Читать онлайн «Бунтарь Иисус : Жизнь и миссия в контексте двух эпох». Страница 19

Создание исторического труда — не совсем наука и не совсем искусство. Прямое наблюдение за прошлым нам недоступно, мы также не можем проверить свои гипотезы с помощью эксперимента. Историк не в силах получить результаты, которые можно абсолютно точно доказать. В то же время нельзя сказать, что это искусство, опирающееся лишь на воображение и творческие способности. Скорее, историк похож на ремесленника, который собирает некую вещь из имеющихся материалов. Это требует и знания фактов, и умения творчески подходить к делу. И как это бывает с любым ремеслом, необходимые навыки появляются в самом процессе выполнения работы. Здесь невозможно сначала узнать необходимые правила, чтобы затем сразу начать механически прилагать их к материалу.[39]

Есть и еще одна, возможно, более удачная аналогия — работа детектива. Если нет очевидцев, все зависит от результата сбора данных и интуиции, которые позволяют воссоздать картину произошедшего. В этом процессе можно выделить три этапа — иногда их выполняет один человек, а иногда — разные. Первый этап совершается «на улице»: детективу нужно собрать все возможные показания, причем на этом этапе он еще не знает, какие из этих показаний станут реальными. Второй этап — анализ данных, стадия исследования. И наконец, на третьей стадии появляется предчувствие, гипотеза, реконструкция произошедшего, что позволяет упорядочить ранее собранные сведения.

Между такой гипотезой и показаниями существует двусторонняя связь. С одной стороны, гипотеза основана на показаниях, с другой, она влияет на понимание показаний. То, что вчера казалось потенциально важными показаниями, сегодня теряет всякую ценность. Поэтому работа детектива — в каком-то смысле движение по кругу. То же самое можно сказать и об историке. Историческая реконструкция строится на данных, а затем оказывает влияние на восприятие этих данных. Гипотеза или реконструкция проходит предварительное испытание: насколько правдоподобно она объясняет все факты? А далее следует последнее испытание: как эту реконструкцию воспринимает жюри, поражает ли она его членов своей убедительностью или нет?

Изучение исторического Иисуса — одно из самых удивительных приключений в сфере мысли и религии за последние несколько веков. И в самом деле, поиск исторического Иисуса стал для многих людей величайшей детективной историей из всех возможных. Вскоре мы к ней обратимся, но сначала нам надо ознакомиться с миром, в котором жил Иисус, прикоснуться к его исторической и культурной среде. Историк не может и шагу ступить без контекста. Слова и поступки обретают подлинный смысл только в том историческом и культурном контексте, в котором их произнесли либо совершили. Поэтому в следующей главе мы рассмотрим мир Иисуса — тот мир, который его сформировал и к которому он обращался.

Как для иудаизма, так и для христианства время и место — то есть история — значат больше, чем для других великих мировых религий. Многочисленные страницы Ветхого Завета посвящены участию древнего Израиля в истории, его взаимодействию с империями и царствами. В нем говорится об Исходе из Египта, эпохе израильских царей, изгнании в Вавилон, о возвращении оттуда и последующем развитии событий на Святой земле. Это же можно сказать о евангелиях и других книгах Нового Завета. Повествования об Иисусе и начале христианства вписаны в конкретную историческую эпоху, но это не все: Иисус и христиане непосредственно участвуют в жизни своей эпохи. Потому что для Библии история, общество и историческое существование — важные понятия.

Лука помещает свой рассказ об общественном служении Иисуса в строго определенные рамки времени и места:

В пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря, когда Понтий Пилат управлял Иудеей, и тетрархом Галилеи был Ирод, Филипп же, брат его, был тетрархом Итуреи и Трахонитской области, и Лисаний был тетрархом Авилинеи, при первосвященниках Анне и Каиафе… (3:1).

Тиберий стал римским императором в 14 году н. э., так что тут описывается 28 или 29 год н. э. Место действия, разумеется, Палестина. Лука упоминает три ее важнейшие области и перечисляет их правителей: это лежащая на юге Иудея, которой управляет Пилат и первосвященник Иерусалимского храма; северная Галилея, которой правит Ирод Антипа, сын Ирода Великого, а также земли, расположенные севернее и восточнее Галилеи, под властью другого сына Ирода Великого, Филиппа. Как мы увидим, все эти правители сотрудничали с Римской империей.

