Читать онлайн «Мнения русских о самих себе». Страница 3

Другой пример. В академии одного ученого в отделении предложили недавно в академики почти единогласно, — был один черный шар, — а в общем собрании белых голосов шаров оказалось менее, чем было членов в предложившем кандидатуру отделении. Иными словами, часть предложивших без церемонии вотировала немедленно против своего же собственного кандидата!

Я собирал отзывы отрицательные. Можно, конечно, легко собрать такой же том высказываний противоположных о том, что «матушка Россия всем державам голова», что, мол, «всех шапками закидаем», что наша литература теперь, благодаря Максиму Горькому, первая в мире, а по музыке мы, имея Мусоргского, можем считать Россини и Мейербера дрянными пошляками, что мы одни христиане и т. д. Предоставляю этот сбор другим — audiatur et altera parsi[6].

Мною нарочно приведены отзывы по всем отраслям нашей культурной деятельности. Из них видно, что если администрация и высшие сферы у нас подвергались и подвергаются резкой критике, то, по мнению своих же людей, столь же много недостатков у нас и в обществе, и в народе, и в печати и проч.

Некоторые отзывы но своей резкости, повторяю, имеют характер boutades (шутки), но я не счел нужным их исключать. Само собою, не все дурно в России. У нас есть не только отличная осетрина и превосходный строевой сосновый лес, но и хорошее устройство аптек, удивительно выносливые казачьи лошади. Мы имеем замечательную пехоту, и наша армия правда, впервые организованная иностранцами, научившими нас многому полезному, не уступает лучшим заграничным, а по духу может быть даже и превосходит их.

Я могу указать на другие явления. Меня поразило еще в Крымскую войну, когда я был гимназистом, то приветливое и великодушное отношение, которое существовало к пленным, а тогда Россия была, конечно, менее образована, чем теперь. Примеры высокой честности также нередки. Не говоря о разных вахтерах и артельщиках, через руки которых проходят безущербно миллионы; случаи, что простые мужики находят почтовые сумки с деньгами, оброненные пьяными почтальонами с повозок, и приносят их, не требуя награды, вовсе не исключительные. Я знаю пример, как один почтовый чиновник повесился, расстроенный тем, что подмочил присланные ему почтовые марки, чем причинил ничтожный убыток казне. Рядом с массою интриганов я лично встречал чиновников, которые умоляли не давать им повышения, не чувствуя в себе силы занимать более ответственные должности, и т. д.

Вообще отдельных случаев честности, добросовестности, даже героизма можно насчитать сколько угодно, но эти приятные и даже нередкие исключения не изменяют жестокости общих статистических и логических выводов, и моя книжечка заставит, быть может, многих пораздумать, а некоторых и стать смиреннее.

Я уже написал два кратких руководства для чинов не ниже XIV класса: «Краткую географию России»[7] и «Азбуку Отечествоведения»[8]. Предлагаемая хрестоматия может служить для них хорошим дополнением и иллюстрацией, но на более серьезной подкладке.

В системе расположения цитат я держался логической связи между предметами, входящими в каждый раздел. Там же, где об одном и том же предмете имелось несколько мнений, я расставлял их в хронологическом порядке (по авторам), чтобы показать, как взгляд на тот же вопрос изменялся во времени.

Цитаты поэтому нужно читать внимательно. Нельзя упреки, относимые, например, к царствованию Петра или Екатерины, применять буквально к нашему времени. Даже эпоха Николая I отошла уже в историю. Если я привел много цитат из старого времени, то только для того, чтобы показать, что вся наша цивилизация — это слой лака на старом огромном деревянном сооружении. Общий характер наших недостатков, нашей некультурности не изменился вовсе с веками. Да народы и не живут временем одной человеческой жизни — годы для них короче, чем недели в жизни отдельного человека.

Злобы дня я по возможности избегал. Прелести современности достаточно всем очевидны. Для полноты обозрения приведены, впрочем, цитаты из гр. Толстого, Максима Горького, кн. Мещерского и других современных и модных писателей.

