Читать онлайн «Хмельницкий. Книга третья». Страница 6

— Надо искоренить, точно куколь на ниве, казачество, которое неимоверно разрослось на благословенных приднепровских землях!.. Пан Адам только и знает, что своей схизмой тешится, — снисходительно промолвил Потоцкий.

— А это тоже не большое утешение, одно только душевное беспокойство, беда моя, уважаемый пан Николай. Ведь вера наших предков, как хороший урожай, прости господи, делает добрее украинского хлебопашца. Она направляет его ум не на бунтарство, на добрые дела. Ведь они же рвут не читая богопротивные универсалы Скидана! А видите, какие они покорные в селах, стыдятся на глаза показаться, из окон да из-за углов выглядывают на панов.

Что мог возразить Киселю польный гетман? Он все время следил за дорогой. И выжидал, подавляя самолюбие, взбешенный событиями на Левобережье, выжидал! Может, быть, поэтому и в разговоре с Киселем больше соглашался или поддакивал невпопад. Верно, с молитвой легче было договариваться с простыми людьми, да и не только с украинцами.

Оглянулся назад: сколько можно окинуть взором — войска! И польские воины тоже недовольны, требуют выплаты жолда — содержания, даже поднимают бунтарские конфедерации[5]. Но все же сейчас они идут за ним! И пойдут по его приказу усмирять украинское быдло, а военные трофеи будут им вместо жолда…

Но вот из-за холмов показались кресты белоцерковской церкви Марии Магдалины. И тут же польный гетман увидел — навстречу ему скакали около двухсот хорошо вымуштрованных казаков Белоцерковского полка. Полковник, возглавлявший почетный эскорт, стремительно выскочил на буланом коне на холм. Потоцкий еще не различал рыжих пятен на буланом. Но он отлично помнит их и дорисовывает в воображении, обрадовавшись. Следом за полковником — сотники, полковой есаул, хорунжий сотен стройной когортой резвых коней поддерживали Предслава Клиша в его стремлении угодить гетману.

Таким же строем, не отставая от старшин, скакали на конях две сотни лично подобранных полковником, надежных казаков. Иногда полковник Клиша оборачивался, окидывая взглядом стройные ряды конников. Поглядывал он и на хмурое небо — возможно, сетовал и на самого бога.

— Ветра бы посильнее да пыли побольше из-под конских копыт! Тогда мой отряд белоцерковского казачества показался бы гетману не горсточкой, а настоящим полком!

Но Потоцкий не слышал этих слов. Прибыв в Белую Церковь с не совсем мирными намерениями, он не ожидал от казаков такой встречи. Когда полковник остановил казаков и, подчеркивая уважение к гетману, лихо соскочил с коня, Потоцкий был польщен такой учтивостью. Полковник Клиша бросил поводья своему джуре и почтительно поклонился, приветствуя командующего польских войск.

Тщеславный гетман самодовольно улыбнулся.

Он придержал коня, важно оглянулся на свою свиту, словно хотел обратить ее внимание на то, с каким почетом его встречают. Полковникам, ротмистрам, сопровождавшим гетмана, особенно несдержанному Самойлу Лащу, показалось даже, что Потоцкий хочет соскочить с коня. Это было бы позором, унижением! Хотя полковник Белоцерковского полка тоже из шляхтичей и придерживается той же иезуитской морали креста и крови, но он всего лишь полковник украинского реестрового казачества.

Однако Николай Потоцкий не соскочил с коня. Он только еще выше поднял голову, унижая этим подвластного человека, представителя казацкой верхушки, хотя и лояльно относящегося к его карательной миссии на Украине!

— А нам передавали, будто бы пан Клиша направил людей в Млиев для переговоров с подлыми предателями, — изрек гетман, косо глядя на полковника.

— Да такие прорвутся куда угодно, вельможный пан гетман!.. Все это одна голытьба, как воры, улизнули без нашего разрешения. Они все уже исключены нами из реестров полка… — оправдывался полковник Клиша и ел глазами свысока смотревшего на него гетмана.

— На коня! Прошу пана полковника следовать за мной! — скомандовал гетман, будто проглотив и удовлетворение честолюбия.

Казаки полковника Клиша остолбенели, словно на них вылили ушат холодной воды. Гетман тоже почувствовал, что невежливо обошелся с казаками. Но было уже поздно… И Потоцкий взмахнул нагайкой — марш-марш!

А оскорбленные белоцерковцы резко развернули своих копей, горя желанием достойно ответить на унижение гетманом их полковника. Они вырвались вперед и галопом проскакали к городу, увлекая за собой и некоторых польских гусар. Казацкий полковник одобрил сумасбродство своих казаков, расценив это как протест за оскорбление. Пускай хоть такой, хоть незначительный, но все же протест!

