Читать онлайн «Очищение. Том.2. Душа». Страница 13

Свое исследование того, что ученые понимают под психикой, я провел в предыдущем томе, и оно с очевидностью показало, что при всей неразберихе в этом вопросе, единственное, что скрывается за этим таинственным словом — это работа нервной системы. И никак не душа. А что скажет сам Шабельников? Благо он посвящает психике целый параграф на полтора листа размером. А скажет он нечто не совсем вразумительное, поскольку никак не вяжется ни с уверенным объявлением психики главным вопросом психологии, ни с подменой ею души. Если же это не бред, то анекдот из разряда черных, про сладострастные мысли вивисектора о том, как он будет анализировать и разлагать эту вредную душу, из-за которой его наука разваливается.

«Психика. Было бы хорошо заранее поделить психику с разными ее сторонами или свойствами между разными науками и закрепить это деление юридически, чтобы каждому мирно есть свой кусок познания. Но здесь мы обнаруживаем полную неясность наших представлений о психике. Делить пока можно только разные словесные конструкции и заумные определения, за которыми не обнаруживается сколько-нибудь ясной и устойчивой реальности» (Шабельников, с. 9).

Я понимаю, что Виталий Константинович таким образом горько шутит над своей несчастной наукой. Но при этом он все же забывает о цели исследования, которую заявил в названии работы. Он забывает о науке души. Вот почитайте дальше, чем он занят:

«В житейских определениях психика обычно характеризуется перечислением нескольких психических процессов: "Психика — это наши чувства, мышление, ощущения, память и т. д.". Когда же встает вопрос о том, что собой представляют эти самые чувства, память и мышление, то они сами прежде всего характеризуются как психические процессы. То есть логический круг замыкается, и мы приходим к тому же термину, от которого отправились в путь. Здесь мы можем сколько угодно совершать движение от А к Б, а от Б — снова к А: "психика— это мышление, память, эмоции и т. д.", а "мышление, память, эмоции и т. д. — это психические процессы".

В строгих научных определениях психики подкупает их полная неясность и опора на такие исходные объясняющие образы, из которых уже вообще ничего нельзя понять» (Там же, с. 10).

Так и хочется подхватить автора: да! да! Именно такой бред и составляет всю современную психологию!

Но где же выход, и зачем мне подхватывать борьбу с бредом, не лучше ли заняться своим делом? И я задаю вопросы: как же автор, у которого явно и у самого полное непонимание того, что такое психика, мог так уверенно подставить ее на место души? Да и что с душой, если уж возвращаться к началу?

А к душе мы возвращаемся внезапно, точно слетев то ли с американских, то ли с русских психологических горок. Вот так поругав психологию за полную недееспособность, автор вдруг заявляет:

«В XXвеке психологи уже немало сделали для решения и проблемы определения судьбы, и проблемы природы души.

Проблемы эти решаются в разных школах с помощью разных понятий» (Там же, с. 12).

Из этого я делаю лишь один вывод — все-таки, говоря о психике, Шабельников считал, что говорит о душе. А второй вывод я делаю из того, что дальше он говорит о гегелевской и марксистской психологии. Он считает, что и во времена марксизма психологи занимались душой. Это видно и по вводным главам. Но особенно режущим глаза убеждение в том, что он должен сохранить всё предыдущее научное наследство, становится в заключительном разделе. Я приведу несколько вьщержек из последней главы «Трудный путь к психологии души».

Уже одно такое название должно внушить, что научная психология развивается в сторону психологии души, что, наверное, можно бы назвать более естественным для русского человека словосочетанием наука о душе. Сам Шабельников, правда, отказывается писать о последних веках этого развития, предположительно, оставляя их для следующей книги. В этой он начинает рассказ об изучении души с Вед и завершает Гоббсом и Локком. Но именно в последней главе он намечает путь от ассоциативной психологии к современности.

Я опущу то, что относится к Европе, и приведу рассказ о непосредственных предшественниках Шабельникова в его битве за науку о душе.

«В XXвеке психология обращается к проблеме формообразования и развития психики. В генетической психологии Ж. Пиаже и психологической школе Л. С. Выготского (1896–1934) проводятся исследования закономерностей развития психики и создаются концепции о ее природе и происхождении. Психоанализ Фрейда, школы психологии Пиаже и Выготского стали разными направлениями генетической психологии, восстанавливающими представления о детерминирующих основах развития психики и личности человека.

