Читать онлайн «Шри ауробиндо. Эссе о Гите – I». Страница 13

Гита, следовательно, обращена к воину, человеку действия, к тому, чей долг в жизни – это долг войны и защиты, войны в защиту тех, кто освобожден от этого долга, лишен права защищать себя и, следовательно, находится во власти сильных и неистовых, а во-вторых, если расширить эту идею с точки зрения морали, – войны в защиту слабых и угнетенных и для сохранения справедливости в мире. Ибо все эти идеи, социальная и практическая, моральная и рыцарственная, входят в индийскую концепцию «Кшатрия», воина и правителя по своей функции, рыцаря и царя по своей природе. Хотя более общие и универсальные идеи Гиты – это те, что наиболее важны для нас, мы не должны оставлять вне нашего внимания колорит и курс, заимствованные ими из специфической индийской культурной и социальной системы, в которой они возникли. Эта система отличалась от современной по своей концепции. Для современного ума человек – это мыслитель, работник или производитель и воин, и все это в одном лице, и тенденция социальной системы заключается в том, чтобы смешать все эти виды деятельности в кучу и требовать от каждого индивида вклада в интеллектуальную, экономическую и военную жизнь и нужды общества без всякого учета потребностей его индивидуальной природы и темперамента. Древняя индийская цивилизация делала особый упор на индивидуальную природу, наклонность, темперамент и старалась с помощью этого определить этический тип, функцию и место человека в обществе. Она не рассматривала человека прежде всего как социальное существо или полноту его общественного существования – как наивысший идеал, а скорее трактовала его как духовное существо в процессе формирования и развития, а его социальную жизнь, этический закон, игру темперамента и выполнение функции считала средством и стадиями духовного формирования. Мышление и знание, война и управление, производство и распределение, труд и услужение были тщательно дифференцированными функциями общества, и каждая из них возлагалась на тех, у кого была к этому природная склонность, с тем чтобы их функции помогали им индивидуально продвигаться к своему духовному развитию и самосовершенствованию.

Современная идея общей обязанности во всех основных областях человеческой деятельности имеет свои преимущества; она способствует большей солидарности, единству и изобилию в жизни общества и более всестороннему развитию человека в противоположность бесконечным разграничениям и чрезмерной специализации, а также сужению и искусственному сковыванию жизни личности, к чему в конце концов привела индийская система. Но эта идея имеет и свои недостатки, и в некоторых случаях слишком логическое ее применение привело к гротескным и гибельным нелепостям. Это достаточно очевидно проявляется в характере современной войны. Из идеи всеобщей воинской повинности, обязывающей каждого человека воевать, защищая общество, которое помогает ему жить и приносит пользу, возникла система, бросающая все мужское население в окровавленные окопы, убивать и быть убитыми, отрывающая мыслителей, художников, философов, священников, торговцев, ремесленников от выполнения их естественных функций, дезорганизующая всю жизнь общества, попирающая рассудок и сознание; даже служитель культа, получающий жалование от государства или по своей функции призванный проповедовать мир и любовь, вынужден отказаться от своих убеждений и стать убийцей ближних своих! Дело не только в том, что деспотический указ милитаристского государства оскорбляет сознание и природу людей, но и сама национальная оборона, доведенная до безумной крайности, успешно превращается в орудие национального самоубийства.

Индийская цивилизация, напротив, сделала своей главной целью сведение к минимуму бремени войны и приносимых ею несчастий. Для этого она ограничила воинскую повинность небольшим классом, людьми, которые по своему рождению, природе и традициям были предназначены для выполнения этой функции и находили в ней естественное средство самосовершенствования через расцвет души в таких качествах, как смелость, дисциплинированная сила, неоспоримая полезность и рыцарственное благородство, для проявления которых жизнь воина, проходящая под знаком высокого идеала, предоставляет поле деятельности и возможности. Остальная часть общества была всячески защищена от бойни и насилия; ее жизнь и занятия нарушались как можно меньше, а воинственным и разрушительным тенденциям человеческой природы было отведено ограниченное поле, подобное арене, чтобы свести к минимуму вред, наносимый всей жизни расы, тогда как, будучи подчиненной высоким этическим идеалам, всевозможным правилам человечности и рыцарства, функция ведения войны должна была содействовать облагораживанию и возвышению, а не огрублению тех, кто ее осуществляет. Надо помнить, что именно войну такого рода и на таких условиях имела в виду Гита, войну, рассматриваемую как неизбежную часть человеческой жизни, но столь ограниченную правилами и упорядоченную, что, подобно другим видам деятельности, она служила этическому и духовному развитию, которое тогда считалось реальной целью жизни, войну, в определенных, тщательно установленных пределах, разрушительную в телесной жизни отдельных людей, но созидательную в их внутренней жизни и этическом возвышении расы. То, что война прошлого, подчиненная идеалу, содействовала этому возвышению, равно как и развитию рыцарского духа, индийского идеала кшатрия, японского идеала самурая, могут отрицать только фанатики пацифизма. Выполнив свою функцию, она может исчезнуть; ибо если война попытается пережить свою полезность, то будет выглядеть чистейшей брутальностью насилия, лишенной идеала и конструктивных аспектов, и будет отвергнута прогрессивным умом человечества; но ее былые заслуги перед расой надо признать при любой разумной оценке нашей эволюции.

