Читать онлайн «Мне некогда, или Осторожные советы молодой женщине». Страница 14

Если вы много времени проводите за компьютером, почти наверняка утром вы чувствуете, что глаза ваши, что называется, «закисли». Промокните их либо кипяченой водой, либо вчерашним чаем с помощью мягкой махровой салфетки для лица.

А дневной крем?

Здесь важно решить, зачем он вам нужен.

Смею вас уверить, никакой крем не спасет вас от неприятностей, связанных не столько с реальной перспективой отморозить нос или щеки, сколько с противным ощущением, что это вот-вот произойдет. Особенно мерзнет лицо в ветреную погоду при ходьбе на лыжах, когда нет возможности повернуться к ветру спиной.

Мой отец, родившийся в позапрошлом веке, отличался практичностью в самых неожиданных для российского горожанина сферах. В моем уже довольно далеком детстве мороз 24 градуса в Москве еще не стал чем-то из ряда вон выходящим, и папа научил меня мазать лицо гусиным или куриным жиром. Объяснить эту экзотику теперь непросто – повсюду продаются специальные кремы, защищающие от ветра и мороза.

Если же дневной крем вам нужен только как база под пудру, то возьмите свой привычный «летний» питательный крем, только положите его вполовину меньше.

Тональный крем, тени и прочее в этом роде по возможности оставьте для вечернего освещения. Если вы от природы обладаете живой мимикой, то никакая бледность вам не страшна: ваши собеседники ее просто не заметят.

Что касается кремов и лосьонов от загара, то зонтик или кепка с большим козырьком защитят вас куда эффективнее, особенно если вы белокожи. Если загар к вам «пристает», довольствуйтесь этим. Если нет – он вам почти наверняка не полезен.

Если вы почему-либо оказались в высокогорной местности (я не имею в виду лыжный курорт или горный туризм – там свои правила, и вас им научат), то необходимо помнить о том, что хотя солнце там иногда не так уж и греет, но зато вы получаете сразу большую дозу ультрафиолетовых лучей. Так что защищайте глаза (необходимы темные очки, а в крайнем случае – широкополая шляпа), губы (гигиеническая помада) и даже руки. Майка вообще неуместна, а закатанные рукава рубашки раскатайте, пока не поздно.

А если поздно? Тогда мажьтесь тем, что удастся добыть. В горах всего доступнее какой-нибудь национальный вид простокваши – мацони, йогурт. В Болгарии на перевале Шипка меня успешно намазали простоквашей из буйволиного молока.

Подлинное представление, как надо делать то, что нынче называется макияж, то есть, выражаясь по-русски, наносить грим, вы могли бы получить, если бы видели, как гример работает с актером перед выходом на театральную сцену или с профессиональной моделью перед ее появлением на дефиле. Даже если актер в основном предпочитает гримироваться сам, гример всегда внимательно посмотрит, все ли в порядке. Потому что это непростое искусство. А зрители в театре должны правильно воспринимать актера и из первого ряда партера, и с третьего яруса.

Когда вы пытаетесь достичь сходного эффекта, пользуясь разными видами декоративной косметики, учтите, что, глядя на себя в зеркало, мы по определению не можем видеть себя такими, какими нас видят окружающие. Одним до нас просто нет дела, другие заранее любят нас «черненькими», и притом все они видят нас в движении, а не «пялятся» на нас в упор. Ведь на людях мы или разговариваем, или слушаем собеседников, или просто рассматриваем едущих на эскалаторе в метро – во всяком случае, мы смотрим не на себя, а на других. А это играет решающую роль в том, как эти «другие» воспринимают нас.

Так что в ваших руках самая «профессиональная» косметика (таков рекламный слоган знаменитой фирмы Max Factor на нашем ТВ; имеется в виду, конечно же, косметика для профессионалов) все равно будет использована «дилетантски».

И пусть! Только актер чувствует себя вполне естественно в профессионально наложенном гриме. Только в театре «она» всегда свежа и румяна или устала и бледна. Вы-то за один вечер успеете и побледнеть, и разрумяниться, и устать, и отдохнуть.

Ваша манера говорить и смеяться, мимика и пластика, свобода в движениях и живость разговора воспринимаются окружающими куда острее, чем цвет лица и контур губ.

Я вспоминаю двух женщин, внешность которых меня поразила. Обеих я наблюдала со стороны, не будучи с ними знакома. Обе они в высшей степени выражали стиль своего времени, что в моем понимании куда более выделяет, чем просто обладание красивой внешностью.

