Читать онлайн «Том 9. Наброски, конспекты, планы». Страница 62

Сицилия по смерти Фридриха I, своего избавителя, была разделена между слабыми малолетними принцами. Могущественная фамилия Шиарамонти овладела половиною острова. Они не владели как феодалы, но имели власть контр-верховную в оппозицию короне. Однако они более вредили войною государст<венным> советникам, нежели самим королям. Брак Марии, королевы Сицилии, с сыном арагонского короля Мартыном нанес удар национальной независимости сего острова. Мария, не имея наследства, оставила корону своему супругу, но Мартын умер в 1409 и отец его, тоже Мартын, король арагонский, принял владение как наследник своего сына, не зная еще мнения парламента Сицилии. Противиться было некому, Шиарамонти были свергнуты и Сицилия присоединена к короне арагонской. Альфонс, управлявший обоими этими государствами, с радостью принял предложение королевы защищать ее государство и получить его после ее смерти. Альфонс торжествовал, потому что Людовик, несмотря на толпы Сфорса, не имел средств содержать наемных солдат. Но непостоянная королева, опасаясь, может, великих качеств Альфонса, променяла его на француз<ского> Людовика и заключила с <ним> тайный союз. Альфонс остановился, увидев партию анжуйскую, и соединился с выгодами царствующей. Анна жила более 10 лет, не опасаясь скромного характера Людовика, оста<вавшегося> вроде ссылки в Калабрии. По смерти его королева отказала корону Реньеру, брату Людовика, которой однако ж не мог противиться Альфонсу, и после продолжительной войны Альфонс утвердил на престоле неапол<итанском> династию арагонскую. Но нужно было отвязаться от претензии Менфруа, швабского дома и Рожера Гискарда. В первый год неаполитанской войны Альфонс был разбит и взят в плен флотом генуэзским. Генуэзцы были постоянные враги каталанцев во всех войнах Средиземного моря и охотно бросились в партию анжуйскую. Тогда Генуя была подданною Филиппа-Марии, и король послан к его двору. Но пришедши пленником, он возвратился, благодаря своему уклончивому и тонкому благоразумию, другом и союзником миланского владетеля. Сфорс, восшед на престол миланский, не прерывал этого союза из опасения притязаний от Франции. Флоренция, истратившаяся в ссорах с Филиппом-Марией без всякой пользы, была склонена к миру Козьмою Медицисом, другом Сфорса. Венеция только, опасаясь могущества Сфорсы, более, чем Висконти, с ожесточением вела войну, но Сфорса думал только об укреплении своей фамилии в Милане. Никто лучше его не знал характера вероломного и политики пагубной condottieri, находивших выгоды в беспрестанных войнах, возмущавших государство. Он желал мира. Это желание увеличило необходимость Венеции защищать свои владения приморские от Магомета II. Вся Италия боялась его завоеваний. Это всё вело к заключению четверного союза в 1455 между королем неаполитанским, герцогом миланским и двумя республиками для соблюдения мира в Италии. Причиною этого союза было еще и желание Альфонса, не имевшего законных детей, передать побочному сыну Фердинанду владения Неаполем. Папа, верховный <покровитель> Неаполя, и парламент неаполит<анский> утвердили Фердинанда. Альфонс, прозванный Великодушным, был совершеннейший монарх 15 века, образец рыцарских добродетелей. Он был покровитель наук с истинным к ним энтузиазмом, что в глазах италианцев было также почитаемо, как и воинские подвиги. Великолепие архитектурных памятников и роскошь блистательного двора дали новый блеск его царствованию. Неаполитанцы рассматривали с признательностью, смешанной с гордостью, что он предпочитал жизнь в Неаполе своим отеческим землям и прощали безмерные издерж<ки>, которые стоили его расточительность и честолюбие. Фердинанд был угрюм и мнителен. И потому бароны произвели интриги для удаления <его> от трона и прибегли к Иоанну, герцогу (по имени) Калабрии, сыну Реньера Анжуйского. Несмотря на трактат 1455, Флоренция помогала своими сокровищами, Венеция обещаниями. Сфорс остался верен своему союзу с Фердинандом и вместе политике для сбережения собственной династии. Большое число неаполитанских благородных, между которыми считались Орзини, принц тарентский, могущественнейший вассал короны, водрузили анжуйское знамя, которое поддерживал юный Пиччинино, один из великих кондотьери, под знамя которого собирались ветераны предшествующих битв. Но после нескольких блистательных успехов он был оставлен генуэзцами, которых старая ненависть к Арагонии заставила на них положиться. Бароны, увидевши затруднения, покорились Фердинанду (1464). После неаполитанской войны мир Италии был возмущен только раз небольшими домашними возмущениями. Устрашающие успехи турков, кажется, остановили всех глаза. Но не было такой силы в их советах, чтобы составить общий план защиты. Венеция, атакованная в своих владениях приморских, в Греции и в Албании, поддерживала против Магомета II долгую войну, но несчастную в следствиях, и только после смерти сего государя искала распространять свои земли на счет дому Эст. В Милане Сфорсе наследовал сын его Галеас, отвратительнее всех Висконти. Его жестокость и необузданный разврат, с которым он почитал себе за славу публичное оскорбление фамилий, заставили нескольких смелых убить его — 1476. Регентша Бонна Савойская, мать юного герцога Иоанна-Галеаса, отличалась на троне мудростью и умеренностью (1480), но по прошествии нескольких лет должна была уступить правление Людовику Сфорсе, прозванному Мавром, брату ее супруга.

