Читать онлайн «Искушение». Страница 47

– А может быть это и хорошо, – сказал Белов. – Может быть и мы начнем жить, как живут на Западе.

– Когда? -спросил Чернов. – Через сто лет, через двести? И кто заживет? И во что это обойдется народу? Да и как на самом деле люди живут на Западе?

Двадцать лет назад один партградец эмигрировал на Запад. Все эти годы он занимался активной антисоветской пропагандой. С началом перестройки отношение к эмигрантам изменилось. Их стали приглашать в Советский Союз, печатать их интервью и статьи, давать возможность выступать по телевидению. Принимали их как героев, как жертв брежневской эпохи, как знатоков не только западной, но и советской жизни. Навестил Партград и упомянутый эмигрант. Его встретили так, как сказано выше. Поили наилучшей водкой, кормили икрой, развесив уши слушали его трепотню о райской жизни на Западе. Газеты напечатали интервью с ним. Он пел дифирамбы Западу. На вопрос о том, где лучше – у нас или у них, – сказал, что тут двух мнений быть не может: конечно, на Западе. Вскоре гость уехал обратно и напечатал в западной газете статью о том, что он увидел на своей бывшей Родине – в Партграде. Статья была грязная и подлая. Но её перепечатали многие газеты города с различными комментариями. Все комментарии были дурацкие, за исключением одного, принадлежавшего обыкновенному школьному учителю, ни разу не выезжавшему на Запад.

Учитель писал, что хотя он ни разу не был на Западе, он имеет представление о том, как там живут. Он руководствуется обычным здравым смыслом. Где лучше – на Западе или у нас, – вопрос бессмысленный.-Смотря, кому. Смотря, с какой точки зрения. В каждом обществе есть люди, которым живется хорошо, и есть люди, которым живется плохо. Это вздор, будто на Западе все и всегда счастливы, а у нас – несчастны. Это – вздор, будто Запад есть воплощение добра, а мы – зла. Надо понять, что коммунистический социальный строй и западная демократия суть равноправные исторические партнеры. Что из них лучше – это не вопрос для теоретических дискуссий. Это решится в длительной исторической эволюции. Советские люди, посещая Запад, видят изобилие вещей в магазинах. Но они не хотят знать, как люди добывают деньги, чтобы эти веши покупать. Кроме того, советские люди сравнивают свое положение с положением людей аналогичной социальной категории на Западе. Причем, они обращают внимание лишь на бытовой и материальный аспекты жизни, игнорируя прочие, в частности – условия труда. Им в голову не приходит поставить вопрос: а достигли бы они такого положения, какого они достигли дома, на Западе или если бы у нас был капитализм? Мнение советских людей, выезжающих на Запад, доверия не заслуживает, поскольку они как правило ездят туда обарахляться, и настоящей жизни на Западе не знают. Тем более не заслуживают доверия слова эмигрантов. На Запад уехали далеко не лучшие советские граждане, а главным образом шкурники, проходимцы, искатели более сытой жизни. И нахваливают Запад те из них, кто пристроился к западному пирогу, служа западной пропаганде и секретным службам.

Запад навязал нам, русским, свое понимание явлений не только своей, но и нашей жизни и истории. Запад поступил с нами так, как европейцы в свое время поступили с индейцами в Америке. Он подкупил нас самыми грошовыми отходами своего образа жизни и заразил нас своими пороками. У нас не оказалось иммунитета против тлетворного влияния Запада. Мы предали великие завоевания нашей революции и советской истории за жевательную резинку, джинсы, рок-музыку, свободу проституции и грабежа народа.

Эта короткая заметка вызвала бурю негодования у прозападно настроенных партградцев. Редакции газет были завалены сотнями писем с требованием выяснить, почему таким учителям доверяют воспитание детей. Бедного учителя, добросовестно проработавшего в школе более тридцати лет, уволили с работы. Учитель не вынес такой несправедливости и повесился. Об этом в нескольких строках сообщила газета Вечерний Партград. Но на это сообщение никто не обратил внимания. Партградцы рвались к западнизации, им было не до жизненной трагедии какого-то школьного учителя.

По предложению Маоцзедуньки снесли бюст бывшего секретаря ЦК КПСС Портянкина в Новых Липках. На митинге по этому поводу Маоцзедунька заявила, что в Областном Совете решается вопрос о возвращении городу дореволюционного имени Царьград. Эти слова Маоцзедуньки восторженными воплями приветствовала толпа монархистов, явившихся на митинг с царскими знаменами и портретами царя Николая Второго. Привыкшие ко всему партградцы диву дивились, откуда в городе набралось столько монархистов. Такие репрессии и чистки в сталинские годы проводились, а они все-таки уцелели! Но приглядевшись к монархистам, партградцы увидели, что большинство из них были молодые люди, никакого отношения к монархии и к дворянству не имевшие.

