Читать онлайн «Кундалини: Эволюционная энергия в человеке». Страница 14

Жар увеличивался с каждой секундой, вызывая непереносимую боль, и мне приходилось беспрерывно извиваться и переворачиваться с боку на бок, в то время как с лица и конечностей стекал потоками холодный пот. Жар становился все сильнее — казалось, бесчисленные раскаленные докрасна иглы, впившись в мое тело и разлетаясь внутри, словно искры, сжигали мою плоть и органы. Страдая от этой адской пытки, я заламывал руки и закусывал губы, чтобы не закричать. Удары сердца становились все более жуткими, обретая такую невероятную мощь, что мне казалось, будто оно вот-вот либо разорвется, либо остановится. Плоть и кровь не могли долго выносить такого напряжения. Организм мужественно боролся с распространяющимся по нервам и вливающимся в мозг ядом. Но силы были неравными, и буря, разыгравшаяся в моем теле, набрала такого размаха, что в исходе не оставалось никаких сомнений. Функции всех органов были нарушены, и ощущения были столь болезненными, что я только удивлялся своей способности сохранять самоконтроль при подобных обстоятельствах. Все мое тело сгорало, высыхало в шквале огненных потоков, проносившихся внутри.

Я знал, что умираю, и что мое сердце не в состоянии долго выдержать это невероятное напряжение. Мое горло было обожжено, и каждая часть тела пылала огнем, но я ничего не мог сделать, чтобы хоть как-нибудь облегчить страдания. Если бы рядом был колодец или река, я бы, не задумываясь, бросился в холодную пучину, предпочтя смерть этой пытке. Но колодца нигде не было, а река была в полумиле отсюда. С огромным трудом я поднялся на ноги, собираясь облить себя водой из ведра, чтобы хоть как-нибудь умерить страдания. Но тут мой взгляд упал на мою младшую дочь Регину, которая лежала на соседней кровати с широко открытыми глазами и напряженно наблюдала за моими лихорадочными движениями. Остатки здравого смысла подсказали мне, что если я сделаю еще одно дикое движение или начну обливаться из ведра в столь неподходящее время, она начнет кричать и ее мать, которая тут же вбежит в комнату на крики ребенка, перепугается насмерть. Эта мысль остановила меня, и я решил терпеть агонию до конца, который, как я полагал, был уже близок.

Что же произошло со мной? Что за дьявольская сила преисподней вцепилась в меня мертвой хваткой? Суждено ли мне умереть столь страшной смертью, чтобы мой труп с почерневшими конечностями и лицом заставлял людей гадать, какой немыслимый ужас я испытал в свои последние минуты, за какие грехи, совершенные в прошлых жизнях, понес я кару? Как я ни напрягал свой разгоряченный ум, ища спасения, я ничего не мог придумать. Меня охватило отчаянье. Я обессилел от напряжения и ощутил, что утопаю в море боли. В ужасе я пытался очнуться и вырваться оттуда, но вновь погружался в пучину страданий, бессильный что-либо сделать. Вдруг я почувствовал подъем сил и возвратился к жизни с откуда-то взявшимся (лишь Всевышнему ведомо, откуда) проблеском мысли, который и удержал меня от безумных действий и возможной попытки самоубийства.

Укрывшись с головой покрывалом, я вытянулся на кровати, исхлестанный огненным дождем, ощущая жжение в каждой клетке тела. Тут же меня пронзила страшная мысль: возможно, пробужденная Кундалини стала подниматься через Пингалу — солнечный нерв, расположенный справа от Сушумны и регулирующий температуру тела. Если это действительно так — я обречен. Отчаянная мысль озарила мой мозг: что если попытаться пробудить Иду, лунный нерв, расположенный справа, и таким образом нейтрализовать огонь, испепеляющий меня изнутри? Чувства мои омертвели от изнуряющей боли, но, собрав остаток сил, я все же попытался сосредоточить все свое внимание на области, расположенной левее места нахождения Кундалини, и направить воображаемый холодный поток вверх, через центр спинного мозга. Мое истощенное, агонизирующее, но расширившееся сознание позволило мне отчетливо ощутить этот нерв, и, напрягая всю силу ума, я попытался направить его поток в центральный канал. И тут произошло чудо.

Раздался звук, словно лопнул пучок нервных волокон, и серебристый поток в зигзагообразном движении устремился вверх по спинному мозгу — в точности, как извивающаяся белая змея, стремительно убегающая прочь. Ливень лучистой живительной энергии хлынул в мой мозг, наполняя голову благословенным сиянием, пришедшим на смену пламени, сжигавшему меня в течение последних трех часов. Изумляясь этой необычайной трансформации огненного потока, терзавшего всю мою нервную систему лишь несколько мгновений назад, я какое-то время оставался лежать неподвижно. Наслаждаясь прекращением мук, я никак не мог поверить в то, что окончательно освободился от страха. Измученный и обессиленный агонией, доведшей меня почти до обморочного состояния, я тут же забылся сном. Это был первый спокойный и мирный сон после долгих недель беспрерывной пытки.

