Читать онлайн «Том 26. Статьи, речи, приветствия 1931-1933». Страница 68

Школа социалистичнее семьи, и дети левее родителей. Это — факт. Многие из вас это испытали на себе. Ребята в школе не только учатся, а в известной мере воспитываются социалистически. Детям в школе говорят о высоких задачах строительства, им говорят, чем должно быть будущее. Но, когда они из школы возвращаются домой, в семью, они попадают в прошлое. Вот, товарищи, какая штука получается. И это, конечно, чрезвычайно важно. Семья всё ещё с трудом перестраивает старый, мещанский быт. А детишки уже выскакивают из этого быта.

Однако возможно, что многих из них этот быт ломает. Прошлое, как вы знаете, воспитывало человека-индивидуалиста. Мы — враги буржуазного индивидуализма. Мы стремимся создать человека-коллективиста, человека-интернационалиста. Создаём ли мы его? Вы, комсомольцы, являетесь тем фактом, который отвечает на вопрос, создаём ли, утвердительно и решительно: да, создаём!

Но есть другой факт, который нельзя не отметить. В огромном количестве наша молодёжь стремится в техникум, стремится в инженеры. Это, товарищи, совершенно естественно. Мы индустриализируем страну. Нам нужны огромные кадры инженеров. Это верно. Верно. Но рядом с этим, товарищи, нам нужно многое другое. Нам, например, нужны огромные кадры медиков, людей, охраняющих здоровье страны. У нас их мало. И по сравнению с инженерами они поставлены в иные, гораздо более тяжёлые условия. По этой причине на медицинские факультеты молодёжь идёт не очень охотно, как вы сами об этом знаете, как об этом свидетельствуют многие из преподавателей, из профессоров. Я уже упомянул о том, что инженеры нужны. Не меньше нужны и медики — специалисты по болезням детским, по гигиене и т. д.

Нужно какое-то правильное распределение сил. Нужно молодёжи нашей идти всюду, где не хватает культурных сил, которые могут перестроить и уже перестраивают нашу страну.

Я мог бы привести ряд фактов, когда студенты из медицинских школ перескакивают в индустриальные техникумы. Мог бы указать и такой факт, что вот человек выучился на врача, уехал куда-то, живёт там, лечит плохо, на него жалуются. Да он и сам знает, что он плохой врач. Он пишет, что «меня медицина не интересует, я чувствую склонность к литературе». Тем не менее он там остаётся и делает своё дело.

Я не стану останавливаться на таких фактах. Но у меня их очень много.

Товарищи, вопрос, который я поставил, — это вопрос огромной важности. Медицина — наука, которая охраняет здоровье страны. В руках медицины здоровье детей, тех, которые через несколько лет станут на ваше место. У нас немного, очень немного старых талантливых специалистов, и они постепенно вымирают. Они тем не менее создали огромное и прекрасное наследство. Но вот они говорят, что пользоваться этим наследством наша молодёжь не умеет и что возможно такое положение, когда мы останемся с плохими врачами, очень плохими врачами не только в деревне, но и в городе. Тут что-то надо делать.

Я ещё раз повторяю, что для вас вопрос этот не может быть чуждым вопросом. Вообще для вас в этой стране нет ничего чуждого, не может быть ничего, на что вы не должны были бы отзываться. Сегодня вы комсомольцы, завтра вы партийцы, встанете на ответственные места. И вот мне кажется, что вам нужно обратить серьёзное внимание на эту сторону дела, заняться правильным воспитанием и распределением ваших сил.

Мы в области культуры немножко отстаём. Но в вашей молодёжи столько энергии, что не может быть ни паники, ни упрёков. Вы прекрасно умеете работать. Прекрасно работаете. Вас на всё хватит. Вы люди сильные, энергичные, понимающие революционные вопросы жизни и значение социалистического труда.

Я ещё раз повторяю: не может быть и не должно быть ни одного вопроса, который стоял бы вне вашего внимания. А затем, товарищи, я кончу, пожелав вам ещё более усилить вашу энергию, показать ещё больше прекрасного, героического труда, которым вы удивляете весь мир. (Бурные аплодисменты.)

Как и следовало ожидать, пролетариат взялся за работу по «Истории заводов» с ясным сознанием глубокой, культурно-революционной важности этой новой для него и трудной работы. Изображая свое дооктябрьское прошлое, рабочие отлично понимают, что ими создаётся история их класса — факт небывалый и возможный только в стране, где старый рабочий-большевик, хозяин и строитель социалистического общества, служит — и должен служить — учителем и воспитателем молодёжи в духе ленинизма. Понято работниками по «Истории заводов» и то, что их партия, давая всему миру пролетариата пример хозяйственного, социалистического творчества, даёт в форме истории своего прошлого превосходный урок революционного самообразования и самовоспитания пролетариям всех стран.