Где-то в силу идеологических ограничений и предпосылок, а где-то и в силу научной традиции, психологи не стремились восстановить в психологии статус понятия «душа», столь значимый в религиозных и философских концепциях прежних веков. Однако представления из прежних концепций души в той или иной мере присутствовали в теориях генетической психологии. <…>

Выготский, творивший в условиях жесткого контроля со стороны коммунистических идеологов и не имея возможности опираться непосредственно на концепцию Гегеля, не разрабатывал идеи о воплощении абсолютного и объективного духа в психике индивида, да и вообще не мог использовать понятие "душа".

Однако ему удалось конкретизировать в психологии теорию социальной детерминации психики и разработать представление о формировании психики ребенка в нелокальных интерпсихических взаимодействиях между людьми.

Аристотелевский образ души как функциональной активности развивается и в концепции А. Н. Леонтьева о деятельности как о формообразующей основе психики и личности» (Там же, с. 236–237).

Какая постыдная подмена, подтасовка совершается профессором Шабельниковым в этих строках! Как зря выйдет его следующая книга, если в ней он попытается доказать то, что заявил здесь.

Никогда, ни сном, ни духом, не говорили о душе ни Выготский, ни Леонтьев. Оба они были искренними марксистами, к тому же готовыми порвать других марксистов за отступления от чистоты теории. Какое уж там давление со стороны идеологии! Они и были той идеологией, что давила.

А уж высказывания о жестком контроле, который был за творчеством Выготского, вообще не к лицу историку философии. Все это байки и творение мифов для обработки общественного мнения. Впервые его начали критиковать лишь в 1932 году. А что же он так стерильно молчал о душе все предыдущие годы? Боялся? А чего? Психологов же до конца двадцатых вообще никто не замечал. Вот свидетельство академика Артура Петровского:

«К концу 20-х годов внутрипартийная борьба уже превращается в уничтожение одной части партийной элиты за счет подъема другой. Однако жизни психологической науки, казалось бы, еще ничего не грозило.

Но вот наступил 1929 год, все стало быстро изменяться. Недаром Сталин его назвал "год великого перелома". Вот с этого момента и оказалась под ударом уже судьба не отдельных ученых, а науки в целом, ее основных отраслей и разделов» (Петровский, с. 22).

Ну, а действительные преследования ни Выготского, ни Леонтьева вообще не коснулись. Выготского потому, что его уже не было, когда они начались:

«Самый тяжелый для нашей науки перелом— это был 1936 год. Именно тогда вышло постановление ЦК ВКП(б) "О педологических извращениях в системе Наркомпросов". Вот с этого момента психология попала в застенок» (Петровский, с. 24).

А Леонтьева потому, что он стал к тому времени таким искренним марксистом, что ему впору было самому преследовать других.

В общем, все, что касается Психологии души — это либо натяжки, либо откровенная попытка выжить в новом мире, невзирая на средства или истину. И мне жаль, что такое хорошее начинание, как пересмотр психологами своего дела, начиная с самых оснований, свелся в каком-то смысле к шулерству. Но это что касается науки целиком. Здесь у доктора наук мог сработать какой-нибудь «психический механизм», вроде материнского чувства, и он бросился защищать гибнущее сообщество, не заботясь о собственной жизни или оценке. А что у него самого не с психологическим, а собственным понятием о душе?

Я приведу несколько выдержек из первого раздела исторической части, посвященной взглядам на душу в разных обществах и культурах. Раздел этот посвящен представлениям о душе в философии и религиях древней Индии.

«Развитие представлений о природе души определяется прежде всего теми функциями, которые эти представления выполняют в организации жизни» (Шабельников, с. 14).

Правда, вам понравилось? Вы ведь все поняли? Ну, хотя бы, зачем все это сказано? Нет? Но ведь иллюзия понятности абсолютная! Вот это и есть простонаучный жаргон. Попробуйте перевести все непонятные слова на русский, и всё расползется невнятицей. Ну, а так создается ощущение, что что-то сказано. Что такое организация жизни? Как природа души может определяться какими-то функциями? Ничего не понимаю, кроме одного: это настоящая наука! Сюда с серыми народными мозгами соваться не стоит. Лучше сразу сдаться и ждать, когда мне принесут решение на блюдечке. Попросту говоря, не задавать лишних вопросов и читать со вниманием.