Читать онлайн «Русские святыни». Страница 14

Указанное различие сказалось и в исторических условиях принятия веры. Современный богослов пишет: "Возможность выбора веры, представившаяся в тот момент народам древнерусской державы, — уникальная особенность их судьбы, большинству языческих народов Европы в эпоху раннего Средневековья возможность избрать одну из мировых религий история не предоставила. У Руси этот выбор был".[53] Русских не заставляли — они выбрали религию сами.

Выбрав путь, Русь и дальше торила свою дорогу. Латинская (в будущем католическая) вера, например, имела богослужение на латыни. Это ставило в особое положение клир (священнослужителей), разводило людей на слой элиты, понимающей смысл богослужения на чужом для большинства европейского населения языке, и на народ, который являлся лишь "пасомым стадом", чернью. На Руси православие греческого образца вводило богослужение на местных языках.

Эта сторона носила принципиальный характер, и знаменитые моравские братья Кирилл и Мефодий в своей деятельности учитывали этот момент. Более того, славянские жития Кирилла и Мефодия, открытые в середине XIX в. Горским, содержат сведения о хазарской миссии просветителей. Впрочем, об этом говорится и в других источниках. Современные православные богословы весьма убедительно доказывают, что под хазарской миссией имелась в виду русская миссия, что первое крещение россов "произошло в Русии в 861 г., а крестителями их были святые равноапостольные Кирилл и Мефодий".[54] Это важно, поскольку введение христианства, славянская азбука связаны не только с просвещением, но и с реальным крещением русских. И русская задача обусловила и сделала необратимой задачу проповеди на местных понятных языках и невозможность сделать крещение насильственным актом. Коснувшись Руси, «ненасильственная» сторона православия была резко усилена.

Известно, что Кирилл и Мефодий, составившие славянскую азбуку, были и проповедниками христианства и именно в этом видели необходимость грамоты как средства достижения смысла божьего учения. Поэтому православие не выделяет столь сильно клир, богослужение ведется на местных языках, а проповедник-миссионер очень часто являлся и творцом местной азбуки. В этой связи вспомним хотя бы Стефана Пермского, творца коми-пермяцкой письменности и проповедника православия.

Римская церковь запрещала перевод Библии на живые языки и специальными решениями (927 и 967 гг.) оговаривала, что богослужение должно производиться там "ни в коем случае не по обряду болгарского" народа, либо русского или на славянском языке, но в соответствии с папскими установлениями и распоряжениями клириком, хорошо обученным в латинском языке. В "Житии Кирилла Философа" славянский просветитель резко спорит с такими установлениями: "Не на всех ли равно от Бога проливается дождь? Или солнце не так же сияет на всех одинаково? И не одним ли воздухом дышим мы все? И как это вы не стыдитесь, выделяя только три языка (древнееврейский, греческий и латынь. — Н. Б.), а прочие народы и племена обрекая на слепоту и глухоту?! Скажите мне: если рассуждать по-вашему, то не выходит ли, что Бог либо немощен и не может дать письмо всем народам, либо же просто завистлив и не хочет этого? Но мы знаем немало народов, имеющих свои книги и воздающих богу хвалу каждый своим языком. Это армяне, персы, авазги, иверы, согдийцы, готы, обры, турки, хазары, аравляне, египтяне и множество иных".

В борьбе за выбор религий сказалась и «языковая» сторона. Византийский монах Мефодий и подвизавшийся с ним его брат Кирилл, просветители славянских народов и творцы славяно-русской азбуки, внесли свою лепту. Русь выбрала, а в результате знаменитый русский поэт О. Мандельштам мог сказать: "Русский язык — язык эллинистический. По целому ряду исторических условий живые силы эллинской культуры, уступив Запад латинским влияниям и ненадолго загощиваясь в бездетной Византии, устремились в лоно русской речи, сообщив ей самобытную тайну эллинистического мировоззрения, тайну свободного воплощения, и поэтому русский язык стал именно звучащей и говорящей плотью… Эллинистическую природу русского языка можно отождествлять с его бытийственностью".

Уже выбор языка был показателен, если вспомнить сопряженные с ним культуры. Эллинское отношение к красоте творило высшее искусство мира, римское же искусство явно носило вторичный, подражательный характер. Эстетическое отношение к миру подразумевает любование этим миром, любовное отношение к нему, желание «заразить» этой любовью других. Итак, любовь и красота не только корни производных слов, но смысл эллинского отношения к миру, который как бы перетекал на Русь через греческое вероисповедание. Римское отношение к миру, где искусство подражательно и, следовательно, формально, язык богослужения непонятен, резко увеличивало значение формы, ритуала, механизма, хозяев этого механизма и требование подчиняться ему. Церковь Рима — это, в первую очередь, воля клира.

