Читать онлайн «За полвека до Бородина». Страница 46

Кадетам надлежало знать: как всякой фронт устроить — от фронта ефрейторов до полкового; как во фронте поступать, и какие обращения и еволюции делать, и к чему оные потребить; как маршировать; где, какое прикрытие употреблять; каким образом с дета–шементами и конвоями поступать; как лагерем становиться и его укреплять, и что при этом примечать надлежит. Как внутри государства маршировать, на квартиры становиться и из них выступать; как полк содержать в порядке и строгости; как суды производить и какие за погрешения класть штрафы.

От кадетов требовали: читать всех военных авторов и делать на них рефлекцы, сиречь отражение в аннотациях; рассуждать о всех знатных баталиях и акциях; рассуждать те погрешности, отчего они, сии баталии и акции, потеряны, а также и те случаи применять, отчего они выиграны.

Рассуждать о политических делах в Европе и о военных силах других держав, как дружественных, так и недружественных, и о последних особенно пространно.

Ежели экзерциция была первою ступенькой на лестнице воинского мастерства и ее надобно было уметь выполнять, то науку военную — ступеньку вторую — надо было разуметь и знать, а в той части, где должно было рассуждать, от кадетов требовалось и понимание всего изучаемого, проникновение в самую суть постигаемого ими предмета.

А овладение любым предметом и его осмысление было связано с другими науками, кои, в свою очередь, много способствовали пониманию сих непростых материй.

А этих наук и воинских художеств было немало, и были они и разнообразны и сложны.

Чему кадеты в Инженерной школе обучались, кроме уже нам известных — экзерциции и воинской науки… …«Механике, гидроулике и аэрометрии, архитектуре гражданской, географии математической, химии, основания экспериментальной физики показывать, натуральной истории, танцевать, фехтовать, верховой езде, арифметике и простой (алгебре, геометрии, высшей геометрии и о свойстве трех разсечениев конуса и о прочем; фортификации и рисовать».

Далеко не все в этом перечне понятно нам сегодня, и потому поясним то, что представляется туманным или маловразумительным, и то, что имело тогда иной смысл, чем сегодня.

1. Механика. В XVIII веке механикой называли и науку о машинах, включая и их создание, и науку о движении различных тел. Ее недаром называли «божественной механикой, обнимающей Вселенную и проникающей во все тайны земли и неба», как тогда говорили.

Механика пронизывала все естественные и точные науки, была необходимой и в баллистике, и в мореплавании, и на фабриках, и на мануфактурах. Ее методы и принципы господствовали и в «натуральной истории», так как ко всем процессам, происходящим в живой природе, тоже прилагалась механика, ее масштаб и ее принципы.

И потому не случайно одними из основополагающих книг считались сочинения того самого Христиана Вольфа, о котором вспоминал в беседе с Иваном Ивановичем Шуваловым Ломоносов, называя его одним из своих учителей.

Наиболее популярными были три книги Вольфа: «Разумные мысли о силах человеческого разума и их исправном употреблении в познании правды, любителя оной», «Экспериментальная физика» и «Начальные основания фортификации». На русском языке не все книги еще были изданы типографски и ходили в школе в списках.

К середине XVIII века механика добилась выдающихся результатов. Она основывалась на трудах великих ученых: Гюйгенса, Ньютона, Лейбница. Среди ее корифеев были светочи Петербургской Академии наук — Эйлер, Бернулли и Ломоносов, чьи труды также штудировались кадетами. Механика была одним из основных предметов и преподавалась в Инженерной школе все три года.

Важность механики определялась и тем, что «артиллерия сама собою не что иное, как часть механики, механика же есть наука тяжести и движения артиллерии, также не что иное, как наука производить движение помощию машин, огнем действующих».

2. Гидроулика и аэрометрия. Сначала о гидроулике. Напрасно было бы думать, что речь идет о гидравлике в чистом виде, то есть о законах движения и равновесия жидкостей, или о гидромеханике — одном из разделов механики, который изучает движение и равновесие жидкостей.

Гидроулика, как мы ее определили бы сегодня, включала гидроаэромеханику и инженерную гидравлику. Военные инженеры должны были знать законы строительства колодцев и каналов, уметь рассчитать подъемную силу паромов и мостов.

