Читать онлайн «Кундалини. Эволюционная энергия в человеке.». Страница 13

Во всех перечисленных выше случаях поток этой мощной жиз­ненной энергии ограничивается или регулируется таким образом, что в деятельности системы не возникает никаких нарушений. Мис­тикам же, чей мозг иногда подвергается воздействию очень сильно­го потока, подобные состояния известны с рождения, и их нервная система приспосабливается к этому еще в детстве, когда человек не осознает перемен в своей психике и теле, а следовательно, и не страшится их. Но и последние нередко испытывают кризис и вы­нуждены пройти сквозь муки, прежде чем обретают устойчивую ясность ума и способность понятно выразить свои переживания, выделившие их среди прочих смертных. Все остальные, принадле­жащие к этой категории, не переживают озарений и не осознают движения потоков. Исключение составляют лишь эксперименталь­ные случаи, но там поток жизненной энергии слишком ограничен, чтобы произвести эти странные эффекты.

 Популярные книги по Йоге, прочитанные мной несколько лет назад, не содержали в себе и намека на подобное развитие событий. Их авторы ограничили себя описанием различных поз и методов, заимствованных из древних источников. Иные утверждали, что имеют опыт практики, и уверенно обучали других тому, чего толком не знали сами. В некоторых из таких книг содержались краткие ссылки на Кундалини-Йогу. Обычно авторы посвящали одной из на­именее известных и наиболее трудных форм Йоги всего несколько страниц или короткую главу, где говорилось, что Кундалини пред­ставляет собой жизненную космическую энергию, покоящуюся в человеческом теле у основания позвоночника, ниже половых орга­нов в форме свернувшейся змеи. Она спит, закрывая ртом отвер­стие Сушумны, нитевидного протока, проходящего через центр спинного мозга к центру сознания на макушке головы. Пробудив­шись, Кундалини, подобно молнии, поднимается вдоль Сушумны, унося с собой всю жизненную энергию тела (которое в это время становится холодным и безжизненным, утратив частично или пол­ностью свои жизненные функции), чтобы соединиться со своим бо­жественным супругом Шивой, обитающим в последнем, или седь­мом, центре — в мозгу. Во время этого процесса воплощенное «я», освободившись из плена плоти, приходит в состояние экстаза, или Самадхи, осознавая свое бессмертие и единство с вездесущим вы­сшим сознанием. Лишь в одной или двух книгах говорилось об опас­ностях, подстерегающих человека на этом пути. Но ни характер этой опасности, ни способы ее преодоления авторы не описали.

 Туманных идей, почерпнутых мною из этих книг, было доста­точно, чтобы прийти к заключению, что мое нынешнее состояние является прямым следствием медитации. Мой опыт в точности сов­падал с описаниями экстатических состояний тех, кто пережил их, так что у меня не было ни малейших оснований сомневаться в под­линности этого видения. Не могло быть и ошибки ни относительно звука, ни относительно сияния. Тем более не могло быть ошибки от­носительно трансформации сознания — самой значительной части меня, — воспоминания о которой были столь сильны, что от них не­возможно было ни избавиться, ни спутать с чем-то иным. Это никак не могло быть игрой воображения, так как во время того пережива­ния я сохранил способность сравнивать расширенное сознание с обычным и, когда видение стало блекнуть, мог ощутить сужение, возвращающегося в норму сознания. Безусловно, это был подлинный опыт, с такой убедительностью описываемый святыми и мисти­ками всего мира. Но в моем случае было одно несомненное отличие от обычного типа видений: неописуемое чувство, возникшее у осно­вания позвоночника, вслед за которым поток лучистой энергии, поднявшись по позвоночному столбу, устремился в голову. Эта часть переживания соответствовала феномену, ассоциируемому с пробуждением Кундалини. Следовательно, я не мог ошибиться, по­лагая, что, сам того не ведая, разбудил свернутую спиралью змею, и что мое нынешнее состояние было каким-то образом с этим связано.

Я не рассказал о своем состоянии никому, кроме шурина, при­ехавшего в то время по делам в Джамму. Он был намного старше меня и любил меня как сына. Зная о его чувствах ко мне, я был с ним до конца откровенным. Он и сам в течение многих лет практи­ковал медитацию под руководством учителя, который утверждал, что обладает знаниями 8 области Кундалини-Йоги. Искренний и благородный от природы, он не раз делился со мной своими пере­живаниями, ища моего совета и поддержки, описывая их, как ребе­нок, — просто и бесхитростно. Без всякой претензии на познания в этом вопросе он поделился со мной всей информацией, которой рас­полагал, и это сыграло немаловажную роль в спасении моей жизни. Моя жена, не имевшая ни малейшего представления о той борьбе, которую я вел на грани между жизнью и смертью, была не на шут­ку напугана моим изможденным видом, отсутствием аппетита и, главное, беспокойным и безрадостным выражением, не сходившим с моего лица. Она постоянно советовала мне обратиться к врачу.