Первая – это великая актриса Театра имени Вахтангова Цецилия Мансурова. Я успела ее застать еще на сцене, в роли Роксаны в «Сирано», но поразила она меня позже. Через сколько-то лет я увидела Мансурову в зале МХАТ – точнее, я узнала ее по спине. У Мансуровой и в семьдесят лет была царственная осанка, которая естественно подчеркивалась платьем с высоким воротом и зачесанными слегка кверху волосами. Она не была красива – она была неподражаема.

Вторая – наша современница, журналистка Маша Слоним, она же – леди Филлимор. Ее я впервые увидела, если не ошибаюсь, в коридорах Би-би-си в Лондоне. Стройная, пластичная, с совсем короткой стрижкой, брови вразлет, завораживающе низкий голос и необыкновенно живая мимика. Ей очень к лицу ранняя седина. Маша красива — как может быть красива только значительная личность.

Для меня главным в возможностях декоративной косметики был и остался тональный крем или тональная пудра. Как это ни смешно сегодня звучит, мне подарили настоящую (то есть не компактную, а рассыпающуюся) пудру Max Factor, когда мне не было и тридцати, но этот ярлык для молодой девушки не был брендом (хотя Chanel – был). И тогда же моя подруга Кира Филонова, дочь известной русской актрисы немого кино Людмилы Николаевны Семеновой, сказала мне, что актеры пудрятся исключительно заячьей лапкой (!). Откуда у меня взялась лапка (она до сих пора цела) – не припомню; кажется, мой муж получил ее в подарок от сослуживца – любителя охоты.

Разрумяниться я могла только после лыж, в остальное же время я была откровенно бледна, да к тому же очень уставала. Приобретя некий навык употребления заячьей лапки, я добилась того, что, встретив меня днем, знакомая моих родителей сказала: «Как вы посвежели!» У меня достало наивности сослаться на заячью лапку…

Воспоминания о том, как после прогулки по горам в Болгарии меня мазали буйволиной простоквашей, побуждают меня напомнить вам, что лицо и руки – вовсе не все, что нуждается в самом тщательном уходе. Руки хотя бы часть дня отдыхают – например, когда вы едете в метро на работу, сидите за книгой в библиотеке, смотрите кино, ждете своей очереди у дантиста.

А ноги, напротив того, отдыхают мало, разве что ночью. Полежать днем – порядочная роскошь, не так ли?

Итак, во-первых, мы много ходим или, что куда хуже для ног, стоим : у классной доски, за кафедрой, в транспорте, у постели больного и, разумеется, занимаясь домашним хозяйством. Во-вторых, все это время наши ноги пребывают по меньшей мере в двух «футлярах» одновременно – это колготки (реже – чулки или носки) и обувь.

Притом, в соответствии с достижениями современной моды и суперсовременных технологий, все эти «футляры» сделаны из синтетических материалов: от превосходнейшего полиэстера, имитирующего натуральный хлопок, до чего-то столь изысканного, чей запах даже мое изощренное от природы обоняние не может отличить от запаха натуральной кожи. Но что бы ни писали о волокне «микрофибр», хоть оно, разумеется, и не чета тому, что некогда называлось «болонья», но и в нем тело «дышит» не лучшим образом. А ноги – так и вовсе наихудшим образом.

Большинство наших дам весь год носят нейлоновые колготки и обувь на синтетической подметке. Летом же на босу ногу у нас носят любую обувь, включая столь любимые народом кроссовки. Что же удивительного в том, что даже молодые женщины жалуются на то, что ноги отекают, болят, потеют, зябнут и чуть что – на них возникают потертости и мозоли? Ведь даже у кроссовок за 100 долларов верх теперь делают вовсе не из парусины и дешевой замши, как это было тогда, когда, например, кроссовки впервые запустили в производство в Чехословакии. (Именно там я к ним лет двадцать назад и приобщилась, что впоследствии позволило мне «познать через подошвы» много европейских городов.)

Из чего изначально делали кроссовки в Америке, я не знаю, но помню, что мое «заочное» с ними знакомство началось не с самих кроссовок, а со специальных носков для кроссовок. Их мне в начале семидесятых показала молодая американка, гостившая у нас в Москве. Носки эти стоили кучу денег, поскольку были из чистого хлопка и с изнанки являли собой как бы трикотажное махровое полотенце – то, что теперь называют фроте. Десять лет назад аналогичные носки я купила в Австралии и тоже за солидные деньги – на них можно было бы вполне нормально пообедать. Зато цена эта окупилась стократ: и потому, что позволила мне ходить – уже в кроссовках – на немалые расстояния, ни разу не натерев ноги, и потому, что эти носки, будучи слегка заштопаны, все еще служат.