Читать онлайн «История папства». Страница 26

Дававшие обет отправиться в поход становились под защиту церкви, пользовались привилегиями служителей церкви и не могли подвергаться преследованию со стороны светской власти. Крестоносцы освобождались и от всяких платежей в пользу светской власти и целиком «защищались», т. е. эксплуатировались, церковью, которая давала им возможность грабить и разорять тех, кто отказывался приносить жертву в пользу освобождения «гроба господня» на Востоке. Жертва эта понималась церковью не только в смысле личного участия в крестовом походе, но и в смысле денежного взноса. В папскую кассу поступало множество «даров» от лиц, откупавшихся таким даром от далекого похода или покупавших себе гарантию против бесчинств крестоносцев. Само собою разумеется, что всякие обязательства крестоносцев в отношении «корыстолюбцев», оставшихся в тылу, были провозглашены недействительными, и масса должников «очищалась» от долгов.

Время было грозное, смутное, и обедневшие рыцари спешили в поход на «врага христовой веры», провозглашенный летом 1095 г. папой Урбаном II (1088–1099). Как снежный ком росла на своем пути с севера на юг армия крестоносцев. Тяжелая эксплуатация, неурожай, голод, все растущая дороговизна жизни гнали в «святую» армию крестьян, городскую бедноту, стариков, женщин и детей. Армия впитала в себя немало профессиональных преступников. Обманщики, воры, тунеядцы, грабители и убийцы, как писал летописец Альберт из Экса, в большом количестве вошли в состав крестоносных отрядов. Походы обещали богатую добычу, а гарантированное Урбаном II вечное блаженство на том свете развязывало руки тем, которые еще колебались идти на прямой грабеж и иные преступления. Особым преследованиям со стороны крестоносцев подвергались евреи, которые не могли стать под высокую руку церкви. В течение мая — июля 1096 г. в прирейнских городах погибло от рук крестоносцев до 3,5 тыс. евреев. Исчезли некогда процветавшие общины Трира, Майнца, Кельна и Вормса.

Окрепнув и разбогатев, папство снова вступило в борьбу с империей, продолжая требовать для себя исключительного права инвеституры. После долгой борьбы, истощившей обе стороны, одинаково прибегавшие к значительной военной силе, в 1122 г. был заключен так называемый Вормсский конкордат (соглашение).

Вормсский конкордат ввел как бы двойную инвеституру: вновь избранный епископ или аббат «инвестировался духовно и материально». Посвящение в сан епископа и наделение его духовными благами совершалось архиепископом или митрополитом, который вручал новому епископу кольцо и посох, символизировавшие посвящение, духовную инвеституру. Предоставление же мирских благ и материальных привилегий, которыми пользовались высшие представители церкви, совершалось императором, символизировавшим это наделение вручением скипетра и требовавшим от нового епископа присяги в ленной верности и службе. До инвеституры — как духовной, так и материальной — происходили выборы кандидата в епископы. Эти выборы должны были носить «свободный, канонический» характер, т. е. выбирал лишь клир, а «мир» только «одобрял». В Германии выборы епископов производились в присутствии императора или его представителя, который в спорных случаях определял, совещаясь с клиром, какому из претендентов на епископский сан следует отдать предпочтение. Кроме того, в Германии мирская инвеститура предшествовала духовной, и посвящение делалось после того, как избранный епископ был императором уже введен во владение мирскими благами. В Италии и Бургундии, также составлявших владения империи, наоборот, избранный и посвященный в епископский сан в течение шести недель должен был получить мирскую инвеституру.

Нетрудно видеть, что Вормсский конкордат представлял собой компромисс, в котором оставалось немало пунктов, способных привести обе стороны к резким столкновениям. Так, он исходил из того, что инвестированный одной стороной епископ будет инвестирован и другой, и не давал ответа на тот случай, когда угодный одной стороне избранный епископ не будет угоден другой, т. е. когда инвеститура мирскими благами не будет завершена духовной инвеститурой или, наоборот, когда посвященному в сан не будут даны те мирские блага, без которых немыслимо было исполнение функции духовенства.