Однако физический факт войны представляет собой лишь особое внешнее проявление общего принципа в жизни, а кшатрий – лишь внешнее проявление и тип общей характеристики, необходимый для полноты человеческого совершенства. Война символизирует и физически воплощает тот аспект сражения и борьбы, который относится к любому типу нашей жизни, как внутренней, так и внешней, в мире, чей метод есть встреча и борьба сил, движущихся вперед путем обоюдного разрушения к постоянно изменяющемуся уравновешиванию, выражающему прогрессивную гармонизацию и надежду на совершенную гармонию на основе некоей еще не постигнутой потенциальной возможности единства. Кшатрий – тип и воплощение воина в человеке, который приемлет этот принцип в жизни и смело смотрит ему в лицо как воитель, устремленный к превосходству, не чурающийся уничтожения тел и форм, но лишь во имя реализации некоего принципа справедливости и закона, который станет основой гармонии, к коей ведет борьба. Гита приемлет этот аспект мировой энергии и физический факт войны, который является его воплощением, и обращается к человеку действия, борцу и воину, кшатрию, – война является предельным противоречием между высоким стремлением души к миру внутри и непричинением вреда[9] вовне, а у борца и воина неизбежная суматоха борьбы и действия противоречит высокому идеалу души, заключающемуся в спокойном превосходстве и самообладании, – и ищет выход из этого противоречия, точку, в которой его стороны соприкасаются, и равновесие, которое станет первой и главной основой гармонии и трансцендентности.

Человек встречает битву жизни способом, который наилучшим образом согласуется с сущностным качеством, доминирующим в его природе. По философии санкхьи, с которой в этом отношении согласна Гита, есть три основных качества или формы проявления мировой энергии и, следовательно, человеческой природы: саттва (sattva), состояние равновесия, знания и удовлетворения; раджас (rajas), состояние страсти, действия и борющихся эмоций; тамас (tamas), состояние неведения и инерции. Человек, над которым властвует тамас, не в такой уж большой мере противостоит натиску мировых энергий, вихрящихся вокруг него и сходящихся в нем воедино, когда он уступает, поддается, покоряется, мучается и подчиняется им; или же с помощью других качеств тамасический человек старается лишь как-то выжить, просуществовать сколько сможет, укрыться в крепости укоренившегося шаблона мышления и действия, где он чувствует себя до определенной степени защищенным от битвы, способным отвергнуть требование своей высшей природы, освобожденным от признания необходимости дальнейшей борьбы и идеала растущих усилий и власти. Человек, над которым властвует раджас, бросается в бой и пытается использовать борьбу сил в своих эгоистических интересах, убивать, завоевывать, властвовать, наслаждаться; или с помощью определенной доли саттвического качества раджасический человек делает саму борьбу средством роста внутреннего превосходства, радости, силы, обладания. Битва жизни становится для него наслаждением и страстью, частично ради нее самой, ради удовольствия, получаемого от деятельности и ощущения силы, частично как средство его роста и естественного саморазвития. Человек, находящийся под властью саттвы, – в пылу борьбы ищет принцип закона, справедливости, равновесия, гармонии, мира, удовлетворения. Чисто саттвический человек стремится искать его внутри либо для себя лично, либо с целью сообщить о нем после его обретения другим, обычно путем некой внутренней отрешенности или же внешнего ухода от борьбы и смятения активной мировой энергии; но если саттвический ум частично воспринимает раждасический импульс, он скорее старается сообщить это равновесие и гармонию борьбе и кажущемуся хаосу, отстоять победу над принципом войны, разлада и борьбы во имя мира, любви и гармонии. Все эти подходы человеческого ума к проблемам жизни формируются либо на основе преобладания того или иного качества, либо на основе попытки создания равновесия и гармонии между ними.