Читать онлайн «Филип из Поканокета». Страница 7

Не доверяя пилигримам, Филип оставил несколько белых заложников, чтобы обеспечить свое возвращение. Когда Филип и его люди приблизились к городу, группа плимутцев попыталась напасть на них, но эти попытки были предотвращены представителем властей, который потом, вместе с губернатором, участвовал в переговорах с Филипом. С общего согласия встреча состоялась в молельном доме. Филип предъявил обвинение пилигримам, заявив, что они нанесли ущерб плодородным землям его народа. Пилигримы, действовавшие в качестве третейских судей, посчитали предъявленные им обвинения несостоятельными и так как решением они не были удовлетворены, а удовлетворить пилигримов могло только полное лишение индейцев всех прав, то они потребовали, чтобы Филип приказал своим людям доставить в город имеющиеся у них боеприпасы и оружие, а уж суд решит, как с ними поступить. Мало того, Филип должен был уплатить стоимость переговоров, что составляло четыреста долларов.

Благочестивый доктор Мэзер утверждает, что Филип обязан был заплатить эти деньги, дабы возместить расходы, в какие была вовлечена колония из-за его наглых протестов. Интересно, стали бы пилигримы платить индейцам за все беды, которые они им причинили? Если да, то не иначе как путем их уничтожения. Судя по всему, Филип не хотел ссоры и пошел на компромисс. Стремясь умиротворить пилигримов, он действительно приказал некоторым из своих людей (кому не мог доверять) явиться с оружием к пилигримам, но те, за малым исключением, от этого воздержались.

Насколько же неправедны подобные действия со стороны тех, кто заявляет о своем дружелюбии, человечности и миролюбии по отношению ко всем людям! Не может быть, чтобы пилигримы были настолько лишены здравого смысла, что полагали, будто подобные действия приведут к миру, а не к постоянным ссорам. На самом деле они стремились не к миру, а к войне, что видно из второго Совета, который по приказу губернатора собрался в Плимуте 13 сентября 1671 года. Как известно, снова послали за Филипом, однако он на Совет не явился и в свою очередь обратился с жалобой к губернатору, который заставил Филипа направить ее в Совет. В то же время губернатор велел членам Совета придерживаться умеренной позиции и не принимать поспешных и опрометчивых решений. Однако уже 24 сентября стало очевидно, что положение изменилось к худшему — собрался новый Совет, и эти возмутители спокойствия, кои бесцеремонно вторглись в жизнь миролюбивого народа, предъявили Филипу следующие обвинения:

1. Он пренебрег их решением сдать оружие в установленное время.

2. Во многих случаях он вел себя слишком гордо и дерзко, отказываясь являться на Совет (когда за ним посылали), дабы установить взаимопонимание.

Какое оскорбление для его величия! Независимый вождь могущественного народа должен являться по первому зову своих соседей, когда они этого пожелают! И разве Филип не следовал решениям, принятым в Тонтоне, что в случае возникновения трудностей следует обращаться в Высший Совет Массачусетса, причем решений этого Совета должны придерживаться обе стороны? Разве для пилигримов что-нибудь значили такие решения? Нет! Будучи непогрешимыми, они, разумеется, не могут ошибаться!

3. Филип также обвинялся в том, что давал приют разным «бродячим» индейцам. Как можно предъявлять королю подобные обвинения, называя его подопечных бродягами, потому только, что люди эти им не нравятся? И вообще, какое право имели пилигримы судить: хорошие или плохие подопечные у Филипа? Не думаю, что Филипа когда-либо беспокоило, как между собой живут белые. Не было и такого, чтобы он выдвигал против них жалобы за то, что они общаются с кем хотят. Я также не думаю, что он называл их бродягами и бездельниками, ибо сам Филип был благороднее и выше своих обвинителей.

4. Четвертое обвинение было вызвано тем, что Филип отправился в Массачусетс и подал на пилигримов жалобу, чем настроил одну власть против другой.

Это обвинение скорее касается самих пилигримов, чем Филипа, и удостоверяет, что жалоба его была справедливой и вина ложится на самих пилигримов.

5. Филип был не так вежлив, как им бы этого хотелось.

Мы полагаем, что эти пришельцы очень раздражали Филипа, и он, конечно, время от времени отмахивался от них или не особенно обращал внимания на их предложения. Подобные обвинения не делают чести пилигримам.