Приблизительно через час я внезапно проснулся, словно меня кто-то бесцеремонно растолкал. Светоносный поток все еще вливался в мою голову, но ум был ясным, сердце перестало дико биться, пульс был ритмичным, чувство жжения и страха практически полностью исчезло, но горло было все еще сухим, слизистая оболочка рта казалась обожженной, и я чувствовал упадок сил, словно вся жизненная энергия покинула меня. В то же мгновение меня осенила другая мысль — словно под внушением незримого разума, я понял, что должен немедленно поесть. Я сделал знак жене, которая лежала рядом в своей кровати, неотрывно и напряженно наблюдая за каждым моим движением, и попросил ее принести мне хлеб и молоко. Изумившись этой необычной и несвоевременной просьбе, она тут же, не говоря ни слова, исполнила ее. Я с трудом глотал кусочки хлеба, запивая их молоком, и по завершении, трапезы тут же заснул.

Приблизительно через два часа я вновь проснулся, чувствуя себя значительно бодрее. Моя голова все еще была наполнена сиянием, и в этом состоянии ясного и возвышенного сознания я отчетливо ощутил, как язык золотистого пламени лижет мой желудок и нервные сплетения этой области в поисках пищи. Я проглотил еще несколько кусочков хлеба, выпил еще одну чашку молока и вскоре почувствовал, как сияние в моей голове уменьшилось, а язык пламени, лижущий желудок, увеличился, словно часть вливавшегося в мой мозг, потока энергии направилась в область желудка, чтобы облегчить процесс пищеварения. Я лежал в постели, изумленно наблюдая, как живое сияние передвигалось по всему желудочно-кишечному тракту, согревая печень и кишечник, тогда как другой поток вливался в почки и сердце. Я ущипнул себя, чтобы проверить, не во сне ли все это со мной происходит, изумляясь тому, что ощущал в своем теле, совершенно неспособный управлять этими потоками. Но в отличие от того, что было в прошлом, я не испытывал ни страха, ни дискомфорта. Я чувствовал лишь нежное, успокоительное тепло, вместе с потоком энергии разливающееся по моему телу. Я молча наблюдал за этой изумительной игрой — все мое существо переполнилось безмерной благодарностью Незримому, спасшему меня от жестокой смерти. И уверенность в том, что змеиный огонь заработал в моем истерзанном и агонизирующем теле, спасая его от гибели, стала крепнуть во мне.

Здесь мы впервые встречаем ключевой термин тех теорий, более подробное описание которых Гопи Кришна приводит в последующих главах. Термин этот — «прана». Он описывает ее как тонкий элемент жизни и сравнивает не с электричеством, а с жидкостью. Он дает ее материалистическое описание: «…В виде тонкой и подвижной биохимической субстанции, экстрагируемой нервами из окружающей органической массы. Эта субстанция хранится в мозгу и нервной системе… Она циркулирует в организме в виде моторных импульсов и чувств…».

Мы слишком отклонимся от темы, если решим серьезно обсуждать соответствующие идеи западной психологии. Я уже уделил определенное внимание идее психической энергии, циркулирующей в виде потока в организме, в шестой главе своей книги «Эмоция».

Прана — одновременно и сверхразумная космическая жизненная энергия, и особый проводник в теле; она является как универсальной жизненной силой, так и физиологическим фактором. Она одновременно и нематериальна, и материальна; будучи независимой от «здесь и сейчас», она неразрывно переплетена с жизнью и организмом. Как энергия, наделенная разумом, прана сравнима с духом.

Вплоть до конца XVIII в. западная психология, заимствуя идеи у древних греков, использовала подобную концептуальную модель. Но сейчас при описании психической энергии мы отказались от этой модели. С точки зрения западной мысли, энергия является либо материальной, и тогда нервную энергию можно измерить и свести к описанию электрических и химических процессов, либо не поддающимся описанию, нематериальным принципом, называемым душой, разумом, либидо или, elan vital. Фрейд на заре своей профессиональной деятельности предпринял попытку объединить оба эти представления, связывая либидо с половыми жидкостями. Райх пытался привязать психическую энергию как к сексуальной психологии, так и к космической энергии органа. Однако мы здесь, на Западе, страдая картезианским разделением опыта на материальный и ментальный, не в состоянии постичь единый энергетический принцип.