Читать онлайн «Зоопарк (Из записок перевозчика животных)». Страница 4

О любви к животным

За стеклом террариума, свернувшись кольцами, спит гигантская змея. Анаконда. Возле нее сидит кролик. Он дрожит. Бежать ему некуда, вокруг стекло. В террариуме жарко, очень жарко, а кролик дрожит. Я видел этого кролика своими глазами, когда зашел в герпетологию (змеюшник).

Вот кольца начинают шевелиться. Скоро змея проснется. Она обовьется вокруг кролика и медленно его задушит. Медленно - чтобы не поломать кролику кости, их острые края могут поранить змее кишечник. Задушит и заглотнет. Время от времени снаружи к стеклу приближались внимательные глаза зоопарковцев-герпетологов: как там дела? Кролик все так же сидел спиной к змее, не поворачивался. (Если не видишь - ее нет?) И дрожал. Герпетологи бросили кролика живым на съедение анаконде вовсе не потому, что они садисты. Просто ни у кого из них не поднялась рука убить живое существо.

После герпетологии я пошел к себе. Длинная кишка коридора, по бокам комнаты сотрудников. В одной из них собрался народ: пьют чай и слушают рассказы Сашки-сторожила. Его в этот день потянуло на воспоминания. Я налил себе чая и присоединился к слушателям. - Вон баба Даша идет,- говорил Сашка, кивая на улицу. Снаружи мимо нашего окна прошла седая женщина с крупной фигурой и по-мужски широкими плечами.Если она какое животное невзлюбила - ему не жить,- продолжал Сашка.- Это всем известно. Помню, в зоопарке чернобурых лисиц разводили, и одна лисица бабе Даше руку прокусила, когда та корма раздавала. Ругаться не стала, даже посмеялась: сама, мол, виновата - руку ей подставила. А через неделю после того случая, смотрю (я тогда в секции задержался), баба Даша тихо так по проходу между клеток крадется. А клетки тесные, узкие были, и у животных хвосты наружу высовывались. Подкралась она к той самой лисице и сзади изо всех сил ее за хвост дергает. Та визжать, на прутья кидаться... А баба Даша ветеринаров вызывает: "Видите? Взбесилась". Ну, лисицу тут же и усыпили. С бабой Дашей не связывайся - ее с маслом не съешь. Раз проверку затеяли как она птиц кормит, не таскает ли себе корма? В ее отсутствие в клетки с птицами зашли: сколько там кормов? Баба Даша, как узнала, в тот же вечер в зоопарк пришла и двум птицам, редким, ноги переломала. И тут же директору домой звонит: "У меня птиц покалечили!" "Кто?!" "А те, кто проверял". Так ту женщину, что проверять ходила, из зоопарка уволили: животных покалечила! Еще случай был,- вспоминал Сашка,- оленя бухарского кормили... Только спал он все. Корма принесут, а он спит. Три дня корма носили и воду меняли, а он спит себе и спит. Крепко так. Так он и лежал, пока посетители в дирекцию не пришли: что это у вас так от бухарского оленя воняет? "Так он спит!" А еще помню,- продолжал наш рассказчик,- северных оленей в зоопарк привезли. С ними все в порядке было, никто не болеет, не дохнет - только вот не размножаются. Их и кормили усиленно, и витамины с микроэлементами в рацион добавляли - не размножаются никак! Четыре года в зоопарке, а приплода нет. В дирекции головы ломают: может, еще какие витамины им добавить? Оказалось, все олени - самки. Четыре года размножали.

После чаепития я зашел в орнитологию: нужно было увидеть зоотехника. В кормовой молоденькая девушка убивала крыс. Брала их за длинный розовый хвост и с размаху била головой о цементный пол. Одну за другой. "Хрясь. Хрясь",раздавалось после ее ударов. Если после первого удара крыса еще жила, шевелилась, девушка еще раз с силой била ее головой об пол. Крысе нельзя было оставаться живой - орлы пугались. (Крысы шли им на корм.) При виде живой крысы орлы шарахались от нее, испуганно хлопая крыльями, разлетались в разные стороны, натыкались на решетку или верхнюю сетку вольеры. Бились в истерике. И наносили себе серьезные повреждения: ломали крылья, разбивали клювы. Орлы родились и выросли в неволе, в зоопарке. В зоопарке и умрут. Инкубаторские они. И очень боятся живых крыс.

Так уж случилось, что в этот день мне пришлось услышать еще одну историю. От знакомой, которую я встретил в дирекции. "Я в карантине зоопарка тогда работала. Там каких только животных не было. Многие совсем больные. Таких усыпляли. А мне их так жалко было! Я всегда врачей просила: "Ну давайте пока не будем, давайте подождем!" Ну у нас-то врагов животных нет, всем жалко. А тут еще я... Шприц откладывают: "Ладно, подождем". До моих выходных. Я после выходных приду, а половины животных уже нет. А еще у нас был врач - решил животных током убивать. Чтобы на инъекциях сэкономить. На морской свинке испытывал: прикрутил ее за две лапки к электродам и пустил ток. А она живая. Он напряжение увеличил - все равно. Еще увеличил - живая! Вертится, визжит, одну лапку вырвала... Никак у него не получалось. Я не выдержала, убежала, чтобы не смотреть. Уж и не знаю, как он ее убил". Встречи