Несмотря на старания пилигримов, этот Совет во всем, что касалось разоружения индейцев, завершился, как и предыдущие Советы, их поражением — пилигримам не удалось настоять на своем. Так закончились события 1671 года.

Как известно, пилигримы, не удовлетворившись таким положением, сочли необходимым послать к Филипу проповедника-индейца и к тому же предателя, который должен был обратить и самого Филипа, и его народ в христианство. Имя этого проповедника Сассамон. Я хотел бы спросить своих слушателей, разве не очевидно, что плимутцы стремились разжечь ссору с Филипом и его людьми? Разве не оскорбление прислать человека, которого индейцы считают бесчестным? Предателя, на которого взирают с отвращением? Мало того, по законам индейцев такой человек должен умереть, он обречен, и Филип убил бы его, если бы не отговорили советники. В марте 1674 года один из людей Филипа все же убил Сассамона, тело бросил под лед в пруд около Плимута, и сделано это было, безусловно, по приказу Филипа. Начались поиски, и вскоре схватили индейца по имени Патуксон и его сына Тобиаса, одного из советников Филипа. Их судили, но, как явствует из записей, судебный процесс был отложен, и оба индейца до суда, продолжение которого назначили на июнь, были взяты на поруки под залог в 400 долларов (на эту сумму были заложены земли). Наступил июнь, и теперь уже трое были привлечены к суду и осуждены. 3 июня все трое были казнены (через повешение или расстрел). Судя по всему, виновен был один, и, говорят, вину свою он признал, тогда как двое других до конца настаивали на своей невиновности.

Убийство этого проповедника привело к началу войны на год раньше, чем предполагал Филип. Последовавшие за этим события настолько возмутили Филипа, что он стал обдумывать, как отомстить пилигримам, ибо полагал, что белые пришельцы не имеют права наказывать его подданных и что подобные действия являются нарушением прежних договоров. Стоит вспомнить о том, как нагло и пренебрежительно вели себя белые по отношению к Филипу, не считаясь ни с чем, бросая вызов ему, его власти и авторитету, и мы не станем удивляться гневу Филипа. Проведав, что Филип возмущен, губернатор шлет к нему своих посланцев, дабы узнать, почему Филип намерен воевать против пилигримов, которые, по его словам, во всем поступают правильно и справедливо. Губернатор выражает желание заключить с ним новый договор. На это Филип ответил следующим образом: «Ваш губернатор — всего лишь подданный короля Англии Чарлза. Я не стану вести переговоры с подданным. Переговоры о мире я буду вести только с братом моим, королем. Пусть приезжает, я готов с ним встретиться».

Этот ответ заслуживает того, чтобы весь мир узнал о нем. Ни один принц не мог бы ответить с большим достоинством, не желая считать себя на одном уровне с низшими подданными короля и одновременно давая понять, что осознает свою независимость и намерен сохранить ее. Настало время пробуждения: одного из советников Филипа и двух других его людей схватили и убили подданные короля Чарлза. Филип не мог больше им доверять. До казни трех индейцев, обвиненных в убийстве Сассамона, ни Филип, ни его воины враждебности не проявляли, но говорят, что уже во время судебного разбирательства в индейских поселениях отмечалось передвижение вооруженных людей Филипа. Когда же о казни стало известно, Филип не мог больше сдерживать своих воинов. 24 июня молодые воины, убив скот и нанеся иной ущерб населению Суонзи, спровоцировали их ответные действия. Это явилось сигналом к войне, и, казалось, они добились того, к чему стремились, однако среди индейцев бытовал предрассудок, что потерпит поражение та сторона, которая сделает первый выстрел. Предрассудок, несомненно, заимствован у пилигримов. И все же первый выстрел был сделан индейцами, и произошло это в день поста, когда пилигримы возвращались из церкви. Индейцы обстреляли их, и несколько человек было убито. Существует предположение, что Филип не руководил этим нападением и был против него. Однако не подлежит сомнению, что он намеревался отомстить своим врагам и в течение некоторого времени старался объединить своих соплеменников, посылая гонцов ко всем вождям, которые, подобно Филипу, были возмущены действиями белых.

На совете Филип обратился к своим вождям, советникам и воинам с речью:

«Братья! Взгляните на эту землю, раскинувшуюся перед вами. Великий Дух дал ее отцам нашим и нам с вами. Посмотрите на бизонов и оленей — они кормят и одевают нас.

Братья, посмотрите на жен и детей наших. Они ждут, чтобы мы позаботились о них.