Читать онлайн «Шведские остановки». Страница 9

Может, именно поэтому я равнодушно смотрел на юных стокгольмцев, хоть чем-то желающих во что бы то ни стало выделиться из пестрой толпы. Вместо галстуков можно увидеть не только яркие платки с пышными бантами или, скажем, тяжелые медальоны, какие-то статуэтки, кресты и черепа на цепях, но и… кружева. На рубашках — лозунги, портреты обожаемых личностей, пляжные виды и еще черт те что. На одной из площадей Стокгольма увидел я однажды бородатого продавца каких-то газеток, на котором не было ничего совершенно, кроме грубого мешка на узластой веревке.

Или вот идет по центру города босоногая группа парней и девчат. Модно? Допускаю, но определенно можно сказать, что это и неудобно, и некрасиво, и негигиенично, и небезопасно — жжет горячий асфальт, мелькают черные ступни, топающие по плевкам и окуркам, а в спешке, на переходах, и без пальцев запросто останешься.

Видел я в Стокгольме и другие странные проявления "настроений современной молодежи", слушал заумные объяснения этих отклонений от общепринятых норм, национальных традиций и обыкновенных человеческих правил (это-де нацелено против "буржуазной морали", "унификации жизни", выражает "бессилие человека в мире" и т. п.), и все время напрашивался простой вывод, подытоживающий общее впечатление от выступлений гориллоподобных трясунов и крикунов на концертах, назойливой рекламы предельного бесстыдства и всей сопутствующей скандальной ерунды: ваньку валяют. Правда, не покидало ощущение, что существует невидимый некто, держащий под неусыпным контролем состояние и настроение молодых людей, не скупящийся на большие расходы по аренде огромных помещений и громоздкую механизацию музыки, спекулирующий на моде и неопытности юных, на эротике" политике, экзотике, на всем, что можно вообразить, — лишь бы расходились миллионы пластинок и открыток, посещались сексуальные фильмы и отвратительные "живые картинки", и лишь бы молодежь валяла ваньку. Только вот конца этому направленному безумию не видно. Ну, вот американские студенты начали толпами сигать по улицам нагишом, а дальшето что?

Вообще-то человек может одеваться или, скажем, танцевать, как ему заблагорассудится, но, подобно всякому человеческому деянию, мода, мне кажется, должна все же руководствоваться чувством меры и здравым смыслом.

Борода, например, даже самая импозантная, — очень непрактичное украшение для парня, работающего в забое или, скажем, на паровозе, а пышная шевелюра вообще опасна для станочника, например, или монтажника.

Впрочем, я не удивлюсь уже, если вместо длинноволосых появятся на улицах бритые наголо модники, а на смену узеньким, в обтяжку, брючкам или непомерно расклешенным, с бахромой понизу "техасам" придут забытые галифе с кожаными или, скорее, синтетическими леями на коленках и сзади. Худо только, что мода на ту или иную прическу, одежду, мебель, музыку, стихи, словечки, манеры способна не только внешне нивелировать людей, желающих с помощью всего этого выделиться и прослыть современными, но и вызвать моду в восприятии жизни, исподврль освободить их от необходимости самостоятельно чувствовать и думать…

И как приятно было видеть на улицах Гётеборга юношей и девушек, которых словно совсем не касалась зыбкая мода — ни в одежде, ни в стиле поведения. Крепкие, подтянутые, стройные, с энергичной походкой, они как бы говорят всем своим видом, что есть у них дела поважней моды. Кто они — студенты, портовые рабочие, клерки, спортсмены? Нет, не спортсмены — слишком их много, чтобы быть всем профессиональными спортсменами. Однако вполне возможно, что все они занимаются спортом — плаваньем, теннисом, хоккеем и, конечно, спортивной гимнастикой, которая именно в Швеции полвека назад обрела современный вид, где были изобретены "шведская стенка", "бум", "конь" и другие гимнастические снаряды.

В этой стране спортом занимаются миллионы с детства до старости. Думаю, что увлечение спортом объясняет один любопытный факт шведского быта… Мне могут не поверить, но это правда истинная — за все мое пребывание в Швеции, во всех больших и маленьких ее городах, которые довелось посетить, я не увидел ни одной полной женщины. Шведки строго следят за собой, сызмальства приучаются к ежедневной гимнастике, ходьбе, велосипеду, стараются не увлекаться мучным и сладким, сторицей вознаграждая себя завидным здоровьем, сложением, бодростью, продлением молодости и долголетием — среднестатистическая шведка живет дольше всех других женщин мира: ни много ни мало, а 77,41 года. Когда я рассказал обо всем этом одной моей московской знакомой, она повела плечом и произнесла: "Ну и что ж?.."