Неопределенным также оставалось положение императора, в присутствии которого происходило «каноническое» избрание епископа. Правда, конкордат разрешал вмешательство императора только в спорных случаях. Однако совершенно очевидно было, что присутствие императора на выборах могло, при его желании, придать всяким выборам «спорный характер» и сделать императора судьей в деле определения годности или негодности кандидата в епископы. Если конкордат, предвидя возможность злоупотребления со стороны императора, требовал, чтобы последний разрешал спорные вопросы сообща с представителями высшего духовенства данной епархии, то эта оговорка была чересчур туманна и менее всего могла установить объем прав императора в этом вопросе. Вот почему Вормсский конкордат не мог положить конец борьбе папства с империей. По существу, он сводился к тому, что вопрос о назначении епископов зависел от того, кто в данном отдельном случае оказывался сильнее — империя или папство. Сильный император мог проводить тех епископов, которые были ему угодны; наоборот, более сильный папа мог превратить епископский аппарат в орудие своей власти и иметь в землях империи людей, которые служили бы интересам не империи, а папства. Тем не менее Вормсский конкордат просуществовал несколько веков, хотя действие его было скорее формальным, реальная сила, а не подписанный в Вормсе документ, регулировала отношения между империей и папством. Лишь в одном вопросе Вормсский конкордат принес большую пользу папству: благодаря «свободным, каноническим» выборам, где главную роль играли архиепископы (митрополиты), непосредственно посвященные папой, епископы потеряли часть своей былой независимости и подпали под власть папы. Мало того, папство постепенно присвоило себе право вмешиваться в епископские выборы под предлогом нарушения «канонических правил». В случае такого нарушения избиратели лишались права вторично участвовать в избирательной процедуре, и выборы епископов фактически переходили к папству.

Само собой понятно, что папство, поставив под свой контроль епископов, извлекало и значительные материальные выгоды из назначений на вакантные кафедры. Именно с этого момента влияние Рима стало особенно сильно ощущаться во всем католическом мире, представители папства начали появляться далеко за пределами Италии с целью подготовки выборов и подыскания приемлемого кандидата. С этого момента завязываются также более тесные сношения между провинциальными церквами и Римом, который перестал быть неопределенным руководителем в отвлеченно-религиозных вопросах, а сделался фактическим вершителем судеб почти всех епископств и крупнейших монастырей. Папство с момента подписания Вормсского конкордата все более становится центром, откуда исходят нити во все углы католического мира: ничто не ускользает от его внимания, и на всем чувствуется его тяжелая рука. Отныне слышен лозунг:

«Рим сказал» (Roma locuta) — и, следовательно, дело должно считаться решенным. Вездесущий папский агент, легат или викарий фактически приобретал право смещения духовных лиц и их назначения. Папство сетью своей агентуры охватило католический мир и превратилось в могущественную экономическую и политическую силу. Земельные приобретения, сделанные Римом в самых разнообразных частях Европы, давали ему возможность глубоко проникнуть в толщу народа и вовлечь его в орбиту своего влияния.

Между тем империи и папству стала угрожать серьезная опасность со стороны ламбардских городов, значительно разбогатевших в XII в. Ряд городов сбросил с себя епископское иго, зачастую наложенное на них при помощи императора, желавшего иметь в Италии опору в лице епископата. Города объявили себя коммунами, т. е. независимыми республиками.

От коммунального движения страдали интересы не только императора, но и папства, которое раздавало за счет городов различные льготы епископам, чтобы вырвать их из-под императорского влияния. Это движение было особенно сильно в торговых центрах, и носителями его являлись купцы и ремесленники. Они были сравнительно слабо представлены в Риме, не знавшем еще в XII и более или менее широкой торговли и развитого ремесла. Но при дворах крупных феодалов, которых в столице Италии насчитывалось несколько сотен, жило немало мелких торговцев и ремесленников, исполнявших самую разнообразную работу. Торжество североитальянских коммун привлекало внимание этих слоев, потому что постоянные междоусобицы в Риме тяжело отражались на их судьбе и вносили в их ряды дух недовольства как папой и его сторонниками, так и императором и его партией. Ненавистны были мелкой римской массе и феодальные «роды», т. е. крупнейшая знать, которая превращала Рим в очаг самых ожесточенных столкновений.