В Партградской правде, иногда печатающей статьи с робкой критикой крайностей перестройки^ откликнулись на призыв Маоцзедуньки статьей дотошного экономиста, подсчитавшего, во что уже обошлась области оргия переименований поселков, городов, улиц и предприятий. Цифра была астрономическая. А переименование Партграда по крайней мере удвоит эти траты. Инициаторы переименований должны принять во внимание, писал дотошный экономист, что Партградская область живет не изолированно от других частей страны и всего мира, и что партградские переименования будут стоить огромных средств всей стране. А не лучше бы было потратить эти средства, предлагал экономист, на улучшение бытовых условий жителей области, например – на повышение пенсий и на пособия безработным, число которых неумолимо растет в области?

Газета Партградские новости, ставшая рупором радикалов, напечатала статью самой Маоцзедуньки, которая обвинила Партградскую правду в консерватизме и в повороте назад, к брежневизму и сталинизму. Наш народ, говорилось в её статье, должен сначала полностью и окончательно распрощаться с проклятым прошлым, чтобы уверенно двигаться вперед по пути демократизации и рыночной экономики.

В дискуссию включились и прочие органы печати. В газете Литературный Партград появилась статья уже упоминавшегося популярного журналиста Владлена Коровина. Он соглашался сМаоцзедунькой в том, что с проклятым прошлым надо, конечно, рассчитаться, но не путем создания ещё более проклятого будущего. Интересно, как стали бы вести себя инициаторы переименований, если бы их заставили за это платить из своего кармана?! Всех богатств некоторых из них (намек на Маоцзедуньку), накопленных в годы проклятого прошлого, вряд ли хватило бы на то, чтобы вернуть партградским улицам, названным в честь выдающихся революционеров и героев Гражданской и Великой Отечественной войн, дореволюционные названия Дворянская, Купеческая, Навозная, Троицкая и т.п., а также имена купцов Чушкина, Сундукова и Криворылова. И хотелось бы получить от Евдокии Тимофеевны разъяснение, как она понимает западную демократию и рыночную экономику, которые она намерена ввести в нашей области на место проклятого прошлого.

В Москве приняли решение ликвидировать монополию КПСС на власть и о необходимости многопартийной системы. В течение короткого времени в стране возникло множество партий. Демократическая платформа, Народный Фронт, Социалистическая инициатива, Социалистическая партия, Конфедерация анархо-синдикалистов, Либеральные демократы, Социал-демократическая партия. Социал-демократическая ассоциация, Демократическая партия, Либерально-демократическая партия, Союз конституционных демократов, Христианско- демократическое движение, Демократический союз, Мемориал, Память, Щит, Альтернатива, Спасение, Республиканская партия, Монархическая партия, Либертарианская партия и т.д. и т.п. Короче говоря, началась такая оргия демократии, какая на Западе и не снилась.

В Партграде возникли отделения всех московских партий. Начались расколы, объединения, переименования, склоки. Переругались демократы и распались на множество групп (более пятидесяти), объявивших себя самостоятельными партиями. Это – Демократы, Либералы, Социалы, Демократические либералы, Демократические социалы, Либеральные демократы, Либеральные социалы, Социал-демократы, Демократ-либералы, Либерал-социалы. Социал-либералы и т.д. (полный список был опубликован в Партградской правде). Переругались патриоты и тоже распались на множество групп (около ста), объявивших себя самостоятельными партиями. Это Русолюбы, Русофилы, Антисемиты, Антижиды, Антисионисты, Патриотические антижиды, Националы, Национал-демократы, Национал-либералы, Национал-социалы, Национал-русолюбы, Национал-антижиды, Монархисты, Монархо-либералы, Монархо-демократы, Монархо-социалы, Монархо-антижиды и т.п. (полный список найдете там же).

Жители Партграда, равнодушные к идейно-политическим различиям партий, называли, как это имело место во времена Великой Французской революции, их по названию мест, где они пьянствовали и где находились вытрезвители, в которых их приводили в чувство. Так, в Партграде возникли партии Мусорщиков, пьянствовавших в районе мусорной свалки, Навозников, протрезвлявшихся на Навозной улице, Засранцев, пьянствовавших за Саранским рынком, Могильщиков, пьянствовавших на кладбище, Милитаристов, протрезвлявшихся неподалеку от военного завода, и многие другие. Как писали газеты, о такой многопартийности на Западе даже и не мечтают. Маоцзедунька сказала по этому поводу, что ещё пару лет демократии, и в Партграде каждый бездельник, паразит и пьяница будет иметь свою партию. Горбань сказал, что это хорошо, лишь бы это отребье не вздумало объединяться. Опасения Горбаня оказались пророческими. Начался обратный процесс – объединение партий. Что тут получилось, без компьютера не разберешься. Выражение без компьютера не разберешься пришло на смену выражению без пол-литра не разберешься застойного периода.