Читать онлайн «Книга жизни». Страница 17

Чтобы принизить значение Низами, автор высказывает такую "мысль", что в XII веке азербайджанская культура была монополией инонационального влияния, а "Пятерица" Низами была написана на основе арабо-фарсидских легенд. Так было и с Хагани, так было и после Низами" (стр. 170).

На протяжении всей книги "Азербайджан" и "азербайджанское" употребляются с частицами "также", "тоже", но когда речь идет о трагических страницах истории (скажем, о монгольском нашествии), то мы выходим на первый план...

Говоря о тебризском искусстве XVI века, автор "забывает" тебризскую школу миниатюрной живописи, но чуть позже становится ясно, что это необходимо ему, чтобы пространно поговорить об "армянской школе миниатюры".

Еще одно "откровение" автора: "из XIV-XVI веков до нас дошло только два имени: Иоанн Воротнеци, Мохаммед Физули" (стр. 176) - комментарии, как говорится, излишни.

По мнению автора, термин "азербайджанский язык" впервые употребил Мирза Казымбек. Ранее, мол, наш язык именовался "татарским" и "туземным" (стр. 236). Он забывает такую "мелочь", что азербайджанский язык - ветвь группы тюркских языков - азербайджанский тюркский. Что касается термина "азербайджанский язык", то впервые его употребил Гатран Тебризи за семь веков до Мирзы Казымбека...

Множество фактических ошибок вызвано искусственной параллелизацией особенностей истории и общественной мысли народов трех республик. Это заставляет автора прийти, например, к выводу, что "теоретическая мысль в Армении, Азербайджане и Грузии XIII-XVI ее ков переживала большой упадок" (стр. 177]. Но ведь для Азербайджана это как раз годы подъема: это годы записи дастана "Китаби Деде Коркут", стремительного развития письменности на родном языке, объединения азербайджанских земель со стороны государств Кара-коюнлу, Аккоюнлу, Сефевидов, возникновения значимых философских творений, появление таких титанов поэзии, творивших на азербайджанском языке, как Гази Бурханаддин, Насими, Хатаи, Физули, строительства крупнейшей обсерватории, работавшей под руководством великого Насиреддина Туси, расцвета городов, разработки систем образования - можно ли считать такой период - периодом упадка?

С понятным патриотическим энтузиазмом, говоря о "Давиде Сасунском", автор словом не обмолвился ни о всемирно известном "Китаби Деде Коркут", ни о других наших героических и любовных эпосах.

Наконец можно ли простить ученому, выпускающему книгу в столице страны на русском языке, такое количество фактических ошибок в именах, названиях, датах.

Вместо "Саиб Тебризи" мы читаем "Сеид Тебризи", вместо "Натаван" "Нотаван", вместо "Навваб" - "Навват", вместо "Калила и Димна" - Калил и Димна"... Автор путает имя Насими с именем его учителя Наими.

Крайним выражением односторонности подхода является его вывод: "Эти народы (разумеется, армяне и грузины. - С. Р.) знали раннесредневековый позднесредневековый период собственной культуры" (стр. 84). Ну, конечно же, азербайджанцы ничего не могли знать о своем прошлом!

Один из характерных признаков армянского и грузинского Ренессанса Г. Апресян видит в том, что деятели культуры этих народов были знакомы с античными греческими поэтами. Соответственно предполагается, что азербайджанские поэты не были знакомы с античной культурой. По-видимому, следует думать, что философские сочинения, в которых часто упоминаются античные поэты, великая поэзия Хагани, связанная с греческими традициями, как и с традициями Востока, один из шедевров мировой литературы поэма "Искендернаме" Низами Гянджеви, в которой выведены образы античных философов и Александра Македонского, созданы не в Азербайджане, а в некоей другой стране...

Автор подробнейшим образом говорит о шедеврах армянской и грузинской архитектуры и только походя отмечает, что "немало ханских дворцов, мечетей и крепостей было сооружено и в Азербайджане" (стр. 83). Почему именно ханские дворцы, мечети, крепости? Почему не Нахичеванские ансамбли - величественные памятники материнству, почему не города, которые и сегодня раскрывают перед нами культурный облик того времени? Почему не Худаферинский мост и Сынык-кёрпю, Красный мост, возведенные через реки Куру и Аракс, почему, наконец, не многочисленные гражданские строения?... Почему все, что связано с Азербайджаном, интерпретируется автором с позиций, чуждых советской науке?... Писать о культуре другого народа - ответственно вдвойне. Это дело интернациональной важности. Когда ты пишешь о другом народе, ты должен проявить по отношению к нему особое уважение. Подобно тому, как гостя усаживают во главе стола, а не у двери. И не подобает принижать его, смотреть на него свысока, - принижение "гостя" может уронить самого "хозяина"... Таков нравственный кодекс кавказских народов!

* * *

Плохое знание материала, и как результат - многочисленные ошибки, свойственны и некоторым работам по истории, изданным в Дагестане. Как говорят в народе: нельзя бросать камень в темный колодец! Так например, Р. М. Магомедов в своей "Истории Дагестана" (Дагучпедгиз, 1968, на русском языке), повествуя о "Дагестанском (земли Северного Азербайджана того времени - С. Р.) походе отца Шаха Исмаила Хатаи, Шейха Гейдара, пишет: "И табасаранцы выступили против кызылбашей, и в союзе с азербайджанцами на левом берегу Рубаса наголову разбили их. Гейдар был убит" (стр. 120).

Автору невдомек, что кызылбаши и были азербайджанцами!

