Читать онлайн «Новые Мученики Российские». Страница 4

Осенью 1917 г. образовалась отдельная от России Украинская Держава, а вслед за этим в Киев провозгласилось и временное правительство, для всей Украинской церкви. Во главе этого церковного правительства встал бывший на покое Архиепископ Алексий Дородницын.

Образовавшееся самочинное церковное украинское правительство, или как оно называлось "рада", начало переустройство всего уклада церковной жизни в отделенных радой украинских епархиях. Во все духовные консистории были посланы "украинские комиссары". Воспрещалось поминовение за богослужением Всероссийского Патриарха Тихона, а вместо него приказывалось поминать "всеукраинскую церковную раду", возглавляемую Архиепископом Алексием. По адресу Киевского Митрополита Владимира самозванные духовные комиссары высказывались весьма грубо и оскорбительно.

В это время Митрополит Владимир присутствовал в Москве на Всероссийском Церковном Соборе, а Киевские "комиссары в рясах" обсуждали вопрос о недопущении своего Архипастыря Митрополита Владимира в Киеве - "цю ни к чему людыну", как они грубо выражались о нем по-украински.

Все эти самочинные деяния рады встревожили все православное Киeвскoe население. Собралось многолюдное собрание киевских приходских советов, на котором постановили всеми силами протестовать против самочинной антиканонической попытки создать автокефальную украинскую церковь.

{17} Вскоре после описанных событий Митрополит Владимир возвратился из Москвы с Церковного Собора в Киев и тогда началось со стороны врагов Церкви всяческое глумление над семидесятилетним Старцем-Митрополитом.

Первоначально бунтовщики явились в покои Митрополита с грубым требованием об уходе Владыки из Киевской Митрополии.

Приводим акт неслыханного дотоле в православно-христианском мире оскорбления:

"Девятого сего декабря 1917 г. в два часа дня по поручению, будто бы, центральной рады, заявилась ко мне комиссия во главе с назвавшим себя председателем украинской церковной рады священником о. Маричевым и депутатами: прот. Н. Шараевским (новый лжемитрополит) свящ. П. Тарнавским, свящ. С. Филипенком, дьяконом Ботвиненко и иеродиаконом Порфирием и каким то военным, и после речи о. Маричева было мне заявлено словесное постановление рады о том, чтобы был удален из Киева Преосвященный Никодим Епископ Чигиринский, чтобы немедленно вступили в должность членов консистории вновь назначенные, а так же предложено выехать из Киева и мне. Желая иметь письменное заявление об этом со стороны поименованной депутации, я позвал личного своего секретаря и предложил ему записать это требование депутатов и чтобы последние подписались под ним, но они категорически отказались от этого. Этот акт подписали: Владимир Митрополит Киевский. Секретарь А. Левков".

Вскоре после, этого грубого акта произошел в покоях старца Владыки новый случай. Между 10-12 часами ночи, в лаврскую квартиру Митрополита явился член церковной рады священник Фоменко в сопровождении военного и с неожиданною ласковостью стал предлагать Митрополиту Владимиру патриаршество в украинской церкви.

Митрополит выразил удивление по поводу такой перемены фронта: то от него требуют в три дня уехать из Киева, то предлагают быть украинским патриархом. Но через несколько минут секрет этой ласковости открылся. Ночные посетители потребовали, чтобы хозяин выдал из средств митрополичьего дома сто тысяч рублей.

И когда Митрополит заявил, что эти средства принадлежать всей епархии, которая одна только и может распоряжаться ими, то поведение гостей резко изменилось и сделалось настолько угрожающим в отношении к одинокому Архипастырю, что он поспешил пригласить чрез келейника монастырскую братию {18} чтобы удалить непрошеных ночных посетителей, но последние безобразничали в митрополичьих покоях еще часа полтора.

Каково было душевное состояние в эти дни тяжких испытаний Киевского Святителя митрополита Владимира, можно судить из рассказа свидетеля очевидца. (Подпоруч. Кравченко).

12 декабря 1917 г. во время приема, Владыка обратился к последнему с такими словами: "Я никого и ничего не боюсь. Я во всякое время готов отдать свою жизнь за Церковь Христову и за Веру Православную, чтобы только не дать врагам Ее посмеяться над Нею. Я до конца буду страдать, чтобы сохранилось Православие в России, там где оно началось". Сказав эти слова, Владыка Митрополит сильно и горько заплакал.

В Киево-Печерской Лавре в это время расположился бывший Владимирский Архиепископ Алексий Дородницын. После революции паства из Владимира его прогнала за дружеские отношения с Распутиным. Изгнанный из епархии, Дородницын, украинец из Екатеринослава, перекочевал в Киев, где в тумане революционных настроений назревало стремление к автокефалии, к независимой от Москвы Церкви.