Летописи Генуи представляют в 15 веке, как и в предшествующем, беспрестанные революции. Раздираемая вечным соперничеством Адорни и Фрегоси и потом между Дориями и Фиесками, несколько раз упадавшая, изнуренная несогласием граждан под владычеством Милана или Франции, потом недовольная иностранным судом, бросавшаяся в рабство анархии, Генуя тогда представляла совершенный контраст с ее аристократией, спокойною и устроенной в III последние века. Последняя и важная революция была в 1448, когда герцог миланский сделался ее повелителем и исполнял должность дожа как его лейтенант.

Революция 1382 установила во Флоренции древнюю аристократию гвельфов или партии Албици, свирепствовавшей в продолжение 50 лет без больших возмущений. Противники их были изгнаны. В 1393 вследствие частного движения в пользу побежденных собрался парламент, и учреждено то, что называлось во Флоренции balia, временное поручение должности верховной значительному числу граждан, которые в продолжение своего диктаторства назначали магистратов вместо того, чтобы их извлекать по жребию, и изгоняли подозрительных граждан. Сверх этой временной balia периодические баллотировки для пополнения мешка, откуда потом были извлекаемы голоса по жребию сообразно конституции 1328. Эти баллотировки были расположены так, чтобы исключить всех неприятелей властвующей партии. Для большей безопасности образовали в 1411 совет из двухсот, куда допускались только лица, уже исполнявшие государственные должности, от 30 лет. Все предложения должны пройти это собрание, прежде вступления в 2 совета законодательные. Но, сразивши своих неприятелей, торжествующая партия почитала одну фамилию, самую замечательную из нового благородства или плебеян, слишком благоразумную, чтобы дать предлог для своего преследования, слишком богатую и слишком пользовавшуюся любовью народною, чтобы можно было ее преследовать безнаказанно. Имя Медицисов звучит в летописях флорент<инских> с начала XIV века. (Вилльяни упоминает о Медицисах между начальниками партии черных (1304), один из членов этой фамилии был обезглавлен в 1343 по приказу герцога афинского.) Сильвестр Медицис, участвовавший в партии демократической революции, продолжавшейся от 1378 до 1382, избежал изгнания, но некоторые из членов его фамилии были изгнаны. Партия народная в продолжение своего долгого угнетения не переставала глядеть на Медицисов как на утешение и надежду. Иоанн Медицис, родственник Сильвестра, богатый человек торговлею своею в Европе, враг интриг, скромный, щедрый, расточительный, довольствовался только противиться хищениям Албици народных прав, не составляя партию. Козьма Медицис, сын и наследник огромных его богатств, но с большим талантом и честолюбием, судил, что время воспользоваться любовью народною. Он заключил союз с замечательными лицами Италии и Сфорсом, что делало его первым между гражданами. Олигархия была более, нежели когда-либо, ненавидима. Ее правление с 1382, правда, было ознаменовано блистательными успехами. Приобретение Пизы и других городов Тосканы увеличило земли республики, тогда как ее корабли, вышедшие из Ливурно, начали заводить торговлю с Александрией и даже соперничать с Генуей. Но несчастная война с Луккой <поколебала ее> репутацию, не поддержанную тогда любовью народа. Козьма и его друзья старались увеличить ошибки правления, которое, потерявши Николая (Uzzano) Уццано, начальника умного и умеренного, находилось в руках неблагоразумного Ренода Албици. Козьма был остановлен по приказанию гонфалоньера партии Албици и обвинен к изгнанию. Город был наполнен друзьями Козьмы, и почести, которые он получил в изгнании, обнаружили чувства всей Италии (1433). В следующем году он был призван с триумфом, и Албици совершенно ниспровергнуты.