Читать онлайн «Соединенные штаты америки как объект психотерапии». Страница 4

Е) чудовище может победить только Герой; в противном случае от него можно еще и счастливо скрыться/избавиться ("Парк...", "Чужой").

Описанное выше вновь отсылает нас к основному мифу человечества: мифу о Герое и Драконе. Дракон (Змей-Горыныч, Вритра, Фафнир, Шеша и т.д.) олицетворяет собой "нижний", хтонический мир, противостоящий "среднему" - человеческому и "высшему" - миру богов и духов (поэтому нечисть ни в мифологии, ни в кино не заводится в горах и на деревьях, хотя способна летать по небу). Дракон связан также со стихией воды ("подземных вод") и "нечистого" - видимо, поэтому большинство голливудских чудовищ омерзительно-склизкие, сочатся ядовитой влагой, истекают слюной. (В терминах психоанализа речь идет о так называемой анальной стадии развития ребенка, когда он свободно играет со своими экскрементами и иными телесными выделениями, постоянно пребывает с выделениями в тесном контакте, пачкая пеленки, - но об этом позже). Многочисленные исследования ученых показывают, что змеевидная символика, образ змеи, дракона и вообще чудовища связаны с периодом матриархата, который в метафорике патриархального мифа (о победе Героя над Драконом) олицетворяет Хаос, сырую материю, кипящую неоформившуюся энергию, стихию Матери-Земли и плодородия вообще. Патриархат, приведший к трансформации родового общества (т.н. "энеолитическая революция"), вызвал к жизни новые социальные структуры, выведя на первый план мужчину-охотника, а затем - мужчину-скотовода. Первобытный же страх перед необъяснимой способностью женщины к рождению детей и ее, бессознательно признаваемой, ведущей роли (у целого ряда племен, отмечают этнографы, половой акт не связывался с беременностью) вылился в страх женской "нечистоты", присутствующий до сих пор во многих религиях, - снова вспомним склизких и слюнявых кинематографических монстров. В голливудских творениях и размножению чудовищ уделяется немалое место: и в "Чужом", как уже говорилось, и в "Парке...", и во многих других фильмах. Что же касается компьютерных игр типа DOOM, то все они напрямую связаны с античным мифом о Тесее, лабиринте и Минотавре - одной из разновидностей драконоборческой мифологемы. Насколько мне помнится, в одной из первых версий DOOM на заключительном этапе своих похождений виртуальный герой должен уничтожить главного монстра - рептильного облика самку, которая, подобно пчелиной или муравьиной матке, плодит населяющих лабиринт чудовищ. Помнится также, что процесс порождения самкой яиц с зародышами гадов изображен весьма подробно. В этом месте стоит подчеркнуть, что древнегреческий миф о Тесее начисто лишен эдиповых и иных сексуальных страхов, свойственных современным американским фильмам и компьютерным играм с плодоносящими чудовищами (Минотавр вообще мужеска полу, получеловек-полубык, отсылающий нас к древним скотоводческим ритуалам: античной тавромахии и испанской корриде).

Любопытно, что лишь одна-единственная лента создана на основе совершенно иного мифа - это "Кинг-Конг", где колоссальную обезьяну (человекоподобную, все-таки...) приручает красавица. В дальнейшем обаятельный Кинг-Конг ведет себя вполне кинематографически: страдает от несправедливости, вызывает сочувствие зрителя, трагически гибнет, воскресает, "женится" и т.д. и т.п. Здесь мы имеем дело с единственным сохранившимся в неприкосновенностьи мифом эпохи матриархата - с мифом о Красавице и Чудовище. Красавица (то бишь, женщина, основной "двигатель" матриархального общества) вступает в контакт с окружающим опасным миром и усмиряет его силою своей красоты (женской, как таковой, сущностью своей - по принципу воспроизведения рода, близостью к Матери-Земле и Природе в целом). Чудовище оказывается на поверку вовсе не жутким, оно, как у Высоцкого, "по-своему несчастное и кроткое", а, самое главное, с ним необязательно бороться, есть другие, более эффективные ("экологичные"), варианты общения. При всей популярности Кинг-Конга аналогов ему в американском кинематографе практически нет, и это неудивительно: типично маскулинное общество исповедует единственную известную ему этику: этику борьбы.