Есть, конечно, в книге и неравномерности; так приведено, благодаря превосходному труду г. Барсукова, относительно много отзывов и размышлений Погодина, редкого по здравому смыслу писателя, которого, по наивности, большинство наших журналистов считает только квасным патриотом и «несомненным врагом прогресса»! Я избирал преимущественно мнения известных, особенно выдающихся писателей или государственных людей; отступления допускались лишь для немногих случаев, по вопросам, о которых следовало упомянуть, а отзывов первоклассных умов под рукою у меня не было. Надлежащие пополнения могут быть сделаны при последующих изданиях книги, если она удостоится перепечатки.

Отзывы таких иностранцев, как Крыжанич, Дибич, Канкрин, я причислил к русским, ибо это были, строго говоря, русские деятели. Некоторые любопытные мнения иностранцев, поясняющие отдельные вопросы, я привел в сносках[9]. Алфавитный указатель имен позволяет легко оценить обширность затронутого материала и мое беспристрастие. Я нарочно даже держался более мнений писателей консервативных, так как отзывы их чаще исходят из сердца, чем из желания поострить.

Мне все-таки могут поставить в укор краткость и неполноту моей хрестоматии. Конечно, расширить ее цитатами и новыми разделами было легко. Однако добросовестно увеличить ее объем возможно только внимательным чтением еще в течение десятка лет, а нахватать случайно и наскоро цитат я не мог, не сделав книгу скучною для чтения и недостаточно рельефной.

Господа журналисты не преминут, наверное, выругать мою книгу, как выбранили и остальные, но я убежден, что они тайком будут ее покупать и в течение многих лет черпать оттуда свою премудрость, тщательно скрывая источник.

Составитель

С.-Петербург, 1 февраля 1904 г.

Первое издание предлагаемой книги разошлось очень быстро, несмотря на то, что выход ее случайно совпал с неожиданно начавшейся войною, поглотившей все внимание общества.

Краткость срока послужила, вероятно, причиною, что наши критики и даже рецензенты не откликнулись по поводу книги, тогда как немецкая печать высказала свое мнение.

Из отечественных отзывов внимания заслуживают немногие.

Г-н Демчинский сделал такое лестное для меня вступление:

Всегда любил я его прекрасное, полное жизни, остроумия перо. Даже когда вступали мы с ним в пререкания, приятно было читать его ответы; они всегда жизненны и интересны. С ними можно сцепиться зуб за зуб и все-таки, как мне кажется, не услышишь ни одной оскорбительной пошлости, оскорбительной не только для оппонента, но даже и для самого читателя.

Но затем в целом фельетоне он осыпает меня всякого рода язвительными упреками за попирание будто бы всего святого и т. п. Еще резче отзыв «Московских Ведомостей», которые полагают, что книжка моя порадует японцев! Японцы по-русски, однако, не читают, а если в означенных словах заключалась инсинуация, то она не имеет ровно никакого смысла, потому что хрестоматия была напечатана, а тем более составлена до войны.

И от частных лиц я успел получить на словах и в письмах те же наивные замечания, зачем выбираю только отзывы критические и сатирические. Но не те ли же замечания делались и всем нашим сатирикам, зачем, мол, описывали они только отрицательные стороны?

Буквально то же говорилось и по поводу картин покойного Верещагина.

Действительно, я избирал отзывы отрицательные, помня русскую же пословицу: «Хлеб-соль ешь, правду-матку режь», но не возбранял никому собирать и положительные. Из моей же хрестоматии видно, что у нас были уже попытки такого собирания. Нельзя, однако, обвинять меня в односторонности и тенденциозности; русское общество обширно и сложно, и, конечно, физиологию его в одной книжечке не исчерпаешь.

В заключение скажу, что пример резкой критики отрицательных сторон русской жизни подавало, к чести его, само правительство. Я привел несколько подобных резолюций и изречений. Известно, что многие страницы петровского «Регламента духовной коллегии» сатирического содержания.

Вот еще подобные же образчики из XVIII столетия. По поводу злоупотребления у нас с казенными деньгами в указе Анны I Иоанновны адмиралтейской коллегии говорится, что начальник, допускающий злоупотребления, «есть невольник всякому своему подчиненному, принужден будет терпеть, манить, потакать и всяческие пакостные их дела, кражи и воровства, елико возможно, попускать и закрывать, боясь того, чтобы на него самого доносить не стали… а плуты и хищники охотно по его фарватеру следовать станут… понеже обыкновенно то чинится по древнему присловию: за что игумен, за то и братия…».