Сам же Клиша… угодливо присоединился к пышной свите Потоцкого.

В Белой Церкви уже все знали о приезде главного усмирителя казаков. Кое-кто из, комиссии и писаря, составлявшие реестры казаков, вышли на улицу встретить представителя великой Польши в лице карателя, польного гетмана. Ведь он невесть что может подумать о тех, кто отсиживается в хатах, перешептывается!

— Ну что же, панове братья! Получается по-моему. Разве в такой обстановке можно составлять реестры по указанию его величества пана короля? Мне кажется, в Киеве будет сподручнее это делать… — вдруг произнес Хмельницкий, решительно поднимаясь из-за стола.

Сначала он даже не обратил внимания, когда кто-то из писарей или полковников сказал о приезде в город гетмана. Но что полковник Клиша встретил Потоцкого с таким почетом, показалось ему тревожным предостережением. Не бросить ли эту нудную работу по составлению реестра, выясняя всю подноготную казаков, устанавливая возраст и давно забытую фамилию их родителей? Но когда на улицу выбежали несколько писарей, челядинцы и некоторые полковники, генеральный писарь возмутился.

— Потоцкий ведь назвал Белую Церковь центром всего реестрового казачества, — возразил Хмельницкому кто-то из полковников.

— Коронный гетман и Киев считал наиболее надежным местом для реестра приднепровского казачества, уважаемые полковники! — возразил Богдан.

Вечером стало известно, что Потоцкий созывает совещание только старшин, находящихся в Белой Церкви вооруженных сил Польши. Пригласит ли он на этот совет и войскового писаря со старшинами реестрового казачества, никто не знал. Поэтому старшины не возражали, когда полковник Хмельницкий предложил им уехать в Киев.

Очевидно, Потоцкий ждал, что генеральный писарь сам явится к нему. По крайней мере чтобы засвидетельствовать свое уважение к особе, возглавляющей королевские войска на Украине.

Но Хмельницкий, наскоро собравшись, в тот же день выехал в Киев. Две подводы с новыми списками — реестрами казацкого королевского войска — ехали впереди. Хмельницкого сопровождал большой, хорошо вооруженный отряд чигиринских и лубенских казаков, полковников, писарей и представителей от каждого полка. Богдан ушел из Бедой Церкви, вставив ее в безраздельное господство польного гетмана. Ведь Потоцкий прибыл в войско, сосредоточившееся на Украине, для окончательного усмирения бунтарски настроенных казаков, оставшихся вне реестра. Он готовился учинить кровавую расправу над украинцами, о чем предупреждал казаков еще во время встречи с ними в Варшаве: «…Имущество ваше, жен и детей… сметет меч Короны!..»

Обещание короля довести реестр казаков до восьми тысяч человек вдруг потеряло свое значение не только для Богдана. Оно поблекло, как подрубленное или сбитое плетью деревцо! Победил не король, а шляхта, которая давно стремилась придушить мятежного украинского труженика.

Извиваясь, река несла свои воды на север. Она протекала по лесам и буеракам, по горным ущельям и долинам, пересекая курфюрстовские поля, через десятки государств и стран. И на всем ее пути дороги и тропинки по обоим берегам были усеяны вооруженными людьми. Многочисленные отряды воинов двигались вдоль многоводного Рейна, находя там пищу себе, пастбища для коней и надежную защиту.

Но разве убережешься от неожиданных встреч и столкновений с отрядами враждующих между собой армий иезуитов и северных их противников. Войска гарнизона побежденного Кельна выследили блуждавший по лесным дебрям междуречья потрепанный отряд Вовгура. На рассвете шведы, избалованные победами, напали на казаков.

Но как раз в это время снимался в поход отряд Вовгура. Неожиданно нагрянувшие шведские разведчики натолкнулись на мощный отпор. Вовгур первым бросился навстречу шведам, а следом за ним помчались казаки, жолнеры и чешские партизаны.

Два скакавших впереди всех шведских смельчака, даже не успев взмахнуть саблями, повалились на землю с рассеченными головами.

— К бою, братья! — воскликнул Вовгур, настигая третьего шведа.

И в еще не проснувшемся лесу забряцали сабли, заржали взбешенные кони. Отчаянные вопли шведов поднимали боевой дух у вовгуровцев. Никто из них не спрашивал, за что и за кого сражались. И тем и другим нужен был свободный путь на восток: нападающим — для завоеваний новых земель, казакам — для возвращения на Дунай, на Вислу, на Днепр!