Что думают на этот счет психологи? Чудовища, драконы, монстры типичные персонажи детских кошмаров. Мы все пугались когда-то жутких обитателей темных комнат, которые могли прятаться также в шкафах, в кладовках или под кроватью. Мы все когда-то просыпались в холодном поту, преследуемые монстрами или хищными зверями в подземельях, темных коридорах, лесах или замках. Многие из нас просили маму не выключать свет перед сном, посидеть у постели, пока мы не уснем... (в древних культурах и вообще "в народе" существовало на сей счет отличное терапевтическое средство - колыбельная, основанная на ритмическитрансовой спокойной мелодии). Кошмары, снящиеся взрослому человеку, существенно отличаются от детских. Неотреагированные эмоции, глубоко упрятанные страхи, старательно подавляемые проблемы - все это принимает в сновидениях монструозные формы, обличье пугающих существ (или хищных животных и птиц, преследователей и т.д.). Монстр есть страх перед страхом, проблема, состоящая в том, что человек не желает/не может вступить в контакт со своей проблемой, а в целом боязнь заглянуть внутрь, принять себя таким, каков ты есть, исследовать свой внутренний мир. Чудовища - это энергия, бурлящая в подсознании, которой человек сознательно боится дать выход. В этой ситуации возникает новый страх: что будет, если я встану один на один со своей проблемой, если я "отпущу тормоза"? Как это изменит меня, мою жизнь? Не полетит ли все вверх тормашками, не превращусь ли я сам в чудовище? Этот страх воплощают на экране многочисленные фильмы о "мутантах", то бишь, о людях, которые под влиянием посторонних вредоносных сил превращаются в нелюдей. Сюжет вполне типичен: жил себе человек преспокойно до поры до времени, потом его или укусил вампир, или вышла полная луна, или подцепил заразу - и превращается приличный гражданин в социально опасную гадину, остановить которую можно лишь одним-единственным способом: прикончить. Очень часто в последнюю секунду жизни жуткий вампир или вурдалак обретает свой прежний, человеческий облик, и нам его даже жаль. Здесь контролирующее суперэго демонстрирует мораль: видите, что бывает, если пойти на поводу у бессознательного, дать ему волю!

Логическим продолжением кинотворений о чудовищах условных являются фильмы о нелюдях вполне реальных - маньяках-убийцах. Американский кинематограф наслаждается психопатологией - никогда, впрочем, не забывая усмирить "кровопивца" и подчеркнуть торжество здравого рассудка. Доктор Лектер и его собратья символизируют собой уже не метафорический, но вполне конкретный страх нашего "клиента" Анкла Сэма перед разрушительными тенденциями, скрытыми в его подсознании. Разумеется, так бывает очень часто: неотреагированные, некомпенсированные и тщательно подавляемые проблемы трансформируются в мании, параноидальные тенденции и прочие "радости", свойственные психическому заболеванию. Конечно, с научной точки зрения все не так просто, но есть в американском кинематографе великолепный, психологически безупречный фильм "С меня хватит!", где у обывателя, перегруженного стрессами и страхами, просто "срывает крышу" - он берет в руки оружие и принимается убивать. Урок, который в комментариях не нуждается.

(Когда я пишу эту статью, немецкое телевидение активно рекламирует новый американский блокбастер "HULK" (перевести не берусь), который вскоре появится на киноэкранах. В нем, судя по демонстрируемым отрывкам, из нормального человека/неудачника на свет божий "вылазит" монстр-бодибилдер Хальк, вытворяющий черт знает что - в рекламе он крушит все, что попадается под руку. Забавно, что Хальк - болотнозеленого цвета, который в психологической литературе однозначно интерпретируется как "цвет депрессии" и "тоски зеленой". Комментарий к деяниям монстра примерно таков: вы даже не подозреваете, что в вас скрыто на самом деле...)

Фильмы о чудовищах, мутантах и маньяках выполняют, что ни говори, несут и определенную терапевтическую миссию: они позволяют зрителю как минимум отреагировать подавляемый проблемный материал экстериоризировать, "овнешнить" проблемы в форме кинообразов, перенести их из себя в безопасное пространство - на экран, а затем испытать конкретные эмоции (страх, избавление от страха и эйфорию по этому поводу), с помощью чего не только вырабатывается полезный организму адреналин, но имитируется ситуация разрешения проблемы и последующего катарсиса, что позволяет испытать чувство временного облегчения. К сожалению, у Анкла Сэма слишком многое в жизни держится на имитации: гамбургер - имитация еды, Барби - имитация игрушки, ядерные ракеты - имитация обороны (ведь не помогли Америке 11 сентября нисколько все вложенные в оборону несчетные миллиарды...).

С психологической точки зрения, чрезмерная "увлеченность" чудовищами указывает на инфантильность в развитии человека (мужского пола), "застревание" на самой ранней, анальной фазе развития - с одной стороны, и на мучительную актуальность Эдипова комплекса - с другой. Это табу на инцест, восприятие женщины (в первую очередь, матери) как потенциальной угрозы, обладательницы сил, превышающих его собственные силы, как олицетворения "хаоса" и "нечистоты", а также стремление преодолеть зависимость от матери, выйти из-под ее опеки во "взрослую", "мужскую" жизнь, олицетворяемую отцом (Героем). И снова поразительная близость мировосприятия нашего "клиента" к уровню базовых архетипов, снова - прямая отсылка к незапамятным временам эпохи бронзы или к реликтовому (в смысле, древнему) мышлению индейца из непроходимых амазонских джунглей. Впрочем, мышление всех без исключения маленьких детей также очень близко к архетипам...