Устроившись в Лавр, арх. Алексий стал мутить монахов украинцев и возбуждать их против Митрополита Владимира в надежде добиться его увольнения и самому сеть на его место. Монахи стали притеснять Митрополита, сначала в мелочах. Случалось, ему нужно куда-нибудь съездить, а монахи не дают лошадей и заявляют: "Владыка Алексий на лошадях уехал". Положение создавалось для Митрополита Владимира тягостное и когда к нему приехали другие два архиерее он просил их как-либо вразумить бесчинника. Но их некоторые усилия оказались напрасными. Дородницын создал для Митрополита Владимира такое положение, что он чувствовал себя в митрополичьих покоях в Лавре, как в осажденной крепости.

Митрополит Владимир был глубоко честный, прямой и стойкий человек. Он не подчинился никаким требованиям группы людей, беззаконно собравшихся в Киеве в украинской церковной раде под главенством Apxиeп. Алексия Дородницына, которого Митрополит Владимир считал величайшим и тяжким церковным преступником и мятежником, в чем Apxиeп. Алексий сам сознался и раскаялся перед церковью уже изгнанный украинцами же (Умер в Новороссийске от паралича сердца в январе 1920 г.). Даже под угрозой лишения жизни Митроп. Владимир не подчинился незаконным требованиям, что он и доказал своею мученической смертью, которой он мог бы избежать если бы захотел укрыться от врагов и убийц.

{19} В январе месяце 1918 г. в Киеве началась гражданская война. Положенное начало гонения и преследования Митрополита Владимира озверевшими его же бывшими духовными детьми, продолжалось и завершилось убийством Владыки во время обладания Киевом сатанистами изуверами.

Красное знамя революции - эмблема крови и сатанизма, позорно развевающееся с 1917 г. над Poccиeй, всюду, где появится, влечет за собой потоки неповинной человеческой крови, произвол, братоубийство, а также разрушение святынь и храмов Божиих.

В борьбе двух вражеских партий за обладание г. Киевом многие Киевские обители и храмы подвергались обстрелу и в значительной степени пострадали. На долю же Киево-Печерской Лавры выпали исключительные дни страданий и гонения. С 15 января в Лавру начали попадать ружейные пули и снаряды, а с 22-го января канонада усилилась и Лавра оказалась под жестоким обстрелом со стороны большевиков, предполагавших, что с лаврской колокольни за ними происходит наблюдение, но в действительности колокольня была заперта, и в Лавре в то время никаких войск не было.

Обстрел же большевиками церквей и колоколен обычное явление всюду, где они ведут войну.

От снарядов значительно пострадали Великая Лаврская церковь и колокольня. Снаряды попадали внутрь церкви и производили значительные повреждения. 23-го января вечером большевики овладели Лаврой и тогда начались в Лавре дикие насилия и варварства. Вооруженные люди врывались в храмы в шапках на головах, с папиросами в зубах. С криком и площадной бранью производили обыски даже во время богослужения и ругались и кощунствовали над Святынями.

Монахов-стариков раздевали и разували на дворе, издевались над ними и секли нагайками.

Во время обысков происходил повальный грабеж.

В то время, когда большевики обстреливали Лавру, Митрополит Владимир молился Богу или в храме, или у себя в покоях. Последнюю литургию Владыка служил 21-го января в воскресение в Великой Лаврской церкви. 24-го января Митрополит в той же церкви служил акафист Успению Божией Матери. Это последнее служение в церкви накануне расстрела Митрополита Владимира по наблюдению сослужащих Владыки, отличалось особенной задушевностью и проникновенностью.

Ночь на 25-е января была тревожная. В эту ночь было произведено нападение четырех вооруженных мужчин и одной {20} женщины в одежде сестры милосердия на квартиру наместника Лавры. Грабители произвели тщательный обыск, забрали ценные вещи ли все, что находили в келлии, пили чай, а глубокою ночью трое из них выходили "на разведку" и в то время ограбили деньги у казначее и у благочинного.

Днем 25-го января три вооруженных солдата произвели обыск в митрополичьих покоях, и, не найдя ничего ценного, взяли из несгораемой кассы золотую медаль. Вечером вновь явилось в Лавру пять вооруженных людей. Один из них одетый в черную кожаную тужурку был комиссаром. Все они накануне (24-го января) уже были в Лавре и обдали в лаврской трапезе. Комиссар, бывший тогда в матросской фуражке, остался недоволен лаврским черным хлебом, бросил хлеб на пол и закричал на всю трапезную: "разве я свинья, чтобы есть такой хлеб?" - Монах трапезник ответил: "у нас господа, лучшего хлеба нет, какой нам дают, тот мы подаем". Трапезник монах Ириней свидетельствует, что 24-го января вечером эта партия вооруженных людей вторично была в лаврской трапезной. Матрос был пьян и говорил в трапезной: