Читать онлайн «Сын человеческий, с илюстрациями». Страница 55

В качестве аргумента против того, что Иисус был реальным земным лицом, приводят и данные раннехристианского искусства. “Археология, - пишет один из мифологистов, - не нашла ни одного реального изображения Иисуса... Это несомненно говорит за то, что не было прототипа, не существовало той определенной конкретно-исторической индивидуальной личности, которую христианские художники и верующие могли бы в первую очередь как основателя и главу их секты фигуративно изобразить на стенах в местах своих религиозных собраний”[22].

Правилен ли этот вывод, сделанный из отсутствия изображений Христа, датируемых I веком?

Мы не имеем достоверных портретов многих выдающихся людей древности. Неизвестно, например, как выглядели Плиний, Тацит, Светоний и целый ряд других исторических деятелей I-II веков.

Необходимо принять во внимание и тот факт, что первоначально христианство распространялось в иудейской среде, где, как правило, были запрещены всякие изображения, кроме декоративных и аллегорических[23]. Характерно, что Хасмонеи и вождь восставших евреев Бар-Кохба, объявивший себя мессией, чеканили на монетах не свои портреты, как делали римляне и греки, а лилию, арфу или виноградную лозу.

В христианских катакомбах первых веков мы также находим преимущественно символические изображения Христа. Это либо пастырь с овцой на плечах, либо виноградная лоза, либо агнец.

Пастыря мифологисты обычно сопоставляют с изваяниями Гермеса, а слово “агнец” Древс умудрился связывать с индийским словом “Агни” и на этом основании выводит культ “бога Иисуса” из языческого поклонения огню[24]. Между тем очевидно, что катакомбная символика возникла позже книг Нового Завета и сама основывается на них. Так, образ Агнца иллюстрирует учение о Христе как Агнце Божием, гроздь винограда - слова Иисуса из Евангелия от Иоанна, а пастух с овцой напоминает о притчах, где Христос сравнивает Себя с “добрым пастырем”[25]. Сходство статуй Доброго Пастыря со статуями Гермеса объясняется отнюдь не тем, что христианство родилось из культа этого античного божества. Во-первых, у многих народов пастухи именно таким способом носили ягнят на плечах, а, во-вторых, перед нами не более как заимствование христианских художников у старых мастеров. Никто никогда не отрицал, что раннее церковное искусство выросло на античной почве. Но можно ли из этого делать вывод о заимствовании религиозном? Это было бы подобно попытке отнести, например, Людовика XIV или Суворова к античной мифологии только на том основании, что их нередко изображали в греческих и римских доспехах.

Когда же возникли первые “портретные”, несимволические изображения Христа? Установить это пока едва ли возможно. Ведь во время гонений христианские молитвенные дома неоднократно подвергались разгрому, поэтому многие фрески и статуи до нас просто не дошли. Известно только, что тот образ Христа, который стал общепринятым в иконографии (высказывалось предположение, что этот образ имел прототипом лик на Туринской плащанице) , появился около III-IV веков или несколько раньше[26]. Но даже если археологи и не обнаружат более древних изображений такого типа, это никак не может служить доказательством существования культа “бога Иисуса”.

Мы напрасно пытались бы найти упоминание об этом божестве в каком-либо справочнике по мифологии. И это вполне понятно. Ни античные тексты, ни археологические памятники ничего не говорят о боге Иисусе, который якобы почитался в дохристианском мире.

Поскольку изобретение нового бога потерпело неудачу, мифологисты продолжали отыскивать буквально по всему свету другие “прототипы” евангельского Христа. В первую очередь они использовали с этой целью античные мифы о страдающих богах, не упуская и случая сослаться на первобытные тотемы, фетиши и шаманов. Легкость, с какой проводили подобные аналогии, была поистине поразительной. Вспоминается знаменитая сцена на Патриарших прудах из “Мастера и Маргариты”, где самоуверенный Берлиоз “просвещает” Ивана. “Нет ни одной восточной религии, - говорит Берлиоз, - в которой, как правило, непорочная дева не произвела бы на свет бога. И христиане, не выдумав ничего нового,  точно  так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор... Поэт узнавал все больше и больше интересного и полезного про египетского; Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Хаммуза, и про Мардука”.