Сводка о состоянии работы по «Истории заводов» на 1 июля 1932 года даёт полную картину хода работ на 30 заводах. Особенно удачной, судя по первым главам рукописи, является работа по Ижорскому заводу. Это — подлинная история предприятия, начатого в XVIII веке, она пишется хорошим языком, в ней чувствуется умение авторов владеть архивным материалом и отличное знакомство с ним. Чувствуется также, что авторы знакомились с бытом XVIII–XIX вв. не только по прошлому Ижорского завода, но как будто и познакомились с мемуарами или другими книгами о далёком прошлом.

Такое ознакомление с эпохой — весьма хороший приём работы. Надо помнить, что стены и заборы завода не отграничивали его наглухо от общей жизни страны и что заводская жизнь полностью отражала в себе общие условия быта. За стенами завода жил его хозяин в хорошем доме, в просторных, светлых комнатах, обставленных множеством дорогих и прекрасных вещей, которые сделаны руками полуграмотных, полуголодных рабочих. По праздникам церковным, царским, семейным к хозяину съезжались гости, вкусно ели, много пили и нередко приглашали с фабрики для развлечения своих искусных гармонистов, певцов, плясунов, они развлекали сытых людей за стакан водки. Певцы, плясуны, музыканты жили в казармах тюремного типа, жили, как пленники, как люди другой расы, — низший сорт людей. Они родились в тесноте, в грязи, их матери после первого ребёнка наживали себе женские болезни, их дети нередко летними вечерами молча целые часы просиживали, глядя в окно хозяйского дома, откуда доносился весёлый шум и музыка, ликовала другая жизнь, целиком построенная на каторжном труде рабочих. И она была построена так бесчеловечно крепко, так уверенно нагло, что в течение четырёх-пяти десятков лет трудовой жизни лишь у немногих единиц рабочего класса вспыхивала мысль о их законном праве на «хорошую жизнь». Вспыхивала и бессильно гасла или же, возбуждая тоску, загоняла человека в кабак.

За стенами фабрики царил кабак, в кабаке сидел «целовальник», мещанин. Целовальником он был назван издавна и за то, что целовал царю крест, приносил присягу в том, что будет всемерно стараться спаивать крестьян и мастеровых водкой в царёвом кабаке. Целовальник был не одной пиявкой, которая сосала кровь фабричного народа, вокруг каждой фабрики такие пиявки плодились десятками. Они торговали разным мелким товаром, а также и крупным — женским телом. Понемножку сосали кровь рабочего и наиболее ловкие мужички окрестных деревень; насосавшись вдоволь, они становились у себя в деревне мироедами, кулаками, а переезжая в города, покупали купеческую гильдию, заводили маленькие заводики, фабрички и, с помощью божией, а также и чиновничьей, полицейской, начинали кровососать рабочего ещё более усердно и умело. Совместно со всеми пиявками рабочего класса действовали попы, убеждая рабочий народ, что он появляется на свет и живёт для того, чтобы покорно терпеть все невзгоды, все муки и страдания.

Вот приблизительно в каких условиях жил рабочий класс до Октября, до победы разума рабочего класса, воплощённого в Ленине и его учениках — интеллигентах и рабочих. Очень важно, товарищи, отмечать, как вспыхивали на фабриках и заводах искры этого разума и как от них разгоралось пламя, ныне освещающее путь к свободе всей мировой массы рабочих. Чем больше вы, товарищи, уделите внимания общей бытовой обстановке, в которой жил до революции завод, тем более ярко и величественно обнаружится дореволюционная работа ваша по организации партии большевиков, победа этой партии над политиканствующим мещанством, и тем более легко будет для молодёжи понять историческое всемирное значение той работы, которую вы теперь изо дня в день героически ведёте. Чрезвычайно важно отметить в рукописях отношение хозяев к материалу, к сырью. В этой линии наблюдается весьма характерное противоречие. На природные запасы сырья хозяин смотрел как хищник и разрабатывал их тоже как хищник — небрежно, неумело, размышляя так: «На меня хватит». Иначе он относился к сырью, полуфабрикату и товару у себя, на заводе, на фабрике. Тут он обнаруживал великую бережливость и скупость к тем копейкам, которые заплатил рабочему за обработку сырья. За небрежность работы, за брак рабочих или штрафовали или «вышибали» с фабрики, и чувство ответственности перед хозяином за работу внушалось страхом лишиться заработка. Факты этого порядка следует отмечать — они могут быть поучительными для той рабочей молодёжи, которая вчера явилась на фабрику из деревни и не способна ещё понять, что небрежное отношение к станку, материалу и обилие брака компрометирует рабочий класс как хозяина.