Читать онлайн «Книга о коране, его происхождении и мифологии». Страница 30

Сейчас, почти через два столетия после того, как все это сочинено и опубликовано, когда мы знаем, кем и в каких целях это доводилось до сведения жителей Каира, многое воспринимается как стоящее на грани издевательства, глумления над религиозными убеждениями оккупированного населения Египта. А ведь писались такие прокламации с коварным расчетом: мусульманин, привыкший к аятам Корана, не отличит, где тут привычные слова священного текста, а где закамуфлированные призывы к покорности завоевателям. Действительно, тут подобраны слова, мысли, близкие, например, такому аяту: "Скажи: "Не постигнет нас никогда ничто, кроме того, что начертал нам Аллах. Он - наш покровитель!" И на Аллаха пусть полагаются верующие!" (К., 9:51). Выбран же этот аят был не случайно, ибо в Коране нет единства в вопросе о предопределении и свободе или зависимости человеческой воли. Порой даже соседние аяты одной и той же суры противоречат друг другу. Так, если 81-й аят 4-й суры Корана гласит: "Что постигло тебя из хорошего, то - от Аллаха, а что постигло из дурного, то - от самого себя", то в предшествующем 80-м аяте утверждается иное, исходящее из положения, что все происходящее предопределено высшей силой, оно записано от века, начертано и от него никуда не денешься. Читаем: "Где бы вы ни были, захватит вас смерть, если бы вы были даже в воздвигнутых башнях. И если постигнет их хорошее, они говорят: "Это - от Аллаха", а когда постигнет их дурное, они говорят: "Это - от себя". Скажи: "Все - от Аллаха".

Вместе с тем в наполеоновских прокламациях мысли, соответствующие кораническим, изложены так, чтобы нельзя было заподозрить, будто писавший нарочито подражает Корану, пытается заменить его "несотворенное" всесовершенство своими человеческими потугами. Ибо в исламе и в быту мусульман это осуждалось.

Современник этих событий известный летописец Египта Абдаррахман аль-Джабарти (1754-1826) в названном выше труде[Арабский текст четырехтомного труда аль-Джабарти "Аджа'иб аль-асар" был опубликован в Каире в 1297 г. хиджры (1880). В 1888-1894 гг. там же издан его французский перевод, сделанный четырьмя учеными-египтянами.] тщательно собрал и опубликовал прокламации Бонапарта и его соратников и преемников в Египте и таким образом дал возможность убедиться в том, что, стремясь за счет египетского народа обеспечить капиталистическое процветание Франции, ее прогресс, Бонапарт в то же время играл на древних и средневековых пережитках, проявлял явную заинтересованность в сохранении в оккупированной им стране отсталости, фанатизма. Да еще завершал свои коварные прокламации успокаивающим приветствием священным словом "мир"!

Лев Африканский жил почти на три столетия раньше Бонапарта, но как отличается от наполеоновского его отношение к Африке и ее народам. В одном лишь сходство: и тот и другой, хотя и в разной мере и по различным причинам, придерживались догматических взглядов на Коран как на книгу, считающуюся несотворенной. Однако Лев Африканский делал это, будучи воспитан в мусульманском медресе, а Бонапарт - боясь оступиться, допустить то, что могло бы повредить его агрессивной миссии главнокомандующего - "эмира французской армии"; это же диктовало его заверения в особой любви к Корану...

Однако у нас нет возможности углубляться в эту малоосвещенную, хотя и интересную тему. К тому же, завершая этот раздел, следует остановиться еще на некоторых немаловажных моментах.

В период Возрождения и в Новое время одновременно с первыми переводами Корана на европейские языки все чаще стали публиковаться и образцы арабского текста Корана (особенно первой суры - "Фатихи"), а также посвященные Корану работы. Последние, как правило, носили характер полемических трактатов. Судя по изданиям, выходившим в Италии, сама возможность публикации арабского текста Корана и даже его перевода ставилась римско-католической церковью в зависимость от наличия подобного, обычно миссионерско-полемического, комментария. Близки этому были и установки протестантизма.

