Читать онлайн «ПУТЕШЕСТВЕННИКИ XIX ВЕКА». Страница 25

был крайне удручен плачевным исходом путешествия. Он тоже заболел лихорадкой и, вернувшись на корабль, скончался на нем 5 октября 1816 года.

Единственным результатом этого злополучного предприятия были точные сведения об устье Заире и исправление карты береговой линии, которая до тех пор изображалась со значительными ошибками.

В 1807 году неподалеку от места, где несколько позже высадился Клаппертон, на Золотом Берегу появились храбрые, но свирепые ашанти. Пришедшие неизвестно откуда, они напали на фанти и, учинив в 1811 и 1816 годах ужасную резню, установили свою власть на всей территории между горами Конг и морем. Поневоле в отношениях между фанти и англичанами, владевшими на побережье несколькими торговыми предприятиями, конторами или факториями, произошли очень серьезные изменения.

Так, в 1816 году вождь ашанти обрек на голод английские укрепленные поселения, разорив территорию фанти, на которой они были построены. Поэтому губернатор Кейп-Коста обратился к своему правительству с просьбой направить посольство к дикому и свирепому завоевателю. Повез донесение Томас Эдуард Боудич. Этот молодой человек, обуреваемый страстью к путешествиям, поссорился с родителями, отказавшись заниматься торговлей, женился против воли своей семьи, переехал в Африку и поступил на скромную должность в Кейп-Косте, где его дядя был вице-губернатором.

Министр не колеблясь согласился на предложение губернатора Кейп-Коста и поручил ему отправить Боудича во главе посольства к ашанти. Однако губернатор, ссылаясь на молодость Боудича, назначил начальником экспедиции человека, который благодаря долгому опыту и знанию страны и нравов обитателей казался ему более подходящим для выполнения такой важной задачи. События, впрочем, не оправдали этих надежд. Боудичу, прикомандированному к экспедиции, была поручена научная часть, в первую очередь определение в пути широты и долготы.

22 августа 1817 года Фредерик Джемс и Боудич покинули английское поселение и, не встретившись по дороге ни с какими затруднениями, кроме недобросовестности носильщиков, прибыли в Кумаси, столицу государства Ашанти. Переговоры, имевшие целью заключение торгового договора и открытие пути между Кумаси и побережьем, довольно успешно вел Боудич, так как Джемс совершенно не обладал ни инициативой, ни твердостью характера. Действия Боудича получили полное одобрение, а Джемс был отозван.

Могло показаться, что географической науке нечего было ожидать от дипломатического посольства, отправляемого в края, где уже побывали путешественники и о которых они уже писали. Но пять месяцев, прожитые в Кумаси, отделенной только десятидневным переходом от Атлантического океана, Боудич использовал для изучения страны, нравов, обычаев и порядков одного из интереснейших народов Африки.

Мы здесь вкратце перескажем описание торжественного въезда посольства в Кумаси.

Все население было на ногах и толпилось на площади по обеим сторонам пути, а войска, по подсчету Боудича, в количестве по меньшей мере тридцати тысяч, стояли с оружием в руках.

Перед тем как быть принятым султаном, англичане стали свидетелями зрелища, дающего полное представление о жестокости и дикости племени ашанти. Под звуки барабана по городу водили человека, таща его на веревке, продетой через нос. Руки его были связаны за спиною, щеки пронзены кинжалом, одно ухо отрублено, другое висело на обрывке кожи, вся спина была изрезана, а над каждой лопаткой торчало по ножу. Позже его должны были принести в жертву в честь прибытия англичан.

«После всего виденного, – говорит Боудич, – мы уже подготовились к какому-нибудь необычайному зрелищу, но все-таки не ожидали того великолепия, какое поразило наши взоры. Для приема освободили место площадью около квадратной мили. Султан, подвластные ему вожди и его военачальники стояли в глубине, окруженные каждый своей свитой.

Перед нами выстроились войска, притом в таком количестве, что, казалось, мы не сможем пробраться сквозь них. Невыносимо знойные и невыносимо яркие лучи солнца отражались на массивных золотых украшениях, сверкавших повсюду. Более ста оркестров одновременно играли в честь нашего прибытия, и каждый исполнял свою мелодию, излюбленную вождем, которому принадлежали музыканты. Нас оглушал гром барабанов, звуки несчетного множества рогов и довольно гармоничное пение длинных флейт, приятно сочетавшееся с аккомпанементом какого-то инструмента, похожего на волынку.