На 86 стр. той же книги мы читаем: "В Кахской долине и в Цахуре в VII веке была построена церковь и в этой области распространилось правление грузинских царей". Во-первых, грузинская церковь в Кахи была построена много позже, в VII веке и ранее здесь были построены албанские церкви. Во-вторых, какое отношение имеют эти события на исконно азербайджанских землях к "Истории Дагестана"?

* * *

В книге "Моксевай Картлисай" ("Обращение к Грузии", IХ век) есть интересное сообщение о событиях, произошедших в эпоху Александра Македонского: "... когда царь Александр изгнал племена из потомков Лота и оттеснил их в северную страну, нашел бы сведенные племена бунтурков, которые обитали по течению реки Мтквари (Куры - С. Р.) в четырех городах и (окрестных) селениях" (См.: Материалы по истории СССР. М., 1985, стр. 67). В книге указаны и названия этих городов (Саркике, Каспи, Урбниси, Ордзоне и крепости вокруг них).

Здесь же говорится о племенах гуннов, пришедших на эти земли.

К сожалению, авторы и редакторы книги "Материалы по истории СССР" не поняли этнонима "бунтурк", заключив, что оно "пока не раскрыто". Совершенно ясно, что речь в данном случае идет о тюркских племенах, и известны работы азербайджанских ученых, посвященных данному вопросу. Грузинский источник подтверждает, что в современной Борчалинской впадине и в районе Каспийского моря жили оседлые тюркоязычные племена: здесь существовали их города и крепости.

В указанной работе, безоговорочно принята версия армянских ученых о Сунике как армянской земле (см. указ. соч. стр. 71). В действительности Суник являлся территорией Албании, на что указывается в наиболее авторитетном источнике, "Истории Албании" Моисея Каланкатуйского.

По Страбону, Кура имеет следующие притоки: Алазань, Сандотан, Рета и Хан. Два из названий сохранили тюркскую этимологию, что позволяет говорить о том, что еще до нашей эры здесь жили тюркские племена (А л а з а н название одного из тюркоязычных племен, - С. Р.). Однако иные авторы при анализе этимологического смысла исходят из внешней похожести. Так, в указанной выше книге можно прочесть: "Название Кура... по-видимому, иранского происхождения" (стр. 11), в то время как не вызывает сомнений, что слово это происходит от азербайджанского слова "кюр" (бурный, буйный) или "гюр" (громкий, сильный).

В той же книге отмечается, что местное население Ассирии называют субарами. Известно, что население государств Манна и Мидия также называлось субилами, сибарами. (Имя брата правителя Манны, Азана, жившего в VII1 в. до н. э., было Уллуссу. Эти имена с этимологической точки зрения весьма интересны). Думается, неправомерно связывать субаров с алородиями и соответственно с иберо-кавказскими народами. К сожалению, подобная непоследовательность, нелогичность встречается в ряде работ.

В книге Гамит Зубейир Кошая "К истории Эрзерума и его окрестностей" (Анкара, 1984 г.) субары признаются наиболее древним населением Восточной Анатолии, при этом указывается, что они не могут относиться к индоевропейским и семитским народам. Хетты (или хититы) называли субаров хурритами.

В 1500 году до н. э. субары на территории современной Армении и Восточной Анатолии создали государство Ганидалбах. Характерным субарским именем, дошедшим до наших дней, является Мурад. В научной литературе неоднократно отмечалось что Кахетия была в свое время территорией Албании, но некоторые грузинские историки до сих пор оспаривают этот факт. (См.: Материалы по истории СССР, стр. 35).

Во многих книгах и статьях все "восточное" на территории Кавказа индентифицируется с "иранским", а тюркско-азербайджанское начисто исчезает. Так, Е. Д. Кузнецов в своей статье о Нико Пиросмани (См.: Примитив и его место в художественной литературе, культуре Нового и Новейшего времени. М., "Наука", 1983, стр. 122), касаясь художественных особенностей творчества художника, отмечает мощное влияние Востока. Однако, влияние это он почему-то называет иранским. Думается, в рамках иранской империи следует различать специфические проявления фарсидской и азербайджанской культуры, - если не замечать и не обнаруживать этих различий, то мы не сможем всесторонне разобраться в сложном и богатом духовном наследии: упрощение в термине невольно скажется и на упрощенном понимании художественной культуры. Что касается Тифлиса, который Джалил Мамедкулизаде уподобил "столице мусульман-азербайджанцев", то здесь речь может идти об очевидном влиянии азербайджанской культуры. Ведь следует признать, что азербайджанцы в те времена играли важную роль в спектре общественно-культурной истории Тифлиса. В самом Тифлисе и в его окрестностях всегда жило много азербайджанцев, сам Пиросмани родился и вырос среди азербайджанцев. Автор статьи пишет: "Особый интерес представляет вопрос о возможных источниках влияния. Влияние это нередко преувеличивалось вплоть до прямого отнесения живописи Пиросманишвили к иранскому искусству. Но оно, несомненно было: как чуткий художник Пиросманишвили не мог не реагировать на элементы иранской культуры, активно проникавшие в грузинскую (главным образом городскую) жизнь, заметно повлиявшие на бытовую музыку и поэзию. Помимо общего воздействия иранского прикладного искусства, чьи изделия были в изобилии рассеяны по Тифлису, влияние это могло осуществляться главным образом по двум каналам - двум проявлениям собственного изобразительного искусства". Говоря об этих двух формах проявлений, автор имеет в виду искусство иранского портрета (?) и иранской миниатюры (?), в то время как в самом Тифлисе широко были распространены именно образцы азербайджанского прикладного искусства.