«Прошлое — это чужая страна: там все делают иначе». Так начинается один английский роман, действие которого происходит в начале XX века.[40]Отчасти это качество прошлого объясняется удаленностью во времени. Полвека тому назад, когда я был ребенком, я жил в совершенно ином мире. А когда пытаешься себе вообразить расстояния, измеряемые веками и тысячелетиями, начинает кружиться голова. Но отличия прошлого не сводятся к удаленности во времени, это также совершенно иной социальный мир.

Важный и ценный термин «социальный мир» подразумевает множество вещей. Он указывает на социальную среду определенного времени в определенном месте. В целом он означает примерно то же, что и термин «культура», под которым понимают все то, что человек вносит в естественную природу. Это как бы социальный купол, под которым живут люди. Социальный мир разносторонен, сюда входят политика и экономика, коды поведения и социальные нормы, понимание того, что реально и как надо жить, религиозные традиции и практики, язык, техника и многое другое.

Именно социальный мир делает данное время и место таким-то временем и таким-то местом. Именно социальный мир позволяет отличить жизнь в Голландии от жизни в Пакистане или жизнь в Японии от жизни в Мексике и так далее. Конечно, между этими местами существуют природные отличия (топография и климат), но куда сильнее они различаются — именно это делает все другие страны чужими относительно моей — из-за того, что в каждой существует свой социальный мир.

Социальный мир, в котором мы живем, постоянно придает нам форму. Процессы роста и социализации предполагают, что мы усваиваем, вбираем внутрь себя жизнь нашего социального мира. Только когда мы в должной мере сформированы этим миром, мы способны понять, как в нем жить.[41]Это относится даже к тем людям, которые сомневаются в справедливости данного мира, сопротивляются ему или восстают против него, потому что и в этом случае они борются против того понимания своего социального мира, которое разделяют окружающие их люди.

Если же говорить об Иисусе, из изложенного ранее следует, что мы не можем понять его значение, если не увидим его жизнь и общественное служение в контексте его социального мира. Это все равно что попытаться понять смысл речей Линкольна вне контекста гражданской войны или слова и поступки Мартина Лютера Кинга вне контекста борьбы за гражданские права середины XX столетия. Слова и поступки обретают смысл только в культурном контексте, в том социальном мире, где их произнесли или совершили.

Это относится и к Иисусу. Мы ничего не поймем в нем без принятия во внимание культурного контекста, в котором он вырос и с которым взаимодействовал. А этот контекст образовался на пересечении двух социальных миров: мира Римской империи и мира иудаизма. Это совершенно разные миры, нередко вступавшие в конфликты. В настоящей главе мы рассмотрим два этих социальных мира, которые были исторической средой Иисуса. Эти миры его формировали, к этим мирам он обращался.[42]

Чтобы представить себе совершенно особый мир, окружавший Иисуса, важно понять, в каком обществе он жил. Наши представления о типах обществ почерпнуты из социальной истории и макросоциологии. Знание об этих типах позволяет нам лучше понять форму и внутреннюю динамику общества, которое коренным образом отличается от нашего.

Римский мир, в котором жил Иисус, был имперской формой доиндустриальной аграрной системы господства. Это наиболее распространенный тип обществ начиная с момента развития сельского хозяйства примерно пять тысяч лет назад и до индустриальной революции, от которой нас отделяет несколько столетий. Громоздкий ряд терминов — имперская доиндустриальная аграрная система господства — выглядит неуклюже и может обескураживать читателя, однако каждое слово здесь проливает свет на ту или иную характеристику окружения Иисуса.

Прежде чем мы начнем говорить о таком типе общества, нам полезно рассмотреть два предыдущих. Это даст возможность понять, что такое тип общества в целом, кроме того, мы увидим, как развитие сельского хозяйства радикальным образом изменило жизнь людей и создало предпосылки для появления доиндустриальной системы господства.