 Мой шурин не мог должным образом оценить значимости того, что я ему сообщил, но вспомнил, что его гуру когда-то сказал, что если по ошибке Кундалини поднимется не по Сушумпе, а по ка­кой-то другой Нади (энергетическому каналу), то существует риск серьезных ослож­нений в психической и физической сферах вплоть до полной потери дееспособности, безумия и смерти. Учитель также говорил, что осо­бую опасность представляет подъем Кундалини по Пингале, распо­лагающейся справа от позвоночника. Тогда несчастный человек мо­жет буквально сгореть из-за неконтролируемой выработки интен­сивного внутреннего жара. Рассказ шурина привел меня в ужас, и я отправился за советом к одному ученому аскету из Кашмира, при­ехавшему на зиму в Джамму. Терпеливо выслушав меня, аскет зая­вил, что мое состояние не может быть вызвано пробуждением змеиной силы, так как оно всегда несет с собой блаженство и никогда не причиняет вреда. Он высказал другое печальное предположение: мое состояние, должно быть, связано с действием яда. выделяемого зловредными духами, то и дело пересекающими путь йогина, и предписал мне особую микстуру, которую я так никогда и не при­нял.

 Воспользовавшись чьим-то советом, я просмотрел несколько древних санскритских текстов по Кунддлики-Йоге, переведенных на английский язык. Но, утратив способность управлять вниманием, я не смог прочесть сосредоточенно ни одной страницы. Малейшее усилие тут же приводило к ухудшению моего состояние, так как при этом поток вновь порождаемой энергии с особой силой устрем­лялся к моему мозгу. Я просто перелистывал книги, прочитывая то параграф на одной странице, то пару строк на другой. Описание симптомов, развивающихся при пробуждении Кундалини, подтвер­ждало мою уверенность в том, что я разбудил эту дремавшую во мне силу. Но была ли эта агония результатом самого пробуждения, или причина заключалась в том, что энергия стала подниматься не по тому нерву, оставалось мне непонятным. Однако среди всей этой массы информации мой воспаленный мозг выбрал одно предписание — не знаю, как это назвать, случайностью или божьим промыслом. Этот короткий совет, пришедший в самую критическую минуту моей жизни, запечатлелся в мозгу в одно мгновение. А заключался он в следующем: практикующий ученик не может оставаться дли­тельное время с пустым желудком, а должен каждые три часа при­нимать легкую пищу. Думаю, что своей жизнью и здравым рассуд­ком я обязан именно этому свету.

В то время я не придал должного значения прочитанным сло­вам, в которых заключался опыт многих и многих людей, пытав­шихся пробудить змеиную силу. Думаю, что не один из них при этом лишился жизни. Но и прислушавшись к этим словам, я вряд ли смог бы в то время следовать им, так как пища казалась мне столь отвратительной, что сама мысль о ней вызывала спазмы в же­лудке. Каждая часть моего тела была словно охвачена огнем, ум же, словно воздушный шарик, который порывы ветра болтают в разные стороны, не мог оставаться неподвижным ни минуты.

 Каждый раз, когда мой ум обращался к себе, меня неизменно поглощало зрелище неземного сияния, вращающегося, подобно водовороту, в моей голове. И зрелище это вызывало у меня панику. Нередко оно принимало устрашающиеся формы и позы — словно скалящиеся сатанинские лица глядели на меня из тьмы. Это проис­ходило каждую ночь на протяжении нескольких месяцев. Моя воля слабела, и сил для сопротивления становилось все меньше. В самые тяжелые минуты я чувствовал, что готов поддаться все нарастаю­щему ужасу и вырваться из дома, как буйный сумасшедший. И все же я не сдавался, напрягая до последнего предела остатки душев­ных сил.

 Днем я не мог дождаться наступления ночи, а ночью с еще бо­льшим нетерпением ждал прихода дня. Все проблески надежды по­степенно начинали угасать, и меня охватило отчаянье. Я не мог ни на минуту ни расслабиться, ни забыться — огненный поток беспре­рывно струился по нервам и врывался в мой агонизирующий мозг. В результате длительного поста мои жизненные силы пришли в пол­ный упадок, сопротивляемость снизилась, я был так плох, что я каждую минуту ждал конца.