Духовенство всех церквей по-прежнему беспокоило наличие в Коране критики едва ли не главных догматов христианства: учения о троице, божественной природе Иисуса Христа, Марии как богородицы и т. п. Причем их особенно беспокоило то, что эта критика содержится в книге, которая сама учит, что она есть "книга бога, священная книга, божественное слово" и т.д. Именно этим и объясняется столь позднее издание арабского текста Корана в Европе. Даже более века спустя после названного нами латинского перевода Корана, вышедшего в 1543 году, а вслед за ним и его перевода на итальянский язык - "L'Alcorano di Macometto" (Венеция, 1547) и на французский язык А. Дю Рие (первое издание - Париж, 1649), "собор римских цензоров при папе Александре VII (1655-1667) наложил, для католиков, формальное запрещение на всякое издание или перевод Корана"[Крымский А. История арабов и арабской литературы, светской и духовной (Корана, фыкха, сунны и пр.). - Труды по востоковедению, издаваемые Лазаревским институтом восточных языков. Вып. XV. М., 1911, ч. 1, с. 197.]. В этих условиях и напечатанный в Гамбурге. (в Германии) протестантским богословом и ориенталистом, почетным профессором Гессенской академии наук А. Гинкельманом (1652-1695) арабский текст Корана ("Alcoranus") был снабжен титульным листом, содержавшим оскорбительное для мусульман указание, будто издаваемая книга - произведение ложного пророка (pseudo prophetae).

Интерес к Корану и требования папской пропаганды все же вынудили римскую курию приступить к изданию арабского текста и перевода этой книги, по возможности близкого к оригиналу. Дело это было поручено монаху из ордена правильных клириков, духовнику папы Иннокентия XI Людовику Мараччи (1612-1700). Он подготовил арабский текст Корана и его латинский перевод с многочисленными комментариями, определившими общее название труда "Refutatio Alcorani" - "Опровержение аль-Корана". Название, по-видимому, было выбрано в полемических целях, как перекликающееся с названием одного из главных трудов мусульманского богослова и философа аль-Газали (1058 или 1059-1111) "Опровержение философов" ("Тахафут альфаласифа"), вызвавшим известный отклик Ибн Рушда (Аверроэса) "Тахафут ат-тахафут" - "Опровержение опровержения".

Обширный труд Л. Мараччи был издан в Падуе в 1698 году и, будучи снабжен тщательно подобранными выписками из тафсиров (Замахшари, Бейдави, Суюта и др.), которые также приведены в арабском оригинале и латинском переводе, способствовал появлению как новых издании арабского текста Кооана, так и его переводов на живые европейские языки, в том число на русский. Вместе с тем все больше стало появляться книг, авторы которых критически относились к ортодоксальным христианским взглядам на ислам и роль арабов в истории Халифата. Особенно участилось издание таких работ после публичных лекций известного французского философа и семитолога Эрнеста Ренана (1823-1892). Они встретили отпор в печати со стороны исламских идеологов и мусульманского духовенства в России и на Ближнем Востоке факт, ранее почти не встречавшийся. В России критика Ренана прозвучала, например, в работах петербургского ахунда, имама и мударриса Атауллы Баязитова[См.: Баязитов А. Отношение ислама к науке и иноверцам. Спб., 1887. Ахунд (букв. - "учитель", "наставник") духовное звание, присваивавшееся богословам и муллам, выполнявшим также духовно-административные обязанности; имам (букв. - "стоящий впереди") - предстоятель на совместной молитве; мударрис - старший преподаватель в духовной школе, медресе.], на Западе - в выступлениях мусульманского религиозно-политического деятеля, пропагандиста панисламизма Джемальаддина аль-Афгани (1838-1897), в 1884 году издававшего в Париже еженедельную газету на арабском языке "Аль-Урва альвуска" ("Неразрывная связь").

Речь шла не только об историческом пути арабов, но и конкретно об оценке "слова Аллаха" - Корана, на что откликнулась и церковная печать разных христианских направлений. Назовем хотя бы одно из таких сочинений, охватывающих значительный историографический материал как по Западной Европе, так и по России, - книгу итальянца Аурелио Пальмиери "Полемика ислама"[Palmieri P. Aurelio. Die Polemik des Islam. Salzburg, 1902, S. 7, 94-137.].

Полемика обострялась в связи с антифеодальной, антиколониальной и антиимпериалистической борьбой народов Азии и Африки, необходимостью разрешения назревавших в этих регионах внутренних и внешних противоречий. В одних из этих стран колонизаторами стали широко пропагандироваться произведения, авторы которых, исходя из взглядов, близких расизму и национализму, продолжали искажать и принижать творческие возможности тех, кто стоял у истоков ислама и его "книги книг". В других - продолжалась идеализация крестовых походов, противопоставлялись народы Востока и Запада. В третьих - появились реформистско-модернистские "теории", изображавшие первобытнообщинные установления как демократизм, рабовладельческую, феодальную и капиталистическую филантропию - как социализм.