Читать онлайн «Марко Висконти». Страница 68

Позже в Милане, в Ломбардии и во всей Италии ходили сотни самых разных рассказов о кончине славного воина. Многие, как легко себе представить, намекали, что причиной его трагической смерти была мрачная история его любви. Кое-кто в угоду сильным мира сего, жаждавшим поскорей замять эту позорную историю, верил или делал вид, будто верит, что сам Марко, убив из ревности Биче, обратил кинжал против себя и выбросился из окна дворца наместника. Эти слухи были собраны и записаны некоторыми слишком легковерными или слишком боявшимися правды современниками Висконти. Лазарио, более осторожный, чем другие историки, пишет, что о смерти Марко нельзя сказать ничего определенного, что его обвиняли во многих грехах, в которых он был неповинен, и умалчивали о других, гораздо более вероятных.

Но за пределами Ломбардии, где люди не трепетали перед семейством Висконти, никто не сомневался, что Марко был убит по приказанию Адзоне и его братьев. Джованни Виллани, например, тот самый Джованни Виллани, который хорошо знал нашего Марко и вел с ним во Флоренции переговоры о продаже Лукки, прямо говорит, как умер великий воин. И, объясняя причины недомолвок и колебаний наших летописцев, тут же пишет следующие примечательные слова: «Все миланцы были потрясены коварным убийством мессера Марко, но никто не осмеливался говорить о нем».

Марко Висконти был с большими почестями похоронен в Милане, в церкви Санта Мария Маджоре, а супругу Отторино, как нам сообщает достоверный источник, перевезли, согласно ее просьбе, для погребения в Лимонту.

Граф и графиня дель Бальцо вместе с Лауреттой в то же утро выехали из Розате, направляясь в Лимонту на похороны Биче. По дороге их догнали домочадцы, находившиеся в Милане, которые были извещены о том, что родители Биче отправились в сторону озера Комо.

Те, кто прибыл из Милана, еще ничего не знали о судьбе Марко; они услышали о нем лишь в Севезо, где остановились переночевать на постоялом дворе. Никто не хотел верить, что Марко погиб, — ведь они совсем недавно выехали оттуда, где скорее, чем в любом другом месте, могли бы узнать такую новость. Лупо и Амброджо как раз обсуждали эти слухи с хозяином двора и некоторыми местными жителями, высчитывая, сколько времени прошло после их отъезда из Милана, когда прибыл гонец, посланный вслед за семейством графа дель Бальцо из Розате сразу после того, как там было получено роковое известие, но только теперь сумевший их догнать. Гонец, один из верных слуг Висконти, со слезами подтвердил сообщение о гибели своего господина. Отведя затем в сторону Эрмелинду, он передал ей письмо от Марко, которое, сказал он, было найдено на столе его господина. Сердце женщины, и без того истерзанное материнскими страданиями, не вынесло нового горя и ужаса: ее охватил озноб, в глазах у нее помутилось, по всему ее телу прошла судорога. Спрятав на груди письмо, которое в тот миг она была не в силах ни вскрыть, ни прочитать, она упала в кресло и, казалось, лишилась чувств.

Не теряя времени, Лупо вскочил на коня и поскакал прямо в Милан на поиски Отторино, которому он мог в такое время понадобиться. Все были поражены случившимся, но граф был потрясен и испуган несравненно больше других.

В самом деле, связь с Марко, который, как утверждали, был убит по приказанию наместника за тайные интриги, могла в тот миг заставить призадуматься человека и менее робкого, чем он.

Но Адзоне, сам напуганный размахом раскрытого заговора, счел за лучшее смотреть на все сквозь пальцы и не ворошить осиное гнездо, так что, не говоря уж о графе дель Бальцо, который был надежно защищен своим ничтожеством, многие близкие друзья Марко, самые ярые и влиятельные его сторонники, отделались только испугом.

Тем временем продолжались давно уже начатые переговоры о примирении Висконти с церковью. Папа, вернувший свое благоволение владыке Милана, выступившему против германского императора, не поверил или сделал вид, что не поверил слухам о том, что Адзоне повинен в убийстве своего дяди, и снял отлучение и с него, и с его семейства, и со всего города и округи. По этому поводу были устроены великолепные праздники и пиршества. Светские сеньоры, захватившие было церковное имущество, возвратили его духовенству, которое стекалось теперь в Милан со всех сторон. Среди вернувшихся был и законный аббат монастыря святого Амвросия Астольфо ди Лампуньяно, вновь поселившийся в своей прежней обители, из которой он был так надолго изгнан. Ему были возвращены все древние владения монастыря, в том числе и Лимонта. Едва приехав в Милан, он написал длинное письмо местному священнику, в котором похвалил его и всех жителей Лимонты за их верность законному господину, выразил сожаление по поводу испытаний, выпавших на их долю из-за самозванного аббата, которого он не преминул назвать раскольником, еретиком, чернокнижником, бесовским отродьем, и, наконец, самое главное, в возмещение понесенных ими убытков предоставил им новые привилегии и льготы.