Рабы несли бесчисленное количество больших зонтиков или балдахинов, под каждым из которых могло укрыться по крайней мере человек тридцать, и все время раскачивали их. Шелковые балдахины алого, желтого или какого-нибудь другого яркого цвета наверху были украшены полумесяцами, пеликанами, слонами, саблями и прочим оружием из чистого золота. Посланцы султана с большими золотыми пластинами на груди очистили для нас проход, и мы двинулись вперед, предшествуемые англий-

ским флагом и палками переводчиков (Палки с золотым шаром на конце являются отличительным признаком переводчика. (Прим. автора.)). Мы задерживались перед каждым из «кабосиров», вождей, чтобы пожать ему руку. Вожди были в роскошной одежде, с ожерельями из массивного золота, золотыми обручами на ногах у колена, золотыми пластинками на лодыжке и браслетами или кусками золота на левом запястье, – такими тяжелыми, что вельможам приходилось опираться рукой на голову ребенка. В довершение всего, сделанные из золота в натуральную величину волчьи или бараньи головы свисали с эфесов их мечей, рукоятки которых были из того же металла, а лезвия обагрены кровью. Какой-то человек нес на голове большой барабан, а двое других шли рядом и били в него. Колокольчики и куски железа на запястьях барабанщиков сопровождали звоном каждый удар. Пояса были украшены черепами и берцовыми костями врагов, убитых в сражениях. Над знатными сановниками, сидевшими на скамьях черного дерева, инкрустированных золотом и слоновой костью, развевались огромные опахала из страусовых перьев, а позади стояли отлично сложенные молодые люди с полными патронов коробами из слоновой кожи на спине и с длинными, инкрустированными золотом датскими мушкетами в руках. На поясе у них висели лошадиные хвосты (большей частью белые) или шелковые шарфы.

Протяжные звуки рога, оглушающий грохот барабанов и в промежутках звуки других инструментов возвестили, что мы приближаемся к султану. Мы были уже около главных придворных сановников; министр двора, глашатай с золотой трубой, начальник гонцов, главный палач, начальник базара, хранитель гробниц султанов и начальник музыкантов сидели каждый в окружении своей свиты, блистая роскошью, свидетельствовавшей о власти, которой они были облечены. Повара были окружены огромным количеством выставленной напоказ серебряной посуды – блюд, тарелок, кофейников, кубков и всякого рода мисок. У главного палача, человека почти гигантского роста, на груди висел топор из литого золота, и перед ним стояла плаха, на которой, вероятно, рубили головы осужденным. Четыре переводчика по окружавшему их великолепию не уступали другим важным сановникам; перед ними несли особые знаки их должности – связанные в пук палки с золотым шаром на конце. Хранитель казны к своим собственным драгоценностям прибавил находившиеся на его попечении сокровища, и перед ним виднелись сундуки, весы и гири из чистого золота.

Мы задержались на несколько минут перед султаном, по очереди пожимая ему руку, и благодаря этому могли хорошенько разглядеть его. Мое внимание прежде всего привлекла его манера держаться. Странно было встретить такое спокойное и естественное достоинство у одного из властителей, которых мы любим называть варварами. Его вид выражал и величие и учтивость, а удивление ни на миг не заставляло его терять спокойствие и хладнокровие, подобающие монарху. Ему, по-видимому, было лет тридцать восемь. Он был несколько склонен к полноте, лицо выражало благожелательность».

Затем следует длиннейшее описание одежды султана, шествия вождей, войск, толпы и затянувшегося до ночи приема.

Читая это удивительное повествование Боудича, спрашиваешь себя, не есть ли оно плод пылкого воображения путешественника и правдоподобны ли вся эта сказочная роскошь султанского двора, рассказы о тысячах людей, приносимых в жертву в определенные времена года, странные обычаи воинственного и жестокого племени, смесь цивилизации и дикости, до тех пор не известная в Африке? Невольно возникает мысль, что Боудич все чрезвычайно преувеличивал, так как путешественники, шедшие по его стопам, да и современные исследователи не подтверждают его сообщений. И кажется удивительным, как эта власть, основанная только на терроре, могла так долго держаться!

Среди множества путешественников, рисковавших своей жизнью ради прогресса географической науки, французу приятно встретить имена соотечественников. Сохраняя полное беспристрастие при оценке их трудов, чувствуешь себя растроганным, читая о перенесенных ими опасностях и тяготах. Все это испытываешь, приступая к описанию путешествий Мольена, Кайе, Кайо и Леторзека.