О шведском хоккее следовало бы сказать хотя два слова, только попал я не в сезон. Много лет я болею за шведов на чемпионатах мира по хоккею. Ну, советская сборная, естественно, должна, побеждать, это уж извините-подвиньтесь, однако шведские хоккеисты давно и прочно завоевали мои симпатии, независимо от того, проигрывают они или выигрывают на очередном чемпионате и дружеских встречах. Мне нравится бойцовский импровизационный стиль игры сборной команды Швеции, упрямство, точнее упорство, с каким шведы ведут поединок, нравится, как они сдержанно радуются победе и не распускают нюни при поражении, как не раз по-спортивному благородно бились они даже тогда, когда счет шайб уже не мог повлиять на цвет призовых медалей. Очень жаль, что я не увидел этих ледовых рыцарей в их доме, хотя бы на тренировке…

И все же одно "хоккейное" впечатление я вывез из Гётеборга.

В тот жаркий день ветры пригнали с Северного моря темные тучи, по завязку наполненные водой. Над побережьем их рвало в клочья, теплый, парной дождь лил непрерывно, в автобусе было душно. Гид, который только что появился среди нас, предложил посмотреть город, пообещав показать "самое новое место в Гётеборге, самое интересное". Нельзя сказать, чтобы он нас очень заинтриговал — по городу мы уже ездили, но делать было все равно нечего, и пришлось согласиться. Гид был средних лет, по происхождению финн, русский знал слабо, но говорил охотно и много, не делая никакого выбора из того, что мелькало перед глазами сквозь дождевую завесу.

— На правой стороне монумент. Это — Карл Девятый. Он строил первый город, а его уничтожили норвеги… Это большой торговый — как то? — сентр. Это почта, где можно вести разговор со всем миром. Меня просили спортивные люди Гётеборга, и я звонил в Москву Анатолю Фироову. Он родился для хоккея. Анатоль был дома, тренировки каждый день, и не может приехать на открывание наш стадион…

Я включил диктофон.

— Это библиотека, тоже популярный место… А это главный монумент Гётеборга — такой бог моря, Миллес делал. В одной руке рыба, в другой дом рака… Есть еще несколько девчонок, тоже Миллес делал. Это лабораториум. Этот монумент на площади — мужчина, забыл фамилию. Кругом растет — как то? — картофель. Он первый привез в Швецию картофель… А этот монумент симболь мирной работы — как то? — хозяйского сельства, торговодства… Это кино. Там показывали шайбы Анатоля Фирсова. Пушка!..

Экскурсионная поездка становилась интересной. А гид с упоением продолжал:

— Это дома. Колонны железные, их надо красить каждый год… Этот монумент — большой, большой поэт, фамилию не знаю… Это старый каналь. Тут другие канальи… Это порт начинается. Вот большой пароход, он ломает лед, стоит на ремонте, называется "Москва", русский… Я в Москве не был, но видел много передач… В русской команде передача — как то? — шайба прилипает. Тройка Фирсова может все. Русская команда — это мобиль и динамо…

И вот автобус подъехал к громадному железобетонному сооружению — новому крытому стадиону "Скандинавия".

— Это — главный! — торжественно сказал гид, приглашая нас к выходу из автобуса.

Накрывшись от дождя газетами, мы побежали к стадиону. Гид скакал впереди без плаща и шляпы, весь вымок. Широкие двери, коридор — и вот освежающая прохлада, гулкий простор большого помещения, сухие удары клюшек, звонкие азартные" крики юных хоккеистов, гоняющих по льду шайбу.

— То он, — гордо сказал гид, показывая глазами на поле. — Смотрите…

— Что? — не понял я. — Кто?

— Номер одиннадцать.

— Так что? — поинтересовался я, наблюдая, как на пятачке бешено крутится с клюшкой в руке парнишка лет пятнадцати.

— Сын, — сказал гид.

Вся правобережная часть города занята промышленными предприятиями, в том числе заводами "Вольво", главного автомобильного концерна Швеции с годовым оборотом в шесть миллиардов крон. За прошлый год он выпустил больше двухсот тысяч легковых автомашин, пятнадцать тысяч грузовиков и полторы тысячи автобусов, отправив на экспорт семьдесят процентов продукции. На автозаводах я бывал, и сейчас меня интересовал лишь один вопрос: как специалисты "Вольво" собираются бороться с выхлопными газами, потому что проблема "автомобиль и город" осложняется во всем мире, угрожающе назревает. Каждый усредненный автомобиль выбрасывает за год около семи центнеров окиси углерода, центнер углеводородов, тридцать пять килограммов окиси азота — почти тонну летучей отравы, а по дорогам планеты движется сейчас более двухсот пятидесяти миллионов автомашин, замещая, вытесняя своими выхлопными газами огромные объемы кислорода в самом нижнем, нужном для дыхания людей слое атмосферы. А Швеция, кстати, по автомобилизации обогнала все страны Западной Европы — автомашина здесь приходится в среднем на 3,1 человека…