гражданскую войну, репрессии. Все сбылось по Писанию: „Пятый Ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания“ (Откр. 16, 10). Точно так же была предсказана победа зверя над святыми, превратившая святую Русь и коммунистический СССР: „И дано было ему вести войну со святыми и победить их“ (Откр. 13, 7). Но все это было в первые 42 апокалиптических месяца, а что же произошло потом, в остальные 70 лет советской власти?».

С точки зрения богословия — это очень опасно: видения, относящиеся ко временам борьбы Агнца и антихриста, проецировать в гражданскую историю. Опасно апокалиптическое будущее объявлять уже прошедшим и сбывшимся. Ведь желание отца Георгия увидеть в годах военного коммунизма пятую Чашу Апокалипсиса ставит его перед вопросом: а когда же и над кем были вылиты предыдущие четыре Чаши? Кроме того, опасно подкраивать Апокалипсис к судьбе одной страны: все же Апокалипсис — это книга не о судьбах России, а о путях Вселенской Церкви.

С точки же зрения исторической, именно годы военного коммунизма, которые отец Георгий считает с октября 1917 по март 1921, и которые представляются ему как «42 апокалиптических месяца», не были временем самых страшных гонений на Церковь. Лишь в феврале 1922 года появляется Декрет об изъятии церковных ценностей и борьба с Церковью обретает системность. 19 марта 1922 года Ленин пишет письмо с призывом к массовым расстрелам духовенства (в связи с событиями в Шуе). И уж, конечно, аресты и расстрелы духовенства в 30-х годах были более массовыми, чем в годы «военного коммунизма».

С другой стороны, и духовное сопротивление большевизму не прекратилось в Церкви с окончанием трехлетия «военного коммунизма». Непобежденные святые были в Церкви вплоть до конца 40-х годов. Неужели уже «побежденные святые» в мае 1927 года писали знаменитое Соловецкое послание «К Правительству СССР»? Неужели это был голос не «святой Руси», а «коммунистического СССР»?