Читать онлайн «Что нельзя купить за деньги. Моральные ограничения свободного рынка». Страница 15

На это можно было бы возразить, что приведенная аналогия неуместна. Судья, который берет взятку в обмен на вынесение несправедливого приговора, продает то, что ему не принадлежит, поскольку приговор не является его собственностью. А вот женщина, которая соглашается на стерилизацию за плату, продает то, что ей принадлежит, а именно – свою репродуктивную функцию. Если забыть о денежной стороне вопроса, то женщина, если она хочет подвергнуться стерилизации (или просто не рожает детей), не совершает никакого преступления, тогда как судья, выносящий несправедливый приговор, нарушает закон даже при отсутствии факта взятки. Некоторые считают, что если женщина имеет право добровольно отказаться от использования своей детородной функции, значит, она должна иметь право сделать то же самое за деньги.

Если мы примем этот аргумент, то нам придется признать, что сделка, предусматривающая плату за добровольную стерилизацию, не имеет со взяточничеством ничего общего. Поэтому для того, чтобы определить, может ли репродуктивная способность женщины являться предметом рыночной сделки, требуется прежде всего выяснить, о каком товаре в данном случае идет речь: должны ли мы рассматривать наши тела как имущество, которое нам принадлежит и которым мы можем пользоваться и распоряжаться как нам заблагорассудится, или же представление о человеческом теле как о наборе органов является проявлением самоуничижения? Это большой и спорный вопрос, который постоянно возникает по ходу дебатов о таких явлениях, как проституция, суррогатное материнство и покупка-продажа яйцеклеток и спермы. Прежде чем мы сможем решить, подходят ли рыночные представления для данных областей, следует выяснить, какими нормами должны регулироваться наша сексуальная жизнь и деторождение.

Большинство экономистов предпочитают не касаться вопросов морали, по крайней мере в экономическом контексте. Они говорят, что их работа заключается в объяснении поведения людей, а не в вынесении суждений о нем. Экономисты настаивают, что указание, какими нормами должен регулироваться тот или иной вид деятельности или как должна определяться истинная ценность того или иного блага, – это не то, чем они должны заниматься. Система ценообразования позволяет распределять блага в соответствии с людскими предпочтениями, но она не оценивает эти предпочтения с точки зрения их достойности, качества или соответствия сложившимся обстоятельствам. Однако, несмотря на показное стремление отмежеваться от данной темы, экономисты все чаще оказываются замешаны в вопросах, связанных с соблюдением норм морали.

Это происходит по двум причинам: первая связана с глобальными изменениями, вторая вызвана изменениями в подходах экономистов к пониманию предмета своих исследований.

В последние десятилетия рынок и рыночные отношения вошли в такие сферы общественной жизни, которые традиционно регулировались нерыночными нормами. Все чаще мы сталкиваемся со случаями установления рыночных цен на нерыночные блага. Предложение, с которым Барбара Харрис обращается к наркозависимым женщинам, находится как раз в русле данной тенденции.

В то же время экономисты придают новую форму своей науке, делая ее более абстрактной и амбициозной. В прошлом они имели дело исключительно с экономическими понятиями – инфляцией и безработицей, сбережениями и инвестициями, процентными ставками и внешней торговлей. Они объясняли, как государства становятся богатыми и как система ценообразования выравнивает спрос и предложение на рынке фьючерсов на свинину и другие товары.

Однако в последнее время многие экономисты ставят перед собой более амбициозные задачи. Экономика, утверждают они, не просто предлагает набор углубленных представлений о производстве и потреблении материальных благ, но и является наукой о человеческом поведении. В основе этой науки лежит простая, но всеобъемлющая идея: поведение человека во всех областях жизнедеятельности можно объяснить, если исходить из того, что люди принимают свои решения путем соизмерения затрат и выгод всех имеющихся вариантов и выбирают тот, который, по их убеждению, принесет им наибольшую выгоду или пользу.

Если эта идея верна, то все на свете имеет свою цену. Эта цена может быть явно выраженной, как в случае с автомобилями, тостерами и свининой. Или неявной, как в случае с сексом, браком, детьми, образованием, криминалом, расовой дискриминацией, политикой, охраной окружающей среды и даже самой человеческой жизнью. Закон спроса и предложения так или иначе оказывает регулирующее воздействие во всех этих областях.

Наиболее весомый вклад в поддержку данной точки зрения внес Гэри Беккер, экономист из Чикагского университета. В своей работе под названием «Человеческое поведение: экономический подход»[72] он отвергает старомодные представления о том, что экономика является «учением о распределении материальных благ». Живучесть традиционной точки зрения, по его мнению, объясняется «нежеланием признать подчиненность определенных видов человеческого поведения “холодному” экономическому расчету». В своей работе Беккер стремится избавить нас от этого нежелания[73].

По словам Беккера, люди действуют таким образом, чтобы максимизировать свое благосостояние, независимо от конкретного вида деятельности. Это предположение, «используемое безжалостно и неуклонно, формирует основу экономического подхода» к пониманию человеческого поведения. Экономический подход применяется независимо от того, о каких благах идет речь, и объясняет как принятие человеком жизненно важных для него решений, так и «выбор марки кофе». Он применим и к выбору партнера, и к покупке банки краски. Беккер продолжает: «Я пришел к выводу, что экономический подход является всеобъемлющим, применимым к любому поведению человека, будь то повторяющиеся или единожды принимаемые действия, прямо или косвенно связанные с деньгами; важные или второстепенные решения; эмоциональные или механические поступки богатых или бедных людей, мужчин или женщин, взрослых или детей, умных или глупых, больных или врачей, бизнесменов или политиков, преподавателей или студентов»[74].

Беккер не утверждает, что пациенты и врачи, бизнесмены и политики, преподаватели и студенты на самом деле осознают, что их решения регулируются экономическими императивами. Но это лишь потому, что мы часто не придаем значения мотивам наших действий. Однако тот, кто умеет подмечать ценовые сигналы, присутствующие в каждой жизненной ситуации, может увидеть, что любое наше поведение, казалось бы, далекое от материальных резонов, можно объяснить и предсказать путем рационального соизмерения выгод и затрат[75].