На Руси по-другому. Православие признает в язычестве предчувствие божества, и, желая заразить другие народы своим учением, видит в них не врагов, но будущих братьев и старается облегчить им переход в правильную веру проповедью на их языке. Католицизм подчеркивает отталкивающую, демоническую природу язычества и в миссионерской деятельности стремится подчинить дух и волю язычника. Да и трудно непонятную латынь сделать привлекательной для массы народа. Отсюда дух инквизиции: истребление еретиков, пытки, костры и принудительное крещение.

Поэтому в православии действует желание "не победить, но приобрести братьев по вере" (Григорий Богослов), и церковь строится как единое образование священнослужителей и мирян. На Западе речь идет о власти клира и епископов.

Стоит напомнить и о папизме, что в конце концов резко развело церкви. В 1054 году православие и католицизм разошлись, официально предав друг друга анафеме-проклятию. Ключевым вопросом несогласия явилось требование римской церкви придать статус первосвященника христианской церкви римскому патриарху — папе. Слово его должно было обладать принципиальным преимуществом по сравнению с другими патриархами, не говоря уже о клире и мирянах. Этот настрой римской церкви в конце концов обусловил принятие догмата о непогрешимости папы. На дальних подступах подготовки этого догмата ступенькой выглядело учение о «филиокве». Это латинское слово было добавлено к символу христианской веры, принятому на Вселенских соборах, и означало "и от Сына", т. е. Святой дух исходит не только от Бога-Отца, но и от Сына. За туманной для светского человека формулировкой стояло разрушение единобожия, ибо сын становится равен отцу. Появлялось как бы два источника мира и жизни, а не один. Политически это означало возможность появления и третьего претендента на божью власть и непогрешимость — римского папы. Эта претензия и была реализована в догмате о непогрешимости папы. Римская церковь выступила здесь не только с претензией на свою исключительность и подчиненность других церквей и миров, но и разрушила христианскую традицию соборно, т. е. на Вселенских соборах по любви и договоренности "общим духом" решать церковные вопросы. Русь, не принявшая латинства, сохранила в своем господствующем мировоззрении больший объединяющий дух, демократизм, соборность, преемственность традиций.

В традиции Русь также произвела свой отбор. Особой популярностью в чтениях русского книжника и в начале христианской эры, и в XIX–XX веках пользовались не все отцы церкви. В Европе выделили одних и, в первую очередь, Аврелия Августина. И трудно не увидеть связи между учением о предопределении Августина и учением о предопределении протестантски-буржуазных движений. На Руси явно выделяют другое и других. Так, в любом учебнике Закона Божия можно узнать, что православная церковь называет вселенскими учителями, т. е. учителями всей христианской церкви, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста. Самые важные богослужения в православной церкви, называемые литургией, служатся по чину (порядку), составленному Василием Великим. Сокращенный вариант этой службы зовется литургией Иоанна Златоуста. Реже служится литургия Григория Богослова. Если добавить к этой троице Григория Нисского, то мы получим наиболее определивших развитие православия учителей, теоретиков христианства (Григорий Богослов председательствовал на П Вселенском соборе 381 г., принявшем пять членов Символа веры — основных догм христианства, а участник этого Собора Григорий Нисский разрабатывал учение о Духе Святом), теоретиков и организаторов монашества (они привили монашество на Востоке, и устав Василия Великого действовал на Руси), пропагандистов (звание Златоуста говорит само за себя).

Василий Великий, или Кесарийский (330–379), епископ Кесарийский, его брат Григорий Нисский (336–394), епископ Нисский, друг Василия Григорий Богослов, константинопольский патриарх, или другое его имя Назианзин (он родился в Назианзе, годы его жизни 330–390), получили название Каппадокийской школы (Каппадокия — провинция в Малой Азии, откуда родом все трое). Иоанн Златоуст (347–407) — константинопольский патриарх. В главном их воззрения одинаковы. Именно Григорий Богослов дал новую ортодоксию с полной ясностью и в совершенном выражении. Василий Великий ввел ее победоносно в церковную политику, Григорий Нисский дал ей полное теоретическое обоснование, Иоанн Златоуст широко ее распространял и проповедовал. На Руси они были популярны не только тем, что дали чин богослужения и монашества, но и тем, что их много читали, особенно «Шестоднев» Василия Великого, его поучения и проповеди, как и проповеди Иоанна Златоуста. Все четверо отличаются высоким уровнем эллинской образованности и очень ценят классическую античную культуру. "Красноречие их дышало силою огня". Григорий Богослов говорил в своей речи над гробом Василия: "Полагаю, что всякий, имеющий ум, признает первым для нас благом ученость". Христиане нередко ругали древнюю философию и науку, видя в ней соблазн и возможность умалить христианское учение: все четверо названных отцов церкви не только сами отличались великолепным античным образованием и гордились им, но и стремились в своих проповедях и трудах преодолеть предубеждение против светской учености. Каждый стремился быть любителем мудрости, не скрывал уважительного отношения к древней и светской учености. И их творчество, конечно, способствовало уважительному отношению к античной учености на Руси.