Когда Булгаков писал свой роман, целая армия таких Берлиозов - дипломированных и полуграмотных - усердно промывала мозги наивным Иванушкам. Итоги их трудов были представлены на большой схеме-картине, которая долго красовалась в ленинградском Музее истории религии и атеизма Академии наук СССР[27]. В центре схемы - изображение Христа на зловещем фоне скрещенных мечей; к Нему тянутся нити от фигур богов и мифических героев Греции, Малой Азии, Египта, Персии и даже Индии. Посетитель музея мог проследить, как из обрывков язычества “формировался” миф о Христе. Вот рождение Будды, бегство Исиды с младенцем Гором, распятие Митры и Марсия, оплакивание Адониса и Аттиса, Воскресение Осириса. Почти все главные эпизоды евангельского рассказа! Есть над чем призадуматься...

Но достаточно хотя бы вкратце узнать содержание мифов обо всех этих рожденных, распятых и воскресших существах, как станет ясно, что перед нами “берлиозовская” фальсификация, рассчитанная на неосведомленность широкой публики.

О чем же на самом деле повествует мифология?

Еще в VI веке до н.э. греческая поэтесса Сафо упоминала о культе Адониса, распространенном в Сирии. Под именами Думмузи, Таммуза, Адона его издавна знали жители древнего Востока. Адонис - бог, олицетворявший растительность, которая увядает осенью и оживает весной. Миф говорит о нем следующее: Адонис был возлюбленным богини Афродиты. Он погиб от смертельной раны, которую нанес ему в горах огромный кабан. Афродита долго оплакивала юношу, и скорбь ее тронула Зевса. По его приказу Аид, царь преисподней, обещал каждый год на время отпускать умершего из своих подземелий.

Фригийский пастух Аттис, герой другого мифа, пал жертвой ревности богини Кибелы. Разгневавшись, она навела на Аттиса безумие, и тот в порыве неистовства оскопил себя и умер, истекая кровью. В память об этом жрецами Кибелы и Аттиса могли быть только скопцы. Этот малоазийский культ сопровождался плясками и оргиями. В 204 году до н.э. он был официально принят в Риме.

Закономерен вопрос: чем же мифы об Адонисе и Аттисе походи на евангельскую историю?

Не лучше обстоит дело с якобы “распятым” Марсием. Согласно мифу, сатир Марсий, прекрасный игрок на флейте, сопровождал Кибелу, когда она оплакивала Аттиса. Погиб Марсий из-за своего честолюбия. Он рискнул вызвать на музыкальное состязание самого Аполлона и, проиграв, испытал на себе ярость неумолимого бога. Аполлон привязал неудачника к сосне и, изувечив его, содрал с него кожу[28].

Почитатели персидского бога Митры действительно верили, что некогда он явился на землю, но и в его “биографии” мало точек соприкосновения с Евангелием. Митра родился из скалы, он спас людей от всемирного потопа, пожара и засухи, убил исполинского быка, воплощавшего силы природы. Из трупа чудовищ он создал первые семена сельскохозяйственных растений. После этого Митра был унесен на небо в колеснице, запряженной белыми конями, и с тех пор ведет войну против злых духов[29].

В египетском мифе об Осирисе и Исиде мы также находим типичные для древнейших верований мотивы весеннего возрождения природы. Между прочим, египтяне рассказывали, что Исида бежала с младенцем Гором верхом на осле, спасаясь от враждебного бога Сета. Отсюда делались попытки вывести рассказ о бегстве в Египет. Редко какая антирелигиозная книга обходится без рисунка, изображающего богиню на осле, а рядом аналогичную евангельскую сцену. Но, во-первых, об осле сами Евангелия не упоминают, во-вторых, если египетское искусство и подсказало раннехристианским художникам этот сюжет, то нельзя делать вывод о заимствовании и самого рассказа. В-третьих, на Востоке осел очень часто употреблялся как верховое животное.

Критики любят указывать на аналогии между языческими и христианскими обрядами. Но ведь каждый, кто знаком с историей христианских народов, знает, что и после крещения у них сохранялись некоторые старые традиции. Это явление вполне естественное, но в пользу мифологистов оно отнюдь не говорит. Если в России, например, существуют такие пережитки дохристианских верований, как масленица, можно ли утверждать, что православие - продукт Перунова культа?