«Гидроулика», пояснялось в «Ордере» Шувалова, была нужна инженеру, «сколь часто случается ему делать плотины, шлюзы и машины для выливания воды, а не зная правил сей науки, будет подвержен великим ошибкам, отчего немалой вред и интересу быть может».

Что же касается аэрометрии, то сегодня такого термина уже нет. А означал он, применительно к военному делу, измерение сопротивления воздуха и влияния воздушных потоков на движение ядра или бомбы, вошедшее впоследствии в баллистику.

3. География математическая. Так называлась, как мы бы теперь сказали, комплексная дисциплина, включающая в себя: топографию, геодезию и картографию. Причем кадеты должны были прежде всего овладевать практическими навыками составления планов и карт.

4. Натуральная история. Этим названием определялся ряд естественнонаучных дисциплин, изучающих природу. Собственно, «натура» и означала природу, а естествоиспытателя называли «натуралистом». В более узком смысле слова «натуральной историей» называли изучение «трех царств природы»: ископаемых, растений и животных, то есть минералогию, ботанику и зоологию.

5. Арифметика, простая алгебра, геометрия и высшая геометрия. По мысли устроителей школы, математика была основой обучения и образования военных инженеров. Именно математике уделялось наибольшее число часов, а математическими методами и принципами было пронизано преподавание всех предметов. Интересно заметить, что зарплата в школе определялась важностию предмета. И потому учителя математики получали в год 800 рублей, политических наук — 600, а танцев — всего лишь 300.

Объяснялось это тем, что Шувалов считал математику «основанием всем наукам в свете». Ну а что относится до «фортификации и рисовать», то ясно, что наука о строительстве крепостей и укреплений являлась одной из главных в школе военных инженеров, а без умения рисовать (и, добавим, чертить) здесь нельзя было сделать ни шагу.

Для того чтобы картина постижения наук была полной, следует не забыть еще и о тех предметах, кои, не переменив своих названий, здравствуют и поныне: это гражданская архитектура, которая понималась не только как наука о гармонии зданий и сооружений, но и как зодчество, то есть строительство со всеми его практическими потребностями.

«Архитектура потребна инженеру потому, что во всех крепостях препоручается инженерам строение комендантских домов, гауптвахт, магазинов (складов), ворот, мостов и прочих тому подобных строений», — указывалось все в том же «Ордере».

Кроме того, изучались кадетами: химия — особенно в части изготовления взрывчатых веществ, и прежде всего главного из них — пороха; экспериментальная физика, тесно связанная с механикой и математикой; философия, основание богословия, грамматика российская, право, особенно «законы воинские», а также «политесные» дворянские художества, потребные в «благородном кавалерственном обиходе». Но как нам уже стало ясно, хотя бы из сведений об оплате труда учителя танцев, «политесные художества» ценились намного дешевле механики, математики и воинского дела.

Однако ж все сии премудрости изучались кадетами прежде, чем Миша Кутузов поступил в эту школу.

А к моменту его прихода программа обучения стала еще разнообразнее и сложнее. И произошло это из–за того же Михаила Васильевича Ломоносова, стараниями коего несколькими годами раньше был открыт Московский университет.

…В середине 1756 года Ломоносов получил во владение от петербургской полицмейстерской канцелярии участок по набережной Мойки между Большой Морской линией и Почтамтской. Каменный двухэтажный дом с мезонином построен был за один год.

За домом Ломоносова расположен был довольно большой сад. В глубине сада стояла мозаичная мастерская, в которой он изготовил знаменитую картину «Полтавская баталия». Неподалеку от широкого каменного крыльца, сбегавшего от центральной двери в сад, стояла уединенная беседка, в которой в жаркие летние дни Михаил Васильевич писал с утра до ночи, обложившись бумагами и книгами.

Однако между беседой с фаворитом императрицы и сегодняшним днем, когда он наконец решил приняться за составление плана новой Артиллерийской и Инженерной школы, произошел еще один немаловажный эпизод — он вызван был к генерал–фельдцейхмейстеру и после дружеской аудиенции уже окончательно и официально озадачен был составлением плана об учреж–дснии нового корпуса, который, по мысли Петра Ивановича, следовало именовать Петербургскою артиллерийскою и инженерною дворянскою школою.