Наши горцы с большой торжественностью вновь открыли свою маленькую церквушку.

Проснувшийся от долгой спячки колокол трезвонил три дня и три ночи, не умолкая ни на минуту. Мужчины и дети оспаривали друг у друга право звонить в колокол, влезали на колокольню, цеплялись за канат, били в медные бока колокола прутьями, камнями и чем попало. На улицах появились сплетенные из веток триумфальные арки, процессия шла за процессией, служба продолжалась с утра до ночи, и все это время церковь была переполнена. В заключение отслужили общую панихиду по всем погибшим в лихолетье, после чего прихожане попарно — мужчины впереди, женщины позади — отправились на кладбище, где опустились на колени и принялись читать молитвы. На лицах молившихся была написана торжественная скорбь по усопшим и тихая, молчаливая радость, потому что наконец пришло освобождение. Поминая умерших и убитых врагами жителей Лимонты, добрые люди то и дело обращали свои взоры на белый камень, появившийся недавно около часовни, на котором было написано дорогое всем имя.

Марта, стоявшая на коленях возле могилы своего Арригоццо, поднялась, чтобы уйти, но, проходя мимо белого камня, наклонилась над ним и поцеловала его с почтением и любовью. Жена сокольничего, а за ней и все остальные деревенские женщины последовали ее примеру. Лишь Эрмелинда и Лауретта, которые тоже были на кладбище, не смогли заставить себя это сделать, но вечером, спустившись по тропинке с горы, они вернулись сюда вдвоем и, никем не замеченные, стали плакать и молиться над белым камнем.

С тех пор их одинокие прогулки всегда кончались на кладбище.

Лупо не участвовал в празднествах: вместе с Отторино он отправился в Святую Землю. После смерти Биче и Марко молодой рыцарь не мог больше оставаться в родных краях. Сознание, что где-то рядом живет Лодризио, приводило его в ярость, он жаждал отыскать негодяя и схватиться с ним, убить его или самому расстаться с жизнью, но он обещал умирающей супруге не искать отмщения, и это обещание было для него свято. И вот, для того чтобы сдержать свое слово, он уехал на чужбину.

Но в эти дни в Лимонте очутился другой наш знакомый — Тремакольдо. Эрмелинда приняла его как близкого и родного человека в память о том, что он сделал и перенес ради бедной Биче.

Славный малый и обязательный участник всех празднеств и пирушек, он прожил больше восьмидесяти лет.

Эрмелинда скончалась в Лимонте через два года после описанных событий. Ее оплакивала вся деревня. Среди ее вещей было найдено последнее письмо Марко, которое она положила в шкатулку вместе с золотой цепочкой. Никто не мог догадаться, как там оказалась цепочка и что она означала. Об этом знали лишь жена сокольничего и его дочь Лауретта, но они не сказали ни одной живой душе.

Граф дель Бальцо прожил так долго, что видел, как умер Адзоне и его сменил Лукино Висконти. Граф пережил и его, и его наследника Джованни. О Марко тогда вспоминали уже лишь как о лице историческом, как о великом военачальнике и необыкновенной личности. Его имя произносилось с почтением и восхищением, и граф еще успел погреться в лучах его славы. В последние годы его жизни, когда в Миланской области все стало спокойно и можно было ничего не бояться, неизлечимый зуд хвастовства овладел им с еще большей силой. По его словам, выходило, что он был советником Марко, его самым близким другом, душой всех его предприятий.

— Если бы он положился на меня, — говорил он иногда с таинственным видом, — если бы он послушался меня… Но бог с ним, кое о чем лучше промолчать, и хотя с тех пор многое изменилось, все же лучше промолчать.

При этих словах он раздувал щеки и проводил рукой по лбу, словно в нем таились бог весть какие великие секреты.

А что стало с Лодризио? Я уверен, что читатель, неравнодушный к добру и злу и не лишенный сердца и души, жаждет видеть его наказанным. Даю вам слово, что и я желал бы того же. Но что делать? Нужно смириться с тем, что в истории не все идет так, как нам хочется. Вот что она повествует об этом негодяе.