- Пока не опохмелюсь - не поеду. Башка раскалывается,- сказал водитель. И лицо у него было все в царапинах: он вчера жену скалкой избил (валиком для белья), а она ему лицо исцарапала. - Что, совсем ехать не можешь?- спросил я. - Не-а. Видишь, руки дрожат? Не знаю, как сюда и доехал. Мы стояли на платформе Ленинградского вокзала. Встречали занненских коз из Финляндии. - Что ж,- сказал я,- пошли искать. И мы двинулись вдоль длинного хельсинкского состава. Может, у проводников что осталось? У проводников мы ничего не нашли, только зря время потеряли. Пришлось возвращаться в здание вокзала, и там, возле коммерческого киоска, водитель похмелился стаканом водки. После этого мы вернулись к ожидавшим нас на платформе козам. Животные с очень красивой белоснежной шерстью были упакованы в двух ящиках-клетках. Погрузили их в машину и поехали в зоопарк. Я поначалу с тревогой поглядывал на водителя, но тот после выпитого стакана чувствовал себя превосходно, глаза заблестели, на исцарапанном лице появилась улыбка, и руки уверенно лежали на баранке. Видно, дрожь прошла. Начисто. На въезде в зоопарк, у комендатуры, нас встретил директор. - Почему так долго задержались? Я уже волноваться начал. - Поезд опоздал,- соврал я. Водитель подогнал грузовик к ветпункту и ушел, сказав мне: - Знакомая у меня здесь. Пойду ее за сиськи подергаю. После разгрузки коз я пошел в дирекцию. Около вольер с журавлями встретил высокую худую женщину с узким, длинным лицом. На ней - черный рабочий халат. За его подол держались двое ребятишек. "Здравствуй, Элла!" "Здравствуй!" откликнулась она. Элла - умственно отсталая. Зоопарк - ее опекун. Были в зоопарке и другие опекаемые, но они куда-то исчезли, а Элла осталась. Вспомогательную школу она закончить не смогла. На зоопарковских собраниях забивалась под сиденья. "Ты что, Элла?" "Я боюсь". В зоопарке она кормила птиц, убирала вольеры для журавлей. Путь ее к этим вольерам шел через помойку, мимо проломов в бетонном заборе, отделявшем зоопарк от заброшенной стройки. На стройке собирались бомжи, пили, через проломы они пробирались в зоопарк, рылись на помойке. Повстречали Эллу, затащили через пролом к себе на стройку, дали выпить... "Ты попроси у своих опекунов денег,- учили ее бомжи,- еще выпьем". "Я боюсь",- отвечала Элла. Через год она родила мальчика. Опекать ребенка пришлось тоже зоопарку. Куда денешься! Еще через год родила второго. "Ну все, если откупорили, теперь не закупоришь",- говорили зоопарковцы. Нужно было срочно принимать меры. Меры приняли - заделали проломы в заборе, мимо которого ходила Элла. Забор стал сплошным. И Элла перестала рожать.

Я подошел к желтому двухэтажному домику. На первом этаже жили антилопы, на втором - дирекция. Я поднялся на второй этаж, зашел в приемную - там сидел, печально опустив голову, один из зоопарковских художников. Как всегда, в пиджаке. Он никогда его не снимал. Даже в самую жару. В кармане пиджака художник носил тяжелый гаечный ключ. Чтобы убивать тех, кто насилует мальчиков. Художник постоянно слышал крики мальчиков, зовущих на помощь. Совсем рядом, за стеной! Сжимая в руке гаечный ключ, он бросался в соседнюю комнату, врывался в чужие квартиры - помочь им! - однако каждый раз насильники успевали скрыться и утащить свои жертвы. Крики умолкали. Но лишь на короткое время. Вскоре он опять слышал стоны истязаемых мальчиков. Еще художник рисовал животных. Хорошо рисовал. На его картинах они выглядели сильными, благородными. Не то что люди... Животные не насиловали мальчиков. Выходя из дирекции, я встретил женщину с серым, болезненным лицом. Диктор зоопарка. Передает сообщения о потерявшихся детях. На ней, несмотря на лето, была теплая вязаная шапочка. Под шапочкой, на голове - сетка из проволоки. Защита от космических лучей. Ей казалось, что ее кто-то облучает из космоса. Силы Тьмы. Железная сетка спасение. Но в последнее время и она перестала помогать. Враги усилили излучение. И тогда диктор под предлогом того, что сорвала голос, перебралась в канцелярию, чтобы быть поближе к директору зоопарка. Под защиту его биополя. Высокий, усатый, косая сажень в плечах - такой человек, верила она, должен обладать мощным биополем, через которое не проникнет черное излучение. Рядом с директором женщина чувствовала себя в безопасности. Ее приход в канцелярию вызвал неудовольствие и противодействие одной из машинисток - низенькой, сгорбленной. Волосы у нее иногда были скреплены в пучок на затылке, иногда просто висели седыми космами. Машинистка не хотела, чтобы кто-то прикрывался биополем ее директора. И без того ему, бедному, несладко приходится. Одно общение с иностранными делегациями чего стоит! После каждого посещения зоопарка иностранцами машинистка находила оставленные ими черные экраны, обладающие губительным воздействием на живые существа. Около зебр, у львятника, у очковых медведей - везде она находила черные экраны! Она знала, что иностранцы - это Враги, Служители Черных Сил. Но она не даст им погубить животных. И директора. Машинистка-экстрасенс вслед за делегациями ходила по зоопарку, останавливалась у вольер с животными, где, как ей казалось, после иностранцев остались черные экраны, вытягивала руки и, испуская поток светлой энергии, уничтожала эти экраны. Потом возвращалась в канцелярию и защищала дирекцию. Особенно тщательно она очищала от черной энергетики кабинет директора. А когда директор был с иностранцами, беседовал с ними, она усилием мысли создавала вокруг него защитную оболочку синего цвета, непроницаемую для вредных излучений. Пока она рядом, никто ее директору плохого не сделает